Второй удар гонга (сборник) - Агата Кристи

Наконец мистер Саттерсвейт замолчал. Он понял, что хорошо справился со своей задачей, понял по молчанию слушателей. Он ждал заслуженной похвалы. И его похвалили.

– Мистер Саттерсвейт, вы художник.

– Я… я лишь старался описать все как есть.

Скромный маленький человечек, он вдруг почувствовал себя неловко.

Через несколько минут они уже въезжали во въездные ворота. Автомобиль остановился возле главного входа, где навстречу им по ступенькам торопливо сбежал констебль.

– Добрый вечер, сэр. Инспектор Куртис ждет вас в библиотеке.

– Ясно.

Мелроуз, а за ним следом оба его спутника поднялись по лестнице. Когда они проходили через обширный холл, из дверей выглянуло встревоженное лицо старого дворецкого.

Мелроуз кивнул:

– Добрый вечер, Майлз. А вечерок-то печальный, а?

– И не говорите, – дрожащим голосом отозвался тот. – Все еще не верится, сэр, честное слово, не верится. Подумать только, взять и пристукнуть хозяина.

– Да уж, – коротко откликнулся Мелроуз. – Ну, с вами мы еще поговорим.

Он прошел прямо в библиотеку. В библиотеке его приветствовал почтительным поклоном грузный, с военной выправкой человек. Это был инспектор Куртис.

– Скверное дело, сэр. Я все оставил как было. На орудии никаких отпечатков. Кто бы ни был убийца, он свое дело знает.

Мистер Саттерсвейт взглянул на фигуру человека в кресле, который лежал, уткнувшись лицом в большой письменный стол, и торопливо отвел глаза. Убили его ударом сзади, раскроив череп. Зрелище было не из приятных.

Орудие убийства лежало рядом на полу, бронзовая статуэтка фута в два высотой, с основанием еще влажным и красным от крови. Мистер Саттерсвейт склонился над ней с любопытством.

– Венера, – тихо сказал он. – Надо же, его сгубила Венера.

Сколько пищи для романтических размышлений!

– Окна, – сказал инспектор, – были закрыты и заперты. – Он многозначительно замолчал.

– Следовательно, убийца не посторонний, – нехотя сделал вывод главный констебль. – Что ж… Что ж, посмотрим.

Убитый был одет в костюм для гольфа, а возле большого, обитого кожей дивана стола сумка с клюшками.

– Он как раз только что вернулся, – сказал инспектор, проследив за взглядом полковника. – В пять пятнадцать. Стол для чая дворецкий накрыл ему здесь. Лакею он велел принести домашние туфли. И, насколько нам известно, лакей этот и есть последний, кто видел сэра Джеймса живым.

Мелроуз кивнул и оглядел письменный стол.

Почти все на нем было разбито и перевернуто. Первыми бросались в глаза большие эмалевые часы, лежавшие на боку посередине.

Инспектор откашлялся.

– Хоть тут нам немного повезло, сэр, – сказал он. – Видите, часы-то остановились. Остановились в половине седьмого. Значит, это и есть время убийства. Просто подарок для нас, да и только.

Полковник внимательно осмотрел часы.

– Да, действительно, будто для нас, – сказал он и помолчал. – Как вы изволили заметить, инспектор, действительно будто подарок. Черт побери! Не нравится мне это.

Он перевел взгляд на своих спутников. На мистера Кина он взглянул с надеждой.

– Черт побери! – сказал он. – Все как-то слишком удачно складывается. Вы же меня понимаете. На самом деле так не бывает.

– Вы хотите сказать… – начал мистер Кин и тоже помолчал. Потом закончил фразу: – …что часы на самом деле так не падают?

Мелроуз молча взглянул на него, на часы, лежавшие на столе с видом жалким и трогательным, какой появляется у вещей, утративших вдруг неожиданно для себя чувство собственного достоинства. Полковник почтительно и осторожно вернул часы в подобающее им положение. И вдруг с силой ударил по столу. Часы подпрыгнули, но остались стоять. Мелроуз ударил снова, и на этот раз медленно, будто нехотя, часы повалились навзничь.

– Во сколько обнаружили тело? – резко спросил полковник.

– Около семи, сэр.

– Кто обнаружил?

– Дворецкий.

– Пригласите его, – сказал Мелроуз. – Нужно с ним поговорить. А где, кстати, леди Дуайтон?

– Леди вынуждена была лечь в постель, сэр. Горничная говорит, она не в себе и не желает никого видеть.

Мелроуз понимающе кивнул. Инспектор отправился на поиски дворецкого. Мистер Кин задумчиво смотрел на огонь в камине. Мистер Саттерсвейт пристроился рядом. Несколько минут он, мигая, смотрел на мерцающие поленья, но вдруг внимание его привлек небольшой предмет на решетке. Мистер Саттерсвейт наклонился и поднял маленький гнутый осколок.

