Герой чужой войны - Михаил Михеев

– Поэтому вы в течение пяти часов убываете к месту службы, чтоб не успели вытворить еще что-нибудь подобного, пятнающего честь и достоинство нашей академии. Если вы не уложитесь в указанные сроки, я лично позабочусь, чтобы вас ждало дисциплинарное взыскание и самое паршивое из всех возможных мест службы. Вам ясно выпускник?!

Душу девушки затопило блаженство. Едва сдерживая предательски расползавшуюся на лице улыбку, она вскинула руку к виску:

– Так точно, сер! Все будет исполнено, сер! Разрешите идти?

– Идите, – махнул рукой генерал, точно из него выпустили воздух.

А когда Сашка, по военному четко развернувшись через левое плечо помаршировала к двери, ректор окликнул ее:

– Кингстоун. – От неожиданности девушка вздрогнула и обернулась. – Не опозорьте нашу академию на базе еще сильнее, чем вы это уже сделали, – как-то устало произнес он. А когда брови девушки невольно поползли вверх, соизволил пояснить: – Порой на границе военнослужащие ведут себя более вольно, чем позволяется. Это и в мирное время влечет за собой большие сложности, а в военное время – просто смертельные. Соблюдайте руководства, это спасет вас от многих неприятностей, – и глухо постучал себя по протезу.

– Спасибо, – только и смогла произнести Сашка. Впервые за шесть лет в академии ректор проявил человеческие чувства. Поэтому, не ожидая от себя, пообещала: – Я немедленно восстановлю свой цвет волос.

– Не успеете, – глумливо улыбнулся генерал. – Последний транспортник сегодня на сборный пункт отбывает через полтора часа, – и, глянув на циферблат хронометра, поправился: – уже через час-двадцать. Время пошло!

Все же ректор остался верен себе – ничего человеческого: лишь руководства, устав и долг перед государством.

Сашка летела домой стрелой. И хотя от академии до дома, в котором снимала автоматизированную комнату, было минут двадцать неспешным шагом, она не пожалела денег и наняла роботакси. Время утекало стремительно. А ведь надо же было еще успеть собраться и сдать помещение старой Мардж – домовладелице…

Да-а-а, такой подлянки от ректора она не ожидала!.. Впрочем, в случившемся больше всего она была виновата сама.

В тот вечер, после ухода Томаса она направилась в бар к одногрупникам и сокурсникам. Ребята зажигали неплохо и, похоже, в ближайшие сутки не собирались останавливаться. Направления будут розданы лишь через два дня, и ребята намеревались оторваться по полной.

Несмотря на громкую музыку и изрядное подпитие выпускников, появление Сашки в баре было встречено радостными криками и оживлением доброй половины зала. Девушка хоть и не была заводилой, но порой становилась душой компании, и ее приход многих обрадовал.

К тому моменту Рик Спичек не без помощи Вольфгана немного протрезвел, и когда Александра подошла к столу, за которым сидели парни, он вскочил и, схватив девушку под колени, поднял ее под самый потолок и закружился вместе с ней.

– Кингстоун! Ну, наконец-то ты оставила своего зануду! – перекрикивая грохот музыки, проорал он. – Ща мы как загуляем! – и, встряхнув девушку, отчего та, чтобы удержаться, вынуждена была опереться о его плечи, крикнул в сторону барной стойки: – Парень, повтори наш последний заказ на троих!

Кое-как освободившись от медвежьей хватки Спичека, Александра первым делом сунула нос в стаканы к парням. Похоже, они пили какой-то коктейль, пахнущий мятой и анисом. «Странно, неужели с этого дамского ликерчика их так разобрало?», - подумалось девушке, а потом краем глаза она заметила батарею квадратных бутылок из-под текилы под столом и сиротливо стоящие на столе три маленьких стаканчика-лошадки. «Так вот чем они накидались!»

А официант уже притащил еще пару бутылок текилы и три тоника, и теперь все это составлял на стол. За бутылками последовали широкие стаканы под коктейль, солонка со смесью соли и перца и тарелочка с лаймом.

– Нифиг лайм! – тут же замахал рукой Спичек. Однако подошедший следом за официантом Крафт, тормознул его, мол, это для него, и тут же протянул ладонь тыльной стороной. Официант, не откладывая дела в долгий ящик, провел считывающим устройством по вживленному в нее чипу. А то курсанты народ известный, если с них сразу плату не собрать, потом не докажешь что именно им подносил – вылакают и бутылки как доказательство попрячут.

– Ну?! – Спичек уже успел налить полный стакан и теперь вскинул его в приветственном салюте. – За выпуск 3282 года?! За нашу группу ипсилон-бис-три?! За самую крутую группу на потоке!!!

