Красные дьяволята (журнальный вариант) - Павел Бляхин

Предупредив базу о грозящей опасности, командир партизан Цибуля решил укрыть свой отряд в ближайшем перелеске и в конном строю ударить в тыл махновцам.

После полуночи взволнованный Следопыт донес Цибуле, что банда Махно, численностью примерно в восемьсот сабель, выступила из дубовой рощи. Она шла налегке, без пулеметов и пушек, не ожидая большого сопротивления.

Цибуля задумался:

— Так, та-а-ак… У них восемьсот, у нас триста, да пулеметы, да пушечки, да удар в затылок… Как думаешь, Иван, побьем врага?

— Побьем так, что пух и перья полетят! — отозвался могучий всадник, выдвигаясь вперед.

Следопыт оглянулся на знакомый голос и обмер на месте:

— Батька!

Иван рванулся к Следопыту, едва не опрокинув командира:

— Мишка! Сынок!…

И помощник командира, не сходя с седла обнял знаменитого разведчика — Следопыта. Но радоваться свиданию было некогда.

— По ко-о-ня-а-ям! — разнеслась команда.

Через минуту весь отряд стоял в напряженном ожидании, по первому сигналу готовый двинуться на врага.

Мимо опушки промчалась батарея, потом все стихло, словно вокруг было мертвое поле.

Отец и сын встали рядом.

— Ты сынок держись за мной с левой руки и не отставай, — предупредил Иван, в глубине души боявшийся за жизнь Мишки. Он понимал, что бой предстоит нешуточный.

Мишка задорно тряхнул головой:

— Не бойсь, батька, мы тоже не лыком шиты!…

Тяжелый гул сотен лошадиных копыт и звери ши рев бандитов разорвал тишину. Выскочив из леса, шайка ураганом неслась по широкому полю прямо на базу. Махновцы были уверены, что захваченная врасплох охрана базы будет смята одним ударом, а там — разгром и богатая пожива…

Но вскоре сгоравшие от нетерпения партизаны услышали дружный залп из винтовок, треск пулеметов и беглый огон орудий, бивших навстречу банде прямой наводкой.

Огневой удар оказался таким сокрушительным, что первые ряды нападающих — и кони и всадники — пали, как сраженные молнией, загородив путь задним. Грозный вой махновцев перешел в неистовые вопли.

Нетерпение Мишки и всех партизан, притаившихся в засаде, достигло высшего напряжения.

Вдруг над лесом с треском разорвалась красная ракета. Канонада сразу замолкла, будто кто-то незримый одним махом заткнул огненные глотки пушек, пулеметов и ружей.

— Карьером, марш, ма-а-арш! — скомандовал Цибуля, подняв шашку над головой…

И во фланг отступающей орде махновцев, уже расстроенной метким огнем, ринулись партизаны. Их удар был так внезапен и страшен, что шайка Махно мгновенно оказалась смятой и, завывая от ужаса, бросилась врассыпную, теряя оружие и головы.

В предрассветном сумраке, словно зарницы сверкали сотни сабель, сыпались vдары, падали сраженные люди, дико ржали, вздымаясь на дыбы, озверевшие кони, трещали выстрелы.

Впереди всех, рассыпая удары направо и налево, мчались двое — отец с сыном. Они искали Махно.

— Где он, сатана — кричал Иван.

Рядом с ним, не отставая ни на шаг, летел Мишка.

— Где проклятая Лисица?!…

В горячке боя Ю-ю в первые же ми нуты оторвался от своею «капитана» и дрался в одиночку, действуя своим «карабаем», как палицей.

— Вот он! — Иван пришпорив коня, помчался наперерез большой группе, скакавшей к лесу.

Мишка взвизгнул, врезался в самую гущу бандитов, сшибая их грудью своего скакуна. Кольцо дрогнуло, на мгновение расступилось и пропустило Ивана и Мишку.

— Берегись, собака — крикнул Иван, взмахнув шашкой над головой скакавшего Махно. Но в то же мгновение сбоку налетел всадник, и рука Ивана вместе с шашкой покатилась на землю. Махно в страхе пригнулся и еще сильнее пришпорил коня.

Выстрелом Следопыт снял с седла бандита, изуродовавшего отца, и снова помчался за махновцами.

Но подходящий момент был уже упущен: бандиты окружили Махно и плотной толпой неслись к лесу.

Увлеченный погоней, Мишка не заметил, что он один скачет за добрым десятком махновцев, размахивая своей маленькой шашкой.

Это вскоре заметили бандиты. Внезапно повернув коней, они окружили Следопыта, и прежде чем Мишка успел сообразить, что случилось, его шашка со звоном отлетела прочь.

— Взять живьем! И баста! — крикнул чей-то голос.

Стиснутый с обеих сторон конями и обезоруженный, Мишка помимо воли мчался вперед.