– Вы меня звали, сэр?

Голос у дворецкого вновь неуверенно дрогнул. Мистер Саттерсвейт сунул осколок в карман жилета и оглянулся.

Старый дворецкий стоял на пороге комнаты.

– Присядьте, – мягко сказал ему полковник. – Вы все еще дрожите. Конечно, для вас это был страшный удар.

– Да, сэр.

– Что ж, разговор у нас будет недолгий. Насколько мне известно, сэр Джеймс вернулся домой вскоре после пяти, так?

– Да, сэр. Он попросил принести ему чай сюда. Потом, когда я пришел за подносом, велел прислать Дженнингса… Дженнингс – его лакей, сэр.

– В какое время это было?

– Примерно в десять минут седьмого, сэр.

– Понятно. А потом?

– Потом я послал за Дженнингсом, сэр. А в семь часов снова зашел, чтобы закрыть окна и опустить шторы, и тогда и увидел…

Мелроуз его перебил:

– Нет, нет, подробности не обязательны. Вы ведь не трогали тело? Ничего не трогали?

– О нет, сэр! Я сразу побежал к телефону и позвонил в полицию.

– А потом?

– Потом нашел Джейн… то есть горничную хозяйки… и велел передать все ее сиятельству.

– Вы видели ее вечером?

Полковник Мелроуз задал этот вопрос спокойно, но мистер Саттерсвейт заметил прозвучавшую в голосе тревожную нотку.

– Только издали, сэр. Когда ее сиятельство узнали о том, что произошло, и поднимались к себе.

– До того вы ее не видели?

Этот вопрос Мелроуз задал резко, и все в комнате заметили, как заколебался дворецкий.

– Я… Я видел ее мельком, сэр, когда миледи спускались вниз.

– Она заходила сюда?

Мистер Саттерсвейт затаил дыхание.

– Я… Кажется, нет, сэр.

– В котором часу это было?

В библиотеке стояла такая тишина, что, если бы на пол упала иголка, это услышали бы. Понимает ли старый дворецкий, подумал мистер Саттерсвейт, истинный смысл последнего вопроса?

– Примерно в половине седьмого, сэр.

Полковник Мелроуз тяжело вздохнул.

– Все, благодарю вас. Пришлите, пожалуйста, ко мне Дженнингса.

Дженнингс не заставил себя ждать. Это был узколицый человек, ступавший осторожно, как кошка. Взгляд у него был лукавый и плутоватый.

«Такой, – подумал про себя мистер Саттерсвейт, – зная, что сойдет с рук, прикончил бы не задумываясь».

Мистер Саттерсвейт внимательно прислушивался к их разговору с полковником. Но в ответах лакея не к чему было придраться: принес домашние туфли, забрал ботинки.

– Что вы сделали потом, Дженнингс?

– Потом я сразу отправился в комнату для слуг, сэр.

– В котором часу вы вышли из библиотеки?

– Кажется, в четверть седьмого, сэр.

– Где вы были в половине седьмого?

– В комнате для слуг, сэр.

Кивком полковник велел ему удалиться. И вопросительно взглянул на инспектора.

– Он говорит правду, сэр, я проверил. С шести двадцати и до семи он действительно находился в комнате для слуг.

– Значит, Дженнингса придется исключить, – с некоторым сожалением проговорил главный констебль. – Кроме того, у него нет мотива.

Все трое переглянулись.

Тут в дверь постучали.

– Войдите, – сказал полковник.

На пороге появилась испуганная горничная леди Дуайтон.

– Прошу прощения, ее сиятельство узнали, что здесь находится полковник Мелроуз, и хотели бы с ним поговорить.

– Прекрасно, – сказал полковник. – Я сейчас поднимусь. Проводите меня, будьте любезны.

Но тут чья-то рука отодвинула горничную в сторону. На пороге появилась удивительной красоты женщина, совсем другая, ничем не похожая на горничную. Лаура Дуайтон была словно гостья из иного мира.

Платье тусклого синего цвета плотно облегало фигуру. Золотистые волосы были уложены на старинный манер в простой узел. Прекрасно зная свой стиль, леди Дуайтон никогда не стригла волос. Руки были обнажены.

Чтобы скрыть слабость, одной рукой она взялась за дверной косяк, в другой была книга. «Как она похожа на мадонну, – подумал мистер Саттерсвейт, – мадонну с полотен ранних итальянцев».

Леди Дуайтон слегка покачнулась. Полковник Мелроуз ринулся к ней на помощь.

– Я пришла сказать… пришла сказать…

У нее был низкий глубокий голос. Мистер Саттерсвейт так увлекся драматической сценой, что едва не забыл, где и зачем находится.

– Прошу вас, леди Дуайтон.