– Не части… – как-то неожиданно важно попросил его Крафт. – За все успеем выпить. Давай по порядку: сначала за выпуск…

– Тогда… – подала голос Александра. Из-за того, что произошло дальше, девушку и считали душой компании. Отобрав у Рика Спичека полнехонький стакан текилы с тоником, она вскочила на свой табурет и свистнула, привлекая всеобщее внимание. Выпускники, которые к тому времени уже разбились на что-то бурно обсуждающие компашки, на миг прервались и переключили внимание на девушку. Музыку убавили, и она обратилась ко всем: – Народ, созрел тост! Предлагаю выпить за самый классный выпуск за последние полвека!.. Не-е… за самый классный выпуск в этой академии! За наш выпуск три тысячи двести восемьдесят второго года! До дна!!!

Спичек вскочил со стула, заорав во всю мощь глотки:

– Е-е-е! За наш выпуск!!!.

Его поддержали окружающие. Многие поднялись со своих мест, вскидывая вверх стаканы, бокалы и рюмки, наполненные разнообразным спиртным. С разных концов зала послышались выкрики: «За нас!.. Да!.. Кингстоун права!!!», а потом выпускники замахнули по полной.

И понеслась!..

Гулянка в баре стремительно набрала силу, и не думала утихнуть, даже когда светило залило горизонт розовыми всполохами. Тосты к этому времени давно кончились, и когда возникала необходимость принять новую дозу спиртного, Спичек разливал текилу и тоник один к одному, накрывал ладонью, а потом скандировал, ведя отсчет. Сашка и уже почти ничего не соображающие ребята, а к тому времени к ним присоединилась неразлучная пятерка из ипсилон-восемь и Хлоя Браун по прозвищу Булочка, на каждый счет точно так же прикрыв стаканы, ударяли ими по столу.

– Раз!.. – бум. – Два!.. – тум! Напитки смешиваясь, начинали бурлить. – Три-и-и… Дава-а-ай!!! – и опрокидывали стаканы, выпивая молочно-белую жидкость, до дна.

Дальнейшее помнилось урывками. В баре они гудели часов до восьми, до тех пор, пока «Белку» не закрыли, а потом пьяной, но дружной толпой, красивыми противоторпедными зигзагами направились в городской парк. Догуливать. Правда, Сашке уже хотелось плюнуть на все и отправиться на боковую, но Хлоя уговорила ее пойти со всеми.

Потом были посиделки на лавочках возле озера в тени раскидистых ив, где они кормили уток, точнее пытались… Съедобного для пернатых с собой не оказалось, а склевывать траву, что пьяные хихикающие выпускники надрали тут же, птицы отказались, нагло игнорируя протягиваемые пучки.

Потом… Нет, Вольфган к тому времени уже свинтил, а Джошуа Мюррей и Эмилио Родригес из неразлучной пятерки приперли откуда-то упаковку пива… Для опохмела, как они сказали. Но Рик Спичек опохмела дожидаться не стал!..

А потом… Кажется потом были полицейские… Протокола они составлять не стали, разве что считали с чипов личные данные и милостиво отпустили в честь выпускного.

К обеду, осоловевшая от бессонницы и от выпитого накануне, Сашка уже намеривалась уползти к себе, чтобы отоспаться, однако… Нелегкая принесла в парк Томаса Берроуза с дружками.

Увидев свою девушку в не совсем вменяемом состоянии, он не стал разбираться, пьяна ли она, или у нее с недосыпа глаза красные, а устроил жуткий скандал. Его друзья – двое таких же напыщенных индюков – сынков богатеньких родителей, стояли в стороне и делали вид, что ничего особенного не происходит. Томас кричал, что Александра позорит его, что посмела со всяким отребьем пить по кустам как какая-нибудь шалава, что…

В общем, Спичек, который до этого тихо-мирно посапывал, прислонившись к дереву, проснулся и заехал ему в рожу. За отребье естественно, а потом и за Сашку по корпусу добавил. Девушка тоже, не ожидавшая за вполне-таки мирное – если не брать в расчет появление полицейских – празднование выпускного, от такого разноса взбеленилась. Стал ли причиной тому остаточный градус, бродивший в крови или усталость (все-таки полтора суток на ногах и добрая попойка могут подкосить кого угодно), но девушка не сдержалась. Неожиданно ей стало настолько противно видеть парня, что сдерживаемые чувства прорвало, и она высказала все, что копилось в душе на протяжении стольких лет.

Как итог, избитый и морально уничтоженный Томас, лежа на травке, прохрипел, что меж ними все кончено. А Сашка, не сдержавшись, захотела еще добавить ногой в тяжелом ботинке по слащавой физиономии. Однако Мюррей и Родригес удержали ее, схватив под руки. Одно дело два удара и небольшой синяк, который сводится обычным косметическим пластырем, а другое дело обратно зубы вставлять или что-нибудь сращивать, удаляя шрамы. Этого девушке Берроузы могли не спустить…