Современная языковая ситуация и речевая культура: учебное пособие - Валентина Черняк

Наблюдатели, буквально под микроскопом изучающие все нюансы текущей избирательной кампании, констатируют: налицо раздрай между прокуратурой и судебной властью. <…> Неизвестно, что бы случилось, если бы в разборки не вмешался спикер Госдумы Геннадий Селезнев. <…> Формальным поводом для встречи с прессой стал переход канала с 15 апреля на новую сетку вещания, но определяющей нотой этой встречи, ее, выражаясь новомодно, «слоганом» как бы стало хрестоматийное «не могу молчать» (Невское время. 13.04.96).

Особый феномен современной речи представляет собой молодежный сленг, «служащий катализатором обновления, процесса интеграции с разными сферами некодифицированной лексики в рамках языка молодежи» (Химик 2000: 61). О.П. Ермакова пишет о беспрецедентном по своей интенсивности взаимодействии современного молодежного жаргона и арго (этим термином автор называет блатной жаргон) (Ермакова 1996). Арготизмы мент, шмон, бабки, кусок, штука, кинуть, мочить стали неотъемлемой принадлежностью молодежной речи.

Оценивая использование жаргонизмов молодежью, следует иметь в виду, что они представляют собой форму удовлетворения потребностей молодого человека в экспрессивных средствах. Этим средством привлечения внимания молодежи и подростков очень активно, часто совершенно неумеренно пользуются молодежные издания, пытающиеся установить контакт со своим читателем.

Ср.: Теперь в нашей школе наблюдается явная самокатомания: все, от мала до велика, разъезжают на узких дощечках с рулем. Многие даже в клубешниках тусуют на самокатах. А что, удобно: ра-а-аз – и ты уже в баре пиво заказываешь, у-а-а-а-у – обратно на танцполе ту суешь. Даже Васька Титов эту фишку прорубил. А недавно химик отобрал у меня самокат до конца урока (типа, я дисциплину нарушал, в буфет за булками на нем помчался) (Молоток. 2000. № 12).

В современной речи молодежи попытки самореализации, проявление творческого отношения к языку осуществляются на грани или даже за гранью дозволенного.

Газета «Известия» по инициативе десятиклассников Московской школы № 8 организовала «круглый стол», темой которого стала речь современной молодежи (Известия. 27.12.2003). Сами школьники, проанализировав тексты современной художественной литературы, средств массовой информации и проведя социологический опрос, констатировали огромное влияние жаргонной лексики на речь молодежи. Формирование языковой личности происходит в процессе восприятия, переработки и продуцирования разнообразных текстов, устных и письменных. Как отмечают Н.А. Купина и О.А. Михайлова, «установка на конфликт, конфронтацию характеризует выбор поведения с активным воздействием на партнера по коммуникации, с доминированием роли говорящего, с использованием негативных средств речевого общения, с нарушением коммуникативных норм» (Купина, Михайлова 2002: 23).

Ярко выраженная конфликтогенность, нагнетание отрицательной экспрессии, которые характеризуют разные формы современной речи, несомненно, оказывают отрицательное воздействие на личность. Тексты, насыщенные жаргонной лексикой, часто апеллируют не к разуму читателя, а к весьма примитивным эмоциям. Так, в заглавиях произведений массовой литературы последнего десятилетия, как в зеркале, отразились агрессивность и конфликтность, ставшие яркими приметами эпохи глобальных перемен в жизни страны: «Вкус убийства», «Почти невероятное убийство», «Обреченный убивать», «Убийство футболиста», «Трех убийств мало», «Налог на убийство», «Мне давно хотелось убить», «Придется вас убить», «Убить, чтобы воскреснуть», «Убийство в доме свиданий», «Убийца поневоле», «Назначаешься убийцей», «Десерт для серийного убийцы», «Я – убийца», «Я убью тебя, милый», «Убийство и Дама Пик»; «В объятиях убийцы», «Карлик-убийца», «Мой желанный убийца», «Киллер из шкафа», «Киллеры в погонах», «Антикиллер», «Высший пилотаж киллера», «Юрист: дело рыжего киллера», «Мой любимый киллер», «Розы для киллера», «Закон киллера», «Александр Солоник – киллер мафии», «Александр Солоник – киллер на экспорт», «Сам себе киллер», «Время киллера», «Киллер. Работа по душе», «Призрак киллера», «Ликвидатор» и др. (авторов произведений мы не указываем, поскольку авторство в данном случае несущественно).

Языковые предпочтения современной языковой личности, воплощенные в заглавиях, «ментальный словарь» современника связаны с массированным вторжением разговорной стихии и субстандарта в текстовое пространство. Примечательна чрезвычайная активность слова киллер. В синонимической оппозиции убийца – киллер слово киллер специализируется с семантическим компонентом «вид профессиональной деятельности». Оно символизирует обытовление убийства, превращение исключительного, греховного, морально осуждаемого действия в бытовое, приземленное, а в женской (толерантной) интерпретации даже симпатичное действие. Особенно показательны оксюморонные сочетания: «Мой любимый киллер», «Мой желанный убийца», «Киллер. Работа по душе» и др. Жаргонная лексика стала основной (или, в лучшем случае, заметной) лексической составляющей большинства произведений массовой литературы. «Для низовой массовой литературы язык не является эстетическим объектом, материалом для обработки. Она стремится к натуралистическому, но образному воплощению языкового быта» (Быков, Купина 2006:104). Впервые в истории отечественной словесности субстандартная лексика, тюремноворовской жаргон, «русская феня» становятся компонентами заглавий (раньше ненормативные включения возможны были лишь внутри текста). Таким образом автор дает своеобразный сигнал, сразу определяя то языковое и ментальное пространство, в которое он приглашает своего читателя: «Привет, уркаганы», «Бомба для братвы», «Прощай, пахан», «Маслины для пахана», «Лох и бандиты», «Путана: кукла для утех», «Королева отморозков», «Отморозки бьют первыми», «Мочилово», «Люберецкие качалки, рэкет, крыши», «Фраер вору не товарищ», «Дикий фраер», «Менты», «Мент обреченный», «Мент», «Мент в законе», «На дело со своим ментом», «Подруга мента», «Сыскарь», «Катала», «Последний трюк каталы», «Кидала», «Кодла», «Дембель против воров», «Заказуха», «Баксы не пахнут», «Большие бабки», «Леди стерва», «Хабалка», «Разборка», «Заказуха», «Разборки авторитетов», «Заговор фраеров», «Воровской общак», «За базар ответим» и др. Н.А. Купина справедливо связывает тексты романов-боевиков с особенностями современной языковой ситуации: «Если спроецировать язык текста романа-боевика» на современную языковую ситуацию, то можно заметить, что в тексте реализуются тенденции, связанные с такими гранями либерализации русского языка, как его вульгаризация, активизация низкого (жаргонного и грубопросторечного пластов нелитературного языка), редукция высокого (даже при описании человеческих утрат), детабуирование (натуралистическое описание изувеченного человеческого тела) (Купина 2005: 87).

Таким образом, массовая литература наряду с публицистикой стала тем мощным каналом, через который идет массированное вторжение субстандарта в лексикон и тезаурус современной языковой личности. При этом наблюдается отчетливая ориентация лексикона носителя языка, задаваемая авторами детективов, в сторону негативного полюса. Оценивая языковую ситуацию рубежа веков, М.А. Кронгауз отмечает: «Русская речь вообще стала более разнообразной, поскольку совмещает в себе разнородные элементы из когда-то несочетаемых форм языка. В сегодняшней речи не юного и вполне интеллигентного человека мелькают такие слова и словечки, что впору кричать караул. Молодежный сленг, немножко классической блатной фени, очень много фени новорусской, профессионализмы, жаргонизмы, короче говоря, на любой вкус» (Кронгауз 2002: 137). Отмеченное качество множества воспринимаемых, воспроизводимых и создаваемых текстов оказывает существенное влияние на лексикон усредненной языковой личности.

Вопросы и задания

1. Подтвердите конкретными примерами наблюдения профессора В.В. Химика:

Средства массовой информации – ближайшая после живой устной речи сфера активного использования просторечия, причем всех его функциональных слоев: грубофамильярного «литературного» просторечия, «нового» жаргонно-просторечного субстандарта и отчасти даже вульгарного обеденного слоя лексики и фразеологии. Нарушая традиционные границы функциональных стилей, современные средства информации стремятся максимально приблизиться к уровню потребителя массовой культуры, стараются говорить на его языке и вполне в этом преуспевают. В то же время мыслительный уровень средней языковой личности во многом формируется именно через средства массовой коммуникации, они составляют главную речевую среду обитания многих носителей языка (Химик 2000: 248–249).