Традиции свободы и собственности в России - Александр Горянин

Еще в 2001 году был обнародован поразительный факт. Тогдашний заместитель председателя Госстроя Николай Маслов заявил на пресс-конференции, что за последние 10 лет в России появилось 15 миллионов(!) неучтенных единиц недвижимости43. Приведенное заявление не единично. Министерство по налогам и сборам тогда же выявило еще больше незарегистрированных новых объектов недвижимости — свыше 20 миллионов. Заместитель министра Дмитрий Черник пояснял: «Министерство по налогам и сборам выявило более 5 млн строений, которые прошли инвентаризацию, но не были зарегистрированы. Еще 15 млн объектов недвижимости не значатся ни в списках БТИ, ни где-либо еще. Я уверен, что 20 млн неучтенных строений — только капля в море. Ведь мы проводили лишь выборочные проверки». Хороша капля! Каково же море?

Если верить Росстату, то в вышеназванном 2001 году частники построили по всей России всего 21 млн кв. м жилья. Т.е. от силы 200 тысяч домов. Строя такими темпами, им потребовалось бы 100 лет, чтобы возвести только те 20 миллионов неучтенных «объектов недвижимости», которые выявило МНС. Которые, в свою очередь, — «капля в море»!

Вдумаемся в приведенные цифры. Речь идет о частных домах и дачах, построенных, но незарегистрированных, чтобы не платить налог — ведь всегда можно утверждать, что дом недостроен. Но в данном случае важно другое: каждый дом — это улучшение жизни семьи, а среднестатистический размер семьи в России — 3,2 человека. Делайте подсчеты сами.

Новые поселки растут как грибы, но очень редко примыкают к «федеральным трассам» и железным дорогам, шум не любит никто, поэтому можно не раз пересечь страну, не оценив размах явления по достоинству. Правда, и совсем не заметить его тоже невозможно. Цитата: «В Якутске официально зарегистрировано 187 улиц, тогда как на самом деле их 267. В городе выявляется множество неучтенных строений, особенно на окраинах. В поселке Марха администрация пользуется картой 18-летней давности. За эти годы Марха разрослась и вглубь, и вширь, так что даже милиционеры не знают, где какая улица»44.

Россия, исключая совсем уж бедные и депрессивные регионы, строится, и наших мытарей должна мучить мысль о массовом уклонении домовладельцев от уплаты налога (пока еще терпимого!) на недвижимость. Но представим себе, что российская власть взяла бы уже в начале 90-х пример с Австрии или Швейцарии, где (в соответствии с негласным западным принципом «недвижимость должна обременять») с владельцев коттеджей дерут несколько тысяч евро в год. Если бы наша власть оказалась настолько безумна, не видеть бы России строительного бума как своих ушей.

Тогда как этот бум — одно из главных по своему значению событий всей российской истории, и не только ХХ века. Это великая социальная революция, пока не осознанная нами. Сплошь и рядом строятся люди, судя по их доходам, строиться никак не способные. Но миллионы домов, пусть преимущественно из силикатного кирпича, построены. Эти дома, часто с гаражами, уже никуда не денутся, они стоят. В невероятно короткие сроки Россия как страна перешла в другое качество, перестав быть страной изб-пятистенок. Не потому, что избы исчезли, а потому, что более не возобновляются и через несколько десятилетий будут свезены в этнографические музеи под открытым небом.

Об отказе от планов введения так называемого единого налога на недвижимость (ходили разговоры, что он может быть установлен на уровне 2% в год от ее реальной оценки) недавно было объявлено официально. Глава МЭРТ пояснил, что такой налог власть вводить не планирует. По крайней мере, до 2008 года. То есть, не планирует вообще. Г.О. Греф добавил, что не видит экономической целесообразности в переходе на такой налог. Не надо этому верить буквально. Как умный человек, он видит нечто иное: крайнюю нецелесообразность — политическую и социальную — такого шага. (Правда, вводится земельный налог, но он должен быть несопоставимо ниже.)

Сегодня достаточно активно надстраиваются и перестраиваются скворечники, официально именуемые со времен коммунистов «садовыми домиками» (уничижительное «домики» точно передает суть дела), где не моги иметь площадь свыше 25 квадратных метров и зимнее отопление — вламывались с милицией, устраивали обмеры, заставляли разрушать и сносить.

