Маршалы Сталина - Юрий Рубцов

В апреле 1931 г. А.И. Егоров был назначен начальником Штаба РККА. Кандидатура была подходящей. Ведь еще в характеристике Реввоенсовета Юго-Западного фронта, датированной 1921 г., подчеркивались качества Александра Ильича, необходимые для оперативно-стратегического руководства: «Колоссальные результаты творческой деятельности т. Егорова недрятся в завидных качествах его личности как полководца». К ним РВС относил: «Первое, способность правильной оценки стратегического положения сторон, ясность и всегда смелость в постановке основной задачи при неутомимой волевой работе в процессе достижения ее успеха. Второе, искусное использование всех видов техники как результат внимательного изучения и ясного понимания ее роли в военном деле. Третье, детальное знакомство и беспрерывное наблюдение за прогрессом военной мысли, ее теории. Четвертое, широкая творческая инициатива, выразившаяся в идее (и ее осуществлении) использования в достижении стратегических задач принципа единого управляемого маневренного удара масс конницы как довлеющего фактора успеха в гражданской войне (армия Буденного)»{56}.

Главный орган управления Вооруженными Силами Егоров продолжал возглавлять и после того, как в 1935 г. Штаб РККА был преобразован в Генеральный штаб. 20 ноября 1935 г. он вместе с еще четырьмя военачальниками стал Маршалом Советского Союза. На его груди к этому времени красовались четыре ордена Красного Знамени, что по тому времени было более чем достойно.

«Мне приходилось в эти годы часто встречаться с Александром Ильичем, — вспоминал A.M. Василевский. — Он был жизнерадостным, скромным, не кичившимся постами и званиями, безгранично преданным делу коммунизма.

В памяти встают эпизоды незабываемых дней первой пятилетки. В эти годы Красная Армия из технически отсталой превратилась в передовую, современную армию. А.И. Егоров стал одним из инициаторов реорганизации Красной Армии на новой технической основе.

Многие из нас, знавших А.И. Егорова, помнят его покоряющую улыбку, его мягкий, истинно народный юмор, человеческое обаяние, какую-то особую душевность, сочетавшуюся со стальной полководческой волей»{57}.

На посту начальника Штаба (Генерального штаба) РККА Егоров получил возможность проявить и развить качества оригинального военного теоретика. Он внес значительный вклад в разработку теории глубокого боя и операции — подлинного шедевра отечественной военной мысли.

В 1932 г. под руководством Александра Ильича был разработан доклад «Тактика и оперативное искусство РККА на новом этапе», в котором под углом зрения механизации и моторизации Красной Армии рассматривались изменения в организационной структуре вооруженных сил и в содержании таких понятий, как начальный период войны, стратегическое развертывание Красной Армии, характер операций будущей войны.

Делался вывод, что под влиянием новой техники, поступившей на вооружение армий развитых стран мира, начальный период военных действий из пассивного прикрытия отмобилизования, стратегического сосредоточения и развертывания сил превратился в период активных действий с далеко идущими целями. «Современная операция, — подчеркивалось в документе, — будет слагаться из боевых действий, протекающих на большом пространстве как по фронту, так и в глубину». При разработке тактических вопросов в тезисах рассматривался порядок использования авиации и бронетанковых войск в наступлении с прорывом обороны противника на всю ее глубину.

Тезисы доклада Штаба РККА, поддержанные начальником боевой подготовки РККА А.И. Седякиным, командующими войсками Украинского и Ленинградского военных округов И.Э. Якиром и И.П. Беловым, другими военачальниками, были использованы при разработке «Инструкции по ведению глубокого общевойскового боя», которую в феврале 1933 г. направили в войска для практического использования.

Теоретические положения, как и положено, проверялись на практике. История русской, советской армии не знала таких масштабных маневров, какие были проведены в середине 30-х годов — Киевские (1935 г.) и Белорусские (1936 г.). К их проведению привлекались крупные соединения механизированных войск и авиации, стрелковые и кавалерийские соединения, высаживались воздушные десанты. Маневры подтвердили правильность теоретических выкладок, практически доказали, что применение крупных механизированных соединений, авиации, воздушного десанта, обладающих высокими маневренными возможностями и большой сокрушительной силой, коренным образом меняет природу боя.

