Сражения, изменившие ход истории 1945-2004 - Баранов Владимирович

Трумэн не мог не понимать, что в отличие от него Сталину не приходится нести ответ перед своим пародом за массы жертв и финансовые реки, впадающие в пучину становящегося бесперспективным конфликта. Америка угодила в капкан, оставить южан было нельзя. Они автоматически проигрывали войну и включались в коммунистическую систему. Причем случиться такое могло весьма просто и безболезненно. В наши дни это звучит парадоксом, но тогда, в 1940-х, Социалистическая Корея демонстрировала большие успехи в развитии, чем ее либерально-экономическая соседка. Сказывалось бескорыстие «большого русского брата» и особенности высокого уровня социальности, быстро повышавшего жизненный уровень людей. Правда, лишь до определенной планки, но в далекие 40-е потолка жизненных благ социализма еще никто не знал, и южане с интересом поглядывали на почти сытых собратьев с их гарантированным завтра. Так что уйти американцы не могли, а оставаться становилось день ото дня труднее, собственный налогоплательщик уже начал интересоваться, как долго в порт Сан-Франциско будут привозить гробы и сколько еще долларов придется отдать на поддержку явно нежизнеспособной диктатуры Ли Сын Мана.

Трумэн решается на активизацию помощи Южной Корее. Как мало ни был искушен Трумэн в вопросах архитектуры миропорядка, он все же понимал, что Сталин поймал его и вряд ли выпустит, потирая руки от удовольствия. Поводов радоваться у коварного геополитического врага с трубкой было «навалом». К описанным проблемам добавлялась еще, например, такая: у американцев, втянутых в азиатский конфликт, не было резервов для усиления своих войск в Европе, в случае возникновения такой нужды. С войной надо было кончать, причем лучше победоносно. Трумэн принял решение резко активизировать американскую помощь, нарастить «миротворческий» контингент и добиться перелома в борьбе. В первую очередь это обозначало необходимость вернуть инициативу в небе.

Беда заключалась в том, что привычные с гамбурго-дрезденских времен методы тотальной воздушной войны в корейском случае не годились. Командиры стратегической авиации рапортовали о своей готовности перевернуть север полуострова вверх дном и делали это. Еще в августе-сентябре 1950 г. «сверхкрепости» начали рейды на города КНДР. Так, 7 августа, сорок Б-29 бомбили Пхеньян, а 8 ноября вдвое большее число «крепостей» напрочь разбомбило городок Синыйчжу, убив по «нейтральной» американской оценке до 10 % населения. Но что толку. Формальным обоснованием воздушного террора всегда считалась необходимость уничтожения промышленности, питающей войну. Но в Корее никаких таких заводов-фабрик не существовало. Народ КНДР воевал исключительно тем, что привозили из Китая и Советского Союза. Непосредственно в стране не делали даже винтовочных патронов, вообще ничего, кроме фуфаек, в которые наряжали бойцов Народной Армии. В такой перспективе бомбежки тыловых городов выглядели как убийство в чистом виде.

В американские сводки с «миротворческого» фронта стали попадать фразы о высоком моральном эффекте, производимом «бомбовыми коврами». В переводе на обычный человеческий язык моральное давление с воздуха означало очередное массовое убийство стариков, женщин и детей, причем в случае с Кореей без малейшего военного смысла.

Т.е. со времен Второй мировой войны немецкие города Гамбург и Дрезден были полностью разрушены воздушными бомбардировками.

Неэффективность воздушных налетов ООН. Эффект был обратен ожидаемому, оценившие бомбардировки корейцы американцев отнюдь не возлюбили. Зато заволновались союзники, пригрозившие прекратить свое участие в защите свободного мира, ведущееся с применением неадекватных методов. Тут уже даже Макартуру стало понятно, что в том же духе продолжать нельзя. «Крепостям» приказали переключиться на «черную работу» по уничтожению вражеских войск и коммуникаций. Но для таких задач они не годились. Случалось, стратегический мост бомбили тридцать-сорок Б-29-х, а деревянная шаткая конструкция выживала под ковром тяжелых фугасок, радиус вероятного отклонения которых сильно превышал ширину конструкции. Провоевав таким образом год, американцы догадались, что если недосягаема промышленность врага, то надо прервать пути подвоза. Но как?

