Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том I - Юрий Александрович Лебедев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
……………
25. Бегун Зыскель 1891 м. евр.
26. “ женщ. неизв. возр.? ж. “
27. “ Берко 1929 м. “
28. “ дитя неизв. возр.?? “
29. “ “?? “
30. “ “?? “
31. “ “?? “
……………
И далее по этому трафарету (глава семьи – жена – дети – внуки) идут отрывки с №№ (привожу выборочно): 72–75; 88–92; 99–106 …513–518 … 934–939. Всего 49 человек.
Та же картина и с Гурштелями. Отрывки в списке – по тому же семейному трафарету:[155]
………………
400. Гурштель Вейвель 1916 м. евр.
401–403. Чл. семьи неизв. пола и возр.
404. Гурштель Баша?
405–406. Чл. семьи неизв. пола и возр.
…………………………………………………
Всего в августе 1941 года погибло, по меньшей мере, 112 человек с фамилией Гурштель (учтены в списках) – мужчин, женщин и детей «неизвестного пола и возраста», о которых известно только то, что они были еврейскими мальчиками, которым «снились школы» и девочками, «мечтавшими о приданом»…
Куда и когда разбросала судьба тех родных Жоржа Абрамовича, кто в начале прошлого века жил в Телеханах и не уехал в 1910–1912 годах в Америку – пока неизвестно.
Правда, был и ещё один «путь спасения», который добровольно не выбирали, но который реально сохранил жизнь какому-то количеству телеханских евреев. Вот что известно о судьбе одного из телеханских Гурштелей из документов общества «Мемориал»:
«Гурштель Бениамин Ашерович, родился в 1915 г., г. п. Телеханы Ивацевичского р-на; еврей; образование н/начальное; заготовитель, Ивановская контора «Союзплодовощ». Проживал: Брестская обл., Ивацевичский р-н, г. п. Телеханы.
Арестован 24 марта 1940 г. Приговорен: ОСО 11 декабря 1940 г., обв.: 72 УК БССР – А/с агитация. Приговор: 5 лет ИТЛ, отбыв.: Белбалтлаг, освоб. 09.1941 Реабилитирован 27 апреля 1989 г. Прокуратура Брестской обл.»[156]
Конечно, Белбалтлаг – не санаторий, но «белбалтлаговская» колючая проволока, за которой он содержался до сентября 1941 года, надёжно спасла Бениамина Ашеровича от встречи с командой оберштурмфюрера СС Густава Ломбарда в Телеханах в августе 1941 года.
… В списках погибших во время акта геноцида 1941 года мне встретились Ковалевичи (Константин, Вавара, Михаил…), Коваленко (Иван, Агафья, Варвара…), Ковалевские,[157] но ни одной фамилии Коваль. Ничего удивительного в этом нет, если вспомнить, что писал Жорж о своих родственниках в Телеханах: это были сёстры отца и матери со своими семьями, сменившие при замужестве фамилии Коваль и Шенитская на фамилии мужей. Так что ни Ковалей, ни Шенитских в августе 1941 года в Телеханах уже не было.
Это даёт основание рассмотреть некоторые «тонкие нити» альтерверса рода белорусских Ко́валей, которые, учитывая, что профессия кузнеца требовала длительного обучения и обычно передавалась «по родству», так или иначе, все в третьем-четвёртом колене были родственниками.
В районе Пинска Ковали поселились во второй половине XIX века, а с началом века XX началось их рассеяние по миру. События революции 1905 года, краха империи, мировой войны и гражданской смуты 1917–1920 гг., польского «присоединения» 1921–1939 гг., «воссоединения» с СССР в 1939 г. способствовали «выдавливанию» Ковалей из Белоруссии.
Документальные свидетельства некоторых событий этого процесса удалось найти Л. С. Соловьёвой в минских архивах. Правда, документов, касающихся Абрама, Этель и их близких родственников обнаружить не удалось, но, тем не менее, в архиве канцелярии минского губернатора нашлось любопытное дело «О тайной эмиграционной деятельности мещ. Мовши Тодросова Коваля, Боруха Хлавнова Тарского и Тодроса Янкелева Коваля», начатое 13 февраля 1914 года и оконченное 13 декабря 1914 года.
В то время село Паршевичи Жабчицкой волости[158] 5 стана Пинского уезда Минской губернии, где проживали обвиняемые, находилось невдалеке от европейской границы России с Прусским королевством.
Что именно делали Мовша и Тодрос Ковали в своём болотистом крае для того, чтобы «тайно переправлять» через границу эмигрантов, в «практических деталях» неизвестно. В доступных листах губернаторского дела есть только утверждение следствия – мол, они занимались преступным промыслом! А именно – проводили эмигрантов через границу.
Кем были эти эмигранты, откуда, и почему эмигрировали, из доступных листов дела неясно. Но ясно, что нелегально пересекают границу, как правило, лица криминальные и «политические». А в те годы – прежде всего политические.
Отметим – Ковалей и Тарского не обвиняют в контрабанде, что было бы понятно по экономическим причинам – бедным евреям нужно было содержать семьи. А поскольку нет контрабанды – нет и «криминальной составляющей» в их промысле.
Не исключаю, что Ковали и Тарский были идейными бундовскими[159] или поалейционистскими[160] активистами и выполняли партийные поручения. А, поскольку на 4 съезде РСДРП в мае 1906 года Бунд вошёл в общероссийскую социал-демократическую партию, это «окно на границе» обслуживало и большевистских и меньшевистских деятелей.
Сами Ковали (и Тарский) это отрицали, и, согласно петиции их жён на имя Губернатора, все соседи готовы были подтвердить, что единственным промыслом обвиняемых была работа в кузнице. Ничего противоправного они не делали.
01.14. Обложка дела о тайной эмиграционной деятельности.[161]
На основании материалов этого дела всех обвиняемых предлагалось приговорить к административной высылке:
01.15. Фрагмент дела о тайной эмиграционной деятельности Тодроса Коваля[162]
Хотя в доступных листах дела нет окончательного решения, думается, что хлопоты жён обвиняемых были напрасными – «Исполняющий Должность Губернатора, Вице-Губернатор, камер-юнкер ВЫСОЧАЙШЕГО Двора» (фамилия в деле отсутствует), вероятно, утвердил такое «заключение местных властей»:
01.16. Заключение по делу о тайной эмиграционной деятельности Тодроса Коваля.[163]
Не берусь судить о степени доказанности обвинения (но уж точно не считаю его «высосанным из пальца»), однако приговор по этому делу – в условиях идущей четвёртый месяц войны с Германией! – поражает своей мягкостью.
Можно представить себе нити альтерверса сына и «подельника» Тодроса Коваля – Мовши Коваля, которому в момент приговора о высылке было всего 34 года и уехал он в ссылку в глубинку России с женой Фейгой 34 лет и «пятью душами детей».
Через три года в стране произошла «Великая Октябрьская социалистическая революция» и Мовша оказался в числе тех, кто способствовал её подготовке – наверняка среди переводимых через границу эмигрантов были и революционеры-подпольщики, ставшие после революции заметными фигурами нового режима. Да и сам он «пострадал от царских репрессий за нелегальную деятельность».
Это, вероятно, помогло Мовше
