Ночные свидания - Клер Уиллис

Джейкоб вошел в пустую прихожую, где на столике стояла ваза с желтыми лилиями, придававшими квартире жилой вид и даже уют. Раз в неделю, хоть это и доставляло ему огорчение, он приносил их домой. Цветы напоминали Джейкобу об умершей жене, но в последнее время образ супруги все чаще заслоняли мысли о Санни, которая тоже, как выяснилось, обожала цветы. Она украшала букетами не только свою квартиру, но и художественную галерею. Воспоминания о жене бередили старую зарубцевавшуюся рану, зато мысли о Санни носили совсем иной характер.

— Прости, Джейн, — прошептал Джейкоб. Он взял завядший букет и, выйдя в холл на этаже, выбросил его в мусоропровод.

Вдруг Джейкоб услышал чьи-то шаги, направлявшиеся в сторону его квартиры. Он бесшумно спрятался в дверной нише соседней квартиры и растворился в темноте, как это умеют делать вампиры, становясь невидимыми для человека. Джейкоб прислушался. Звук шагов приближался.

Сбросив маскировку, Джейкоб выступил из темной ниши. Посетитель оказался вампиром, поэтому играть с ним в прятки было бесполезно. Гость стоял перед его дверьми, низкорослый и широкогрудый. Его курчавые седые волосы были подстрижены тупыми углами, такие прически носили тысячу лет назад.

— Сципио? — удивленно спросил Джейкоб. — Что ты здесь делаешь? Ты же никогда не оставляешь берегов Италии.

Сципио усмехнулся, как только умеет улыбаться умудренный жизнью человек, повидавший немало жизненных коллизий, смешных и печальных.

— Рад тебя видеть. Как поживаешь, центурион?

Они обнялись.

— Прекрасно, Сципио. Но я никогда не сражался в армии Цезаря, разве ты забыл? — Джейкоб обрадовался нежданной встрече со старым приятелем. Он уже давно не беседовал по-дружески с кем-нибудь из вампиров.

— Я все помню. Ты родился в 1750 году в городе Провиденс, штат Род-Айленд, за тысячу лет и миль от Древнего Рима. — Сципио, прищурившись, взглянул на друга. Его глаза были бледно-голубого небесного цвета. Хотя роговицы его глаз казались подернутыми пленкой, словно старыми потрепанными занавесками, видел Сципио отлично. Глаза он повредил, будучи человеком, и эти повреждения сохранились как память о прошлом. — Увы, я ничего не забываю, хотя кое-что следовало бы. Обычно так я называю любого командира или старшего по должности. Извини, с годами становится все труднее держать в подчинении нашу разношерстную команду.

— Проходи и чувствуй себя как дома. Ты один? — Джейкоб оглянулся назад.

— Один.

Джейкоб провел гостя к себе в квартиру и усадил на удобном диване. Римлянин отказался от предложенных напитков, предпочтя всем им стакан холодной воды. Джейкоб сел рядом, перебросив ноги через ручку дивана.

— Каким ветром тебя занесло ко мне, Сципио?

Римлянин молча вертел в руках бокал с водой, восхищаясь ее прозрачностью и чистотой.

— Хотелось бы, благоприятным. Увы, новости не очень хорошие. Меня направил Совет.

— Я в чем-то провинился? — осторожно спросил Джейкоб. Уже несколько лет он опасался, что Совет может отстранить его от выполняемого задания, решив, что он «слишком неравнодушен» к объекту. Совет мог поручить ему какое-нибудь иное, более скучное задание, вроде охраны банка крови. Неужели наверху уже прослышали о его оплошности на недавней свадьбе?

— Нет, я здесь не из-за тебя. Сюда меня привел Ричард Лазарус.

Холодный пот прошиб Джейкоба. Новость оказалась намного хуже, чем он предполагал. По старой привычке, за которую его ругала умершая жена, он хотел было подергать себя за бороду. Однако бороды он уже давно не носил, так что его пальцы коснулись гладко выбритого подбородка. Сколько лет минуло с тех пор, как он сумел убедить себя, что все в прошлом. Но то, чего он больше всего боялся, кажется, грозило повториться опять.

— Лазарус в Сан-Франциско? Что ему здесь понадобилось?

— Не знаю. Нам известно лишь то, что за это время он убил двух женщин и что он живет в отеле «Восточный мандарин».

Джейкоб сглотнул застрявший в горле комок и посмотрел в окно на море светящихся огоньков, каждый из которых представлял собой бьющееся человеческое сердце. Их было много, но его волновала судьба лишь одного.

— Лазарусу известно о моем задании? Не поэтому ли он приехал сюда?

— Пока ничего не известно. — Сципио расстегнул воротник рубашки, который словно душил его. Мода изменчива, большинству вампиров так и не удалось привыкнуть к ее часто меняющимся веяниям. Каждый вампир в глубине души питал слабость к той одежде, которую носил, будучи человеком, как бы давно это ни происходило. Тем, кто родился во времена корсетов и напудренных париков, не было ничего милее этих частей туалета. Если бы Сципио был волен в своих вкусах, он предпочел бы римскую тогу.

— Ни в коем случае нельзя позволить, чтобы он добрался до нее, Джейкоб.

— Не волнуйся. Я не позволю.

Сципио положил руку на плечо Джейкоба.

— Сдается мне, ты слишком сблизился с ней.

— Слишком сблизился? Я разговаривал с ней один раз, когда ей было восемь лет, и то совершенно случайно. Больше ничего такого не происходило.

— Если он подберется к ней слишком близко, если возникнет предположение, что они сойдутся, ее придется убрать.

— Нет! — Джейкоб вскочил на ноги. — Этого никогда не случится. Даже если Лазарус познакомится с ней, она будет видеть в нем одно лишь порождение зла, дьявола — того, кто он есть на самом деле.

Сципио нахмурился. Даже пленка на глазах не могла скрыть отражавшейся в них озабоченности, смешанной с тревогой.

— Можно ли доверить тебе эту работу, Джейкоб, какой бы неприятной она ни была для тебя?

Джейкоб расправил спину и плечи, чтобы придать больше веса своим словам.

— Я йомен, то есть страж, Сципио. Мои обязанности известны мне лучше, чем кому бы то ни было.

Старый вампир улыбнулся, но в глазах не сквозило даже тени улыбки.

— Надеюсь, что все именно так, мой друг.

Он подал Джейкобу визитку:

— Здесь номер моего телефона. Позвони, как только что-нибудь узнаешь.

Глава 5

В воскресенье на Юнион-сквер было полно народу, но никто никуда особенно не спешил. Люди, нагруженные покупками, медленно шли, глазея на роскошные витрины универсамов «Мейзи» и «Ниман Маркус». Как обычно, туристы толпились не там, где надо, в ожидании вагона фуникулера, — достопримечательность Сан-Франциско и один из видов городского транспорта, — который с предупредительным звоном ехал по рельсам, поднимаясь вверх по Пауэлл-стрит. На перекрестке стояли бездомные с пластиковыми стаканчиками в руках и просили милостыню. Санни проскользнула сквозь толпу и вошла в художественную галерею.