Пролог - Николай Яковлевич Олейник

Энгельс подошел к нему, слегка пожал руку.

— Прекрасно, гражданин, — проговорил хриплым голосом, — это большое счастье, что ваше революционное движение имеет таких борцов, как вы, Плеханов, Лопатин. Можно быть уверенным, что вы не пустите движения на самотек, не отдадите на поругание славолюбцам и оппортунистам.

— Спасибо, — поблагодарил Степняк. — Сегодняшний прецедент действительно поучителен для меня. Он мне раскрыл, раскрыл кое-что новое. Мы будем использовать каждую малейшую возможность, чтобы продемонстрировать свою солидарность с пролетариями всего мира. Думаю, было бы целесообразно, чтобы следующее извещение о конгрессе подписала от России группа товарищей: Плеханов, Засулич, Аксельрод... Я с ними согласовал. И Лавров присоединится. Ведь он там, в Париже. Пусть враги наши не думают, что у нас нет единства.

Энгельс по-дружески обнял Степняка.

Конгресс начался, как и предполагалось, 15 июля в Париже. Ни Энгельс, ни Степняк туда не поехали. Первый очень плохо себя чувствовал, второй накануне получил предостережение о возможном аресте и выдаче его царским властям. Ни для кого уже не было тайной, что убийство Мезенцева дело рук Кравчинского, что он проживает в Лондоне под вымышленной фамилией Степняк. Жандармы, разумеется, не теряли надежды схватить и по-своему расправиться с Кравчинским. Кроме этой были и другие важные причины, удержавшие Сергея Михайловича от поездки, среди них его нелюбовь к массовой полемике.

Впрочем, как бы там ни было, и Энгельс, и Степняк пристально следили за ходом конгресса. Из писем и газет они знали, что открытие его прошло торжественно — зал был украшен флагами и цветами, бывшие коммунары принесли с собой сохранившиеся боевые знамена, каждый делегат имел на груди красную гвоздику — эмблему Коммуны...

Степняка интересовали женевцы. Он уже знал, что Плеханов, Засулич, Аксельрод поехали в Париж, что там к ним примкнул Лавров. Как выступит Жорж? Какой резонанс будет иметь его речь? Это немаловажно. За работой конгресса следят все — друзья и враги. Голос Плеханова — это голос борцов, живых и мертвых. Его услышат. Сквозь каменные стены парижского дворца он донесется до Петербурга, в Сибирь, на Украину, зажжет сердца тысяч и тысяч... Только бы не помешала Жоржу болезнь.

И вдруг... Триумф! Выступление Плеханова несколько раз прерывалось аплодисментами, слова его тонули в возгласах одобрения...

Георгий Плеханов

— Молодчина Жорж! Я верил в него. Молодец! Слышите, мистер Шоу? — обращался Степняк к своему новому товарищу. — За такими, как Плеханов, будущее нашей революции.

Шоу улыбался, отчего морщинки на его лице множились, стриженные ежиком волосы топорщились.

— Я знаю только одного человека, в руках которого будущее вашего отечества, сэр, — отвечал Шоу. — Этот человек — вы!

— Браво, мистер Шоу! Браво! — хлопала в ладоши Лилли. — Сергей Михайлович большой альтруист, ради справедливости он готов жертвовать всем, даже собственными заслугами.

Степняк с удивлением смотрел на друзей.

— Скромность — качество — хорошее, — продолжал Бернард Шоу, — но мы не позволим преуменьшать ваших, Сергей Михайлович, заслуг. Россия может гордиться такими прекрасными личностями, как Герцен, Бакунин, Кропоткин, Кравчинский, Плеханов... Извините, может быть, я ставлю в один ряд деятелей разных направлений, однако в нашем понимании они заслуживают восхищения.

— Вы правы, мистер Шоу, — сказал Степняк. — Мы люди разные, но общее, что нас объединяет, — это ненависть к деспотизму. Я не во всем согласен с Плехановым, однако люблю его за твердость, за преданность революции. Кстати, Фанни, не пригласить ли нам сюда Жоржа? Лучшего случая не представится.

— Тогда уж всех — и Веру Ивановну, и Павла... По правде говоря, я по ним страшно соскучилась.

— Познакомим их с Энгельсом. Жорж давно хочет с ним познакомиться.

— К сожалению, я никого из них не знаю, — проговорил Шоу, — но в данном случае пригласил бы их и от себя лично. Рассчитывайте и на мою помощь, мистер Степняк.

В тот же вечер, проводив гостей, Степняк написал Плеханову, восхищался его выступлением и всячески приглашал посетить Лондон. Письмо повезла Фанни Марковна — в последнее время ей нездоровилось, давало себя знать нервное истощение, и поездка — предполагали — хоть немного улучшит ее состояние. К тому же в Париже много соотечественников, с некоторыми крайне необходимо было встретиться.

— Будь осторожна, милая, — напутствовал жену Сергей Михайлович. — Передавай сердечный привет всем нашим.

Он проводил ее на пароход, отходивший во Францию, и долго стоял на причале — смотрел вслед отдалявшемуся судну, пока оно не растаяло в тумане.

XX

Плеханов писал, что рад был бы приехать («Вас хотелось бы мне видеть всем сердцем, а Энгельса всей головой»), однако не уверен, что это удастся, потому что нет денег. «Если бы, паче чаяния, у вас оказалась сумма, способная покрыть расходы, высылайте ее; я скажу большое спасибо и приеду немедленно».

Снова эти проклятые деньги! Всю жизнь преследует безденежье... Нет денег. Не хватает денег...

Чертов мусор!.. Однако надо что-то предпринять. Вряд ли выпадет лучший случай. А встретиться крайне нужно. Столько дел!

Собрав все возможное, Степняк выслал деньги в Париж, Плеханову, а через несколько дней они встретились.

— Приехали! Чертовы дети! — обнимал сразу обоих Сергей Михайлович. — Где же вы так долго слонялись?.. А поворотись-ка, — обращался он к Жоржу, — какой из тебя казак вышел... Стройный, ладный... И ты, брат, возмужал, — тряс Аксельрода. — Заходите же, заходите.

— А вы и вправду как Тарас Бульба, — сказал Плеханов. — Огрубели, посолиднели. Это сколько же? Шесть лет прошло, как мы не виделись.

— Почему же Вера Ивановна не приехала? — спросила Фанни Марковна, которая вернулась из Париже раньше, чем ожидалось.

— Некогда. Дела. Она приедет. Обязательно.

— Ну что за молодцы! — радовался Степняк. — Даже не верится... Идемте же в дом. Фанни, приглашай гостей. Жаль, вина нет.

— Кто сказал нет? — отозвался Аксельрод. — Шампанское! Лавров передал. «Нате, говорит, выпьете за мое здоровье».

— Вот за это ему спасибо.

Гости раздевались, умывались, у всех было праздничное настроение.

— Рассказывайте же, как там и что, — помогая жене, просил Сергей Михайлович. — Чем