— Вот так штука! — воскликнул он про себя. — Хотел поймать Лисицу и сам попал ей в зубы. Что-то скажут мой батька и Овод?…

Увлекая за собой Мишку, банда скрылась в глубине леса.

В ЛАПАХ МАХНО

В сете Яблонном было необычайно шумно и весело. Десятки пьяных с бутылками самогона в руках шатались по улицам, горланя песни. В кулацких хатах шел пир горой, тут и там закипали ругань и драки. Что за диво? Никакого праздника, даже самого маленького, в этот день не было, a кутили так, словно праздновали Николу Зимнего. Странно было и то, что ворота бедняцких хат были закрыты, а их хозяева робко прятались по закоулкам, стараясь не попадаться на глаза гулякам.

Но самый богатый пир был у первого кулака на селе Митро Забубенко, куда собралась вся местная знать: бывший урядник Нечипорук, церковный староста, трое самых богатых кулаков, старый мельник и поп Павсикакий. А вперемежку с ними на широких скамьях и креслах сидели пестро одетые гости. Хозяева усердно накачивали их самогоном.

В центре всеобщего внимания был щуплый мужичонка с хмурым, отекшим от пьянки лицом и острым взглядом маленьких черных глаз.

Развалившись в переднем углу, он задрал ноги на край дубового стола и пил водку стакан за стаканом, как воду. Хмель, видимо, не брал Через головы собутыльников он смотрел в потолок и зло ворчал:

— Будь я проклят, если когда-нибудь попадался так глупо в ловушку!… Это опять его проделка!… Семь шкур спущу! И баста!…

Он хлестнул плеткой по столу, разрезав пополам жирную кулебяку и опрокинув графин с самогоном.

Рядом с переодетым и загримированным под мужичка Махно (а вы уже, конечно, догадались, что это был он) на скамейке сидел старый мельник. Он с хитрецой поглядывал на соседа и шептал ему на ухо:

— Да что вы сердитесь, атаман. Вы еще не раз порубаете красных… А теперь бы отдохнуть малость, к нам на мельницу заглянуть.

Махно встрепенулся:

— А что? Катюха ждет?

— Да боже мой! Ночи не спит.

— А ты не брешешь, старый пес? Коли правда — озолочу! Если соврал — попробуешь, чем это пахнет, — Махно сунул плеть в нос мельнику. Тот в испуге отшатнулся.

Махно развеселился и заверещал на всю хату:

— Гей, Голопуз где тот щенок, что скакал за нами как бешеный?

— Вин туточки, батько! — живо отозвался Голопуз, с трудом поднимаясь из за стола. — В чулане лежит до твоего приказу…

— Тащи его сюда, каналью!

— Слухаю, батько!

В глазах Махно забегали злые огоньки:

— Посмотрим, что он запоет здесь…

Гости расступились. Связанного Следопыта вывели на середину хаты и поставили перед атаманом.

Прекратив пирушку, все с интересом оглядывали его с головы до пят, как заморскую диковинку. Мишка был в потрепанном красноармейском обмундировании.

— Эй ты, сопляк, — начал атаман, не меняя позы, — кой черт тебя гнал за нами? На виселицу захотел?…

— Если я сопляк, то ты свинья, которую посадили за стол, — спокойно отрезал Мишка, с любопытством оглядывая странное сборище.

— Цыть, кутенок! Я — Махно! — гаркнул бандит.

Мишка, только теперь узнавший Махно, побелел от гнева:

— Благодари бога, что мои руки связаны, а то бы я показал тебе, как села жечь, бандитская харя!

Зная бешеный нрав Махно, гости ждали расправы.

Но пьяный бандит неожиданно расхохотался:

— Вот так гусь! А ну-ка, развяжите ему руки…

Удивленного Мишку мигом освободили от веревок. Он, не торопясь, стал растирать затекшие руки и только теперь заметил, что окружавшие его «мужики» были вооружены револьверами, шашками, кинжалами. «Переодетая банда», — сообразил Следопыт.

— Ну, что ж ты не казнишь Махно, — усмехаясь, спросил бандит, кладя руку на эфес шашки. — Трусишь, каналья?

Мишка вспыхнул:

— Ты сам трус и разбойник, по которому давно виселица плачет!

Махно выхватил пистолет и, выстрелив выше головы Мишки, зло усмехнулся:

— Вот это я понимаю, сам стоит под виселицей и нам же угрожает. Что с ним делать, хлопцы?…

— Повесить на первом суку, — отозвался чей-то голос.

— Зачем вешать, — возразил другой, — парубок дюжий, не робкого десятка. Нехай переходит к нам.

— Эй, малец! — крикнул третий бандит. — Иди на службу к батьке Махно. Удалым ребятам у нас хорошо живется.

Мишка гордо выпрямился и ударил себя кулаком в грудь:

— Я буденовец и грабить с вами народ не желаю. А Махно я выпорю при первом удобном случае…

От такой дерзости даже видавший виды Махно на минуту опешил. А потом заорал: