Дрейк. Пират и рыцарь Ее Величества - Владимир Шигин

Уходящая в неведомую даль флотилия насчитывала пять вымпелов. Наибольшим судном флотилии являлся флагманский "Пеликан" с водоизмещением 100 тонн, который нёс пожалованный Дрейку адмиральский флаг. Вице-адмиральский флаг трепетал над 80-тонным барком "Елизавета", где капитанствовал Джон Винтер. Помимо этих судов в состав флотилии входили: 30-тонный "Златоцвет" капитана Джона Томаса, 50-тонный "Лебедь" капитана Джона Честера и малыш, 15-тонный "Бенедикт" капитана Томаса Муна. На судах в разобранном виде находились четыре пинасы. Суда были неплохо вооружены и имели запас продовольствия на восемнадцать месяцев.

Команды насчитывали в общей сложности 164 человека. Помимо штатных матросов в их состав вошли аптекарь, сапожник, портной и даже священник.

К неудовольствию Дрейка, в плавание ему навязали и десяток отпрысков лучших английских семейств, среди которых был Томас Доути, бывший секретарь графа Эссекса, со своим братом Джоном. Впрочем, Дрейк по тогдашней традиции не забыл и о своих родственниках. Гибель в Вест-Индии почти одновременно двух любимых братьев его, увы, ничему не научила. В составе команды были последний из братьев Дрейка Томас, а также кузен Джон, сын дяди-адмирала Роберта Дрейка.

Двоюродный брат Дрейка Джон имел от него особое поручение — делать зарисовки берегов, бухт и гаваней, куда будут заходить суда флотилии. Дрейк считал это полезным.

Несмотря на весьма стесненные условия тогдашнего судового быта, свою каюту Дрейк постарался отделать и обставить с предельной роскошью. Даже посуда была исключительно серебряной. Был взят даже паж, обязанность которого заключалась в том, чтобы стоять подле кресла Дрейка, когда тот будет обедать. А четыре музыканта должны были ублажать слух и повышать аппетит во время обеда.

Когда друзья за это подняли на смех, он обиделся:

— Неужели вы не понимаете, что мне, просоленному морскому волку, нет никакого дела ни до пажа, ни до музыки, но я желаю поразить воображение тех народов, которые буду посещать, внушив им восторг и трепет к Англии!

Друзья в знак согласия кивали головами, не слишком веря в искренность дрейковских слов.

Перед выходом Дрейк собрал капитанов:

— Если кто отделится от флотилии, то рандеву назначаю у острова Могадор, что у берегов Марокко.

Вначале флотилия направилась на зюйд-вест к мысу Лизарда, но на следующее утро, на широте Фалмута, ветер изменился, а потому пришлось лавировать. А затем и вовсе начался сильный шторм, продлившийся двое суток, и, хотя суда успели спрятаться в гавани Фалмута, "Пеликан" и "Златоцвет" потеряли грот-мачты. Для починки пришлось вернуться в Плимут.

Только через две недели, 13 декабря 1577 года, Дрейк вторично снова вышел в море. На этот раз ветры были попутными, и флотилия без происшествий к Рождеству достигла марокканских берегов. В тот же день Дрейк перевел суда к острову Могадор.

Вначале между англичанами и местными жителями установились неплохие отношения. Начался даже обмен товарами, но затем марокканцам показалось, что перед ними португальцы, которых они ненавидели, после чего был захвачен в плен один из моряков.

Узнав, что перед ним не португальцы, местный султан Феззула принес свои извинения, и на этом инцидент был исчерпан.

31 декабря флотилия выбрала якоря и взяла курс на мыс Бланко.

К мысу суда подошли 16 января 1578 года, захватив по пути несколько испанских судов с грузами. Дрейк не был бы самим собой, если бы при удобном случае этого не сделал.

У мыса Бланко флотилия простояла неделю. За это время команды отдохнули, но налиться водой не удалось, как оказалось, на берегу ее просто не было. Каково было удивление Дрейка, когда местные жители сами предложили купить у него воды в обмен на амбру, мускус, вино и даже женщину.

— Очень тяжело наказал Бог этот берег! — комментировали эту ситуацию англичане.

У Бланко Дрейк отпустил захваченные испанские суда, сгрузив с них продовольствие и часть запасов воды. Впрочем, одно судно, наиболее новое и крепкое, он все же оставил при себе, назвав "Христофором". Но и здесь Дрейк поступил, как говорится, по-джентльменски. Взамен отобранного судна он отдал испанцам свой малыш "Бенедикт", который никак не годился для океанского плавания.

21 января корабли Дрейка покинули занесенный песками мыс Бланко, направив форштевни своих судов к более гостеприимным островам Зеленого Мыса. Плавание было вполне успешным, и 30 января Дрейк был уже у одного из островов архипелага — Майо. Затем перешел к острову Сантьяго, где захватил большое испанское судно с вином, шерстью, шелком и бархатом. Однако куда более значимым для него стало приобретение оказавшегося на судне пожилого штурмана португальца Нуньеш да Сильву, прекрасно знавшего побережье Южной Америки.

Что касается португальца, то он не устоял против щедрых посулов Дрейка, да и испанской короне штурман не присягал на верность, так что перешел от одних нанимателей к другим без каких-либо угрызений совести.

— Я нахожу ваше судно в прекрасном состоянии, а о вас слышал только как об очень грамотном мореплавателе! — сказал при знакомстве штурман адмиралу, чем конечно же весьма польстил Дрейку.

После этого Дрейк и да Сильва сразу же нашли общий язык.

2 февраля флотилия оставила острова Зеленого Мыса и взяла курс, пересекая Атлантический океан, на Бразилию. Имея на борту такого штурмана, как да Сильва, Дрейк мог себе позволить столь рисковый маршрут.

19 февраля английские суда пересекли "линию раздела", которая была в свое время установлена папой римским для разделения испанских и португальских заморских владений. Что касается англичан, то они плевать хотели с самой высокой мачты на предначертания римского понтифика. Пересечь Атлантику также удалось без каких-либо происшествий.

Все пока складывалось более чем удачно, и Дрейк, чтобы не вспугнуть удачу, ежедневно плевал трижды через левое плечо, стуча при этом костяшками пальцев по планширю фальшборта.

1 апреля показался долгожданный бразильский берег. Оставивший свои воспоминания об этом плавании священник экспедиции Ф. Флетчер писал о днях, проведенных в Атлантическом океане, следующее: "Мы не переставали удивляться и восхищаться Господом великим, создавшим неисчислимое количество как маленьких, так и огромных тварей в необозримых морях… Мы установили, что великие философы древности, такие как Аристотель, Пифагор и многие другие, как греки, так и римляне, ошибались, считая тропическую зону ненаселенной вследствие невыносимой жары. Напротив, эта зона оказалась поистине раем как на суше, так и на море, с которым ничто сравниться не может. Ничто не может быть более приятным для жизни человека, чем эта зона. Единственной неприятностью было то, что иногда не хватало пресной воды, но и то Господь давал нам воду с небес".