РККА, таким образом, выходила на ведущие позиции среди армий экономически развитых государств. Широкая механизация и моторизация, оснащенность передовой военной теорией, наличие подготовленных командных кадров делали ее одной из сильнейших в мире. Однако мало-помалу в недрах высшего руководящего состава нарастал конфликт между «кавалеристами», стоявшими за наркомом обороны Ворошиловым, и «технарями», группировавшимися вокруг первого заместителя наркома Тухачевского. К последним относился и маршал Егоров. Недаром А.И. Седякин отзывался в ноябре 1935 г. об Александре Ильиче как о руководителе, чей личный пример «стимулировал творческий подъем в работе каждого командира Генерального штаба… Живое, конкретное общение с войсками, штабами, академиями, школами, учреждениями под личным руководством А.И. Егорова обеспечивает Генеральному штабу возможность быть всегда в голове общего роста Красной Армии».

Конфликты и препирательства двух группировок шли еще с 20-х годов, но положение стало много серьезнее, когда Сталин к 1937 г. уверовал в возможность политического заговора против него, и в этом смысле он опасался, конечно же, не Ворошилова и его приятелей. На лучших военачальников обрушился такой удар, который поистине обезглавил Красную Армию. Не миновал он и Егорова. 10 мая 1937 г. Александр Ильич был переведен на пост первого заместителя наркома обороны, который стал вакантным в связи с назначением Тухачевского в Приволжский военный округ. В конце января 1938 г. он был снят и с этого поста и получил назначение командующим войсками Закавказского военного округа. Круг сужался. 25 февраля маршал был уволен из РККА и в апреле арестован. Непосредственным поводом, вероятнее всего, стал донос комдива Г.В. Жукова, помощника инспектора кавалерии РККА{58}.

Следователи по делу о «военно-фашистском заговоре» в Красной Армии выбили из попавших в застенки НКВД немало показаний об антисоветской, шпионской деятельности маршала Егорова. Так, бывший командующий войсками ЛВО П.Е. Дыбенко на допросе 15 марта 1938 г. показал, что они вместе с Егоровым и Буденным составили своеобразный триумвират. «Егоров и Буденный были лично озлоблены против Ворошилова… пытаясь всячески дискредитировать его» и не допустить назначения на пост наркома обороны, а затем встали на путь групповой борьбы против партии. «…Уже в период 1928—1929 гг., — показал Дыбенко, — наша группа становится центром организации правых в РККА». При этом Егоров якобы установил прямой контакт с А.И. Рыковым, который обвинялся как один из руководителей правых{59}.

М.К. Левандовский, Н.Д. Каширин, Д. Сердич, И.П. Белов подтвердили, что «вокруг маршала Егорова Александра Ильича сложилась группировка. Эта группировка являлась военной группой правых — особым их военным центром — и вела свою контрреволюционную деятельность одновременно с группой военного заговора во главе с Тухачевским, Якиром, Гамарником и другими… Общее политическое руководство группой Егорова, по его словам, осуществлялось центром правых во главе с Рыковым, Бухариным и Томским». Показания, порочащие маршала, выбили из арестованной жены Егорова — Галины Антоновны, «польской шпионки».

По информации заместителя начальника 3-го управления НКВД СССР капитана госбезопасности А.Н. Клыкова, Егоров уже 28 марта при допросе подтвердил, что он вместе с Дыбенко и Буденным возглавлял руководство глубоко законспирированной антисоветской организации правых в Красной Армии. При этом он по указаниям Рыкова якобы установил связь с участниками заговора в лице Тухачевского. Хотя Егоров, судя по всему, сразу пошел на контакт со следствием и назвал в общей сложности около 60 имен «заговорщиков», его допрашивали долго: вероятно, того, в чем уже признался бывший начальник Генштаба, палачам было мало. 11 мая на очередном допросе они выбили из подследственного показания о том, что тот еще в 1931 г. связался с германским генштабом, передавал немцам сведения о состоянии РККА и выполнял задание по подготовке пораженческого плана.

Кроме того, ему были инкриминированы: вступление в 1918 г. в партию с «двурушнической целью», преступные связи в 1919 г. с антисоветской организацией С.С. Каменева и П.П. Лебедева (в годы Гражданской войны — начальник Полевого штаба Республики), чтобы «сорвать сталинский план по разгрому Деникина», а также подготовка террористического акта против Сталина в 1920 г.