(Кстати, коммунисты еще гнуснее мучили и утесняли постоянных жителей поселков и пригородов, запрещая второй этаж, объявляя 60 квадратных метров «предельно допустимой площадью жилого дома». Как будто подобные вещи могли подорвать их дурную идеологию! Или все же подрывали? Жаль, невозможно предать сегодня суду сочинителей всех этих вредительских запретов. Они внесли свой мощный вклад в нынешний российский демографический кризис. Да и унаследованный нашими населенными пунктами убогий вид во многом по их вине.)

Россия пока что лишь на пороге своего нового качества. Чтобы достичь европейских норм жилой площади на человека, чтобы не менее половины страны переселилась из вселяющих зубную боль спальных районов «на землю», строительный бум должен не прерываться самое малое четверть века. Бум, к которому власть не приложила даже палец. Огромное спасибо, что не очень мешала, что не вспугнула. И ради всего святого, пусть ведет себя столь же похвально и впредь45.

Пусть народ строится. Пусть даже тянет с регистрацией построенного. Попущение малому греху в определенные периоды — самая верная политика. Когда-нибудь все равно придется и регистрировать, и платить. Государство обязательно постучит в окно. Но пусть оно не спешит с этим — в высших интересах России. Пусть постучит лет через 25. И уж тогда пускай вводит налог на богатство. Эти 25 лет тоже, увы, пролетят, смирите свое нетерпение — те, кому невтерпеж.

Триллион долларов, инвестированный в частное домостроение, все равно не был бы «инвестирован в бизнес», как полагают некоторые противники такой, якобы неразумной, траты ресурсов (Каганский — один из них). Этот триллион был бы проеден за те же десять — или семнадцать — лет, причем наша страна, проедающая в год более 10 триллионов рублей46 (примерно 370 миллиардов долларов) не очень бы даже заметила разницу. А потрясающего феномена частного домостроения не было бы.

Разговоры же о том, что не так следует создавать «одноэтажную Россию» (точнее все же двухэтажную), что она создается нерационально, не по уму, лишены смысла. Ее все равно не создашь методами графа Аракчеева, барона Османа, гражданина Госплана. Она может возникнуть только сама, перетягивая за собой часть экономики в ближние пригороды, в дальние пригороды, на просторы родины чудесной.

На каковых просторах каждый российский «коллективист» норовит отгородиться от соседа забором повыше. Никаких признаков «общинности, соборности, коллективизма» не видно. Как и тяги к коллективной собственности, упаси Бог! Нашим новым народникам давно пора понять, что они энергично движутся по ложному следу.

Не менее странно выглядит гипотеза о нашем врожденном коллективизме при обсуждении межэтнических отношений. Сразу выясняется: аудитория СМИ, не подозревающая о том, что российские обществоведы постановили считать нас народом с общинной психологией, держится как раз противоположного убеждения. Всего одно читательское высказывание из «Московских новостей»: «У русских нет традиции жить и работать этническими, земляческими общинами, а напрасно!». По контрасту, наш простой человек сразу подмечает в других народах (почти во всех) такую черту: «Эти-то, — говорит он, — подружнее наших будут». Подружнее, значит, пообщиннее по сравнению с нами.

Как все это видится современному российскому человеку, чья голова не засорена химерами? За последние 16 лет великое множество наших соотечественников перебывало за границей, и те, кто ездили не в составе туристских групп, а гостили у друзей или родни, почти наверняка замечали вокруг себя наличие общинной жизни. Замечали общины, весьма властно ведающие массой вопросов — они могут, например, запретить хозяину дома продать его нежелательному, на взгляд общины, лицу. Бывая на «продвинутых» зарубежных фирмах, наш брат дивится тягостной обязательности участия их сотрудников в «корпоративных мероприятиях» — коллективных пикниках, праздниках и культпоходах (а в Японии — даже в коллективном проведении отпуска). В США я слышал от наших евреев, переселившихся в эту страну, что они находятся под придирчивой опекой местной еврейской общины. В маленьком итальянском городке улица устраивает «праздник улицы», ради которого всем, включая собак, заказывают майки с приличествующей надписью, в день праздника улица заставлена столами с угощением и пр. На мой вопрос, не замрет ли соседское единение до следующего года, мне ответили, что улица круглый год сообща решает вопросы своего быта и благоустройства, детского досуга, помощи овдовевшей матери семейства, борется с громкой музыкой и противоугонными сиренами; долго спорили, класть ли на проезжей части через каждые 60 метров «лежачих полицейских», и решили (с перевесом всего в голос) — класть. И так далее. Верю, что подобное можно найти и у нас, но поиск будет долгим.