Королевский выкуп. Последний рубеж - Шэрон Кей Пенман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Беренгария, это определенно не так!
Испанка не обратила внимания на протест Джоанны.
– Я слушала рассказ Гийома о возложении короны в Винчестере и думала лишь о том, что мне тоже следовало там присутствовать. Я должна была находиться в том северном нефе рядом с его матерью, а не оставаться в сотнях миль от супруга и выслушивать этот рассказ из вторых уст.
– У него не было времени послать за тобой, дорогая. Все произошло очень быстро, всего через пару недель после взятия Ноттингемского замка.
– Если бы я ждала Ричарда в Лондоне, Джоанна, времени хватило бы. Или если бы сопровождала супруга в Ноттингем, как его мать. – Беренгария невесело улыбнулась, видя, как Джоанна расстроена, и понимая, что золовка снова старалась ее защитить. – Епископ Гийом рассказал мне о письме от епископа Лондонского, где тот уверяет, что королева Алиенора присутствовала при осаде.
Джоанна не знала, что и сказать. Поведение брата было ей понятно не больше, чем его жене, но она была уверена, что чем скорее супруги воссоединятся, тем лучше. Потом она улыбнулась, потому что в голову ей пришла идея.
– Мать пишет, что они собираются отплыть из Портсмута, а значит, высадятся в Барфлере. Мы можем встретиться с ними там, Беренгария!
– Нет.
– Почему нет? – удивилась Джоанна.
– Я не стану бегать за ним. Когда Ричард пошлет за мной – я приеду. А до тех пор буду ждать здесь.
Джоанна очень старалась убедить Беренгарию поехать в Барфлер, но невестка оставалась непреклонной. Джоанна понимала, что большинство людей сочло бы Беренгарию идеальной женой – немногословной, преданной и почтительной. Только откуда было им знать, какой упрямой могла она быть. Или надменной. Джоанна решила попробовать позже, но если Беренгария твердо решит остаться в Пуатье, она поедет в Барфлер без нее. Ей нужно увидеться с матерью. Нужно увидеться с братом. И еще нужно выяснить, почему ему так безразлично воссоединение со своей молодой королевой.
* * *Захватив Эвре, французский король передал его союзнику, и в этот дождливый вечер в начале мая Джон находился в замке. Торопливо шагая по узкой, утопающей в грязи улице, Дюран выругался, проклиная ветер, сорвавший с головы капюшон, потом выругался снова, когда дорогу преградил назойливый попрошайка. Не сразу ему удалось найти убогую маленькую таверну, спрятанную в переулке недалеко от реки. Коптящие светильники на стенах едва рассеивали царящий в зале мрак. Он помедлил в дверях, давая глазам привыкнуть, а потом разглядел за столом в темном углу человека, ожидающего его.
Дюран скользнул на скамью рядом с Джастином де Квинси, знаком велел служанке принести вина.
– Славную лачугу ты выбрал для нашей встречи, – сказал он. – Что, подходящего свинарника не нашлось?
– Я и присмотрел один, – сказал Джастин. – Хотел, чтобы ты чувствовал себя как дома.
Улыбки, которыми они обменялись, были прохладнее дождя над Эвре. Эти двое были очень разными – Джастин намного моложе, смуглый и крепкий, настороженный, а Дюрану перевалило за тридцать, держался он вальяжно, а светлой мастью напоминал викинга. С первой встречи они невзлюбили друг друга, но им часто приходилось работать вместе, потому как оба были людьми королевы, и что их объединяло, так это полная и безоговорочная преданность Алиеноре.
Сообщение Джастина было иносказательным и устным, поскольку передавать информацию в письменном виде было слишком рискованно.
– Каковы шансы вернуть в загон заблудшего барана? – спросил он, понизив голос сильнее обычного.
– Этот особенный баран бродит где ему вздумается. Но я постараюсь выследить его. А когда поймаю, куда его везти?
– На рынок в Лизье.
Дюран кивнул, потом оттолкнул скамью, поскольку услышал все, что хотел узнать. Попрощаться с Джастином он не удосужился, как и заплатить за выпитое. Джастин уронил на рассохшийся дощатый стол пару монет и одновременно смотрел, как его собеседник направляется к двери, растолкав при этом двух только что вошедших посетителей. Те начали было возмущаться, но, присмотревшись к Дюрану, решили отступиться. Джастин не удивился проявленной ими осторожности – однажды он слышал, что Дюрана охарактеризовали как «человека, рожденного пить на пару с дьяволом». Ручной волк Алиеноры привык к угрозам и дворцовым интригам, но де Квинси не мог отрицать ни его смелости, ни остроты ума. И то и другое необходимо, чтобы прожить так долго в двойной игре, ведь если Джон обнаружит, что его водили за нос, то, как подумалось Джастину, даже такому, как Дюран, останется только посочувствовать.
* * *Перед тем как вернуться в замок, Дюран кое-что купил на рынке. Когда он вошел в большой зал, находившиеся там рыцари приветствовали его холодно: друзей среди них у него не было, да он их и не искал. Урсула не удостоила его даже небрежного кивка. Она играла со своей служанкой в шашки и не обратила на него никакого внимания, будто рыцарь был невидимкой. Мужчины, выказывавшие Дюрану подобное неуважение, сильно рисковали, но грубость знойной любовницы Джона его только забавляла, и он намеренно подразнил ее, остановившись полюбезничать с залившейся краской служанкой.
Как Дюран и ожидал, Джон был один в опочивальне. Сын королевы, человек любивший шумные компании, теперь проводил время в одиночестве и печали. Длилось это недели две – с тех пор как пришли вести про сдачу Ноттингемского замка Ричарду.
Джон устроился на кровати, держа на коленях открытую книгу. Он получил такое же блестящее образование, как и его братья, и, по всей видимости, находил в чтении истинное удовольствие.
– Кажется, я становлюсь глухим, Дюран, – с сарказмом промолвил принц, вставая. – Я не слышал, как ты стучал.
– К счастью, ты ценишь меня не за хорошие манеры, милорд. – Дюран подошел к столу, взял кувшин, который оруженосец Джона всегда держал наполненным, налил два кубка и выждал, чтобы Джон присоединился к нему.
Джон немного поартачился, но в конце концов скука привлекла его к