Едва перейдя Ялу, транспорты с военными грузами распылялись, маскировались, а то и вовсе предпочитали пробираться к фронту в полной темноте, становясь неуязвимыми для авиации ООН. Напрашивается горький, но правдивый вывод о необходимости уничтожить мосты, соединяющие Корею и Китай. Но этот район с ноября 1950 г. именовался американскими летчиками «аллеей, или коридором МиГов». Предстояли сугубо тактические сражения для удаления 64 АК и ВВС КНР из стратегического района. Для пилотов это означало продолжительные и кровопролитные небесные бои, в которых возможности «звездных стрелков» и второго типичного истребителя ВВС F-84 были ограничены. Палубники вроде «Пантер», а тем паче поршневые истребители в сравнении с МиГами проигрывали еще сильнее.

F-86. Было принято решение «засветить» на театре действий новинку, более совершенный истребитель второго поколения F-86, «Сейбр». Этот самолет был почти ровесником МиГа. В серию его запустили на год раньше, в 1947 г. Самолет получился хороший. Для воздушного боя с равным противником, т. е. истребителями, он подходил несколько лучше русской машины. Если воспользоваться лексиконом летчиков, «Сабля» была потяжелее «мигаря» почти на треть, но двигатели имели примерно равную мощь, в результате высоту американец набирал медленнее. Максимальная скорость по прямой у соперников была один в один. Но F-86 лучше брал виражи. Помогала высокая степень механизации управления самолетом. Мощная гидравлика при необходимости выдвигала из корпуса широкие щитки тормозов, на которые набегал воздушный поток, за счет чего скорость резко снижалась, облегчая поворот. На МиГе тоже стояло такое устройство. Но щитки имели меньшую площадь, и в разреженном воздухе высот они мало помогали.

Вторым крупным достоинством бойца янки являлось вооружение. Он нес батарею из шести пулеметов калибром 12,7 мм. По мощи они уступали пушкам МиГа, но стреляли быстрее и имели боекомплект с гораздо большим количеством патронов. Они могли буквально изрешетить малоразмерную мишень класса «истребитель», и хватало их не на один-два залпа, а на 10–20. Наконец, пулеметы были компактнее пушек, потому в носовой части «Сейбра» оставалось место для портативного радиолокатора, позволявшего легче находить объект для атаки. «Американец» оснащался отличным прицелом, позволявшим вести снайперский огонь. В процессе эксплуатационного сопоставления выяснился ряд других мелких преимуществ, которые переставали быть мелочами в реальном бою. К примеру, приборная доска «Сейбра» красилась в матовый цвет и не бликовала, тогда как на МиГе всегда был риск поймать отскочившего от щитка светового «зайчика» в глаза. Вроде бы мелочь, но в бою зажмуриться — часто значит погибнуть. Завершая портрет «надежды янки», следует упомянуть, что благодаря емким топливным бакам, он дольше держался в воздухе. В общем, соперник был достойный. Не имея особых техпологических преимуществ, он все же лучше подходил к обстановке, ибо проектировался специально для борьбы с истребителями, а МиГ, при своих несомненных достоинствах, предназначался для перехвата тяжелых бомбардировщиков.

Новые машины американцы получили в конце декабря 1950 г. Но ожидаемого перелома не произошло. Борьба просто пошла на равных, хотя удручающе высокие потери ВВС США несколько сократились. Однако до конца 1951 г. общий боевой счет по-прежнему сохранялся в сопоставлении 5:1 в пользу русских летчиков. Оказалось, что первая модификация «Сейбра» на роль чудо-оружия не тянет.

Рассказ капитана Федоровца. Бой «Сейбра» и МиГа при равном пилотском мастерстве описан со слов советского аса, капитана Семена Федоровна, защищавшего в 1953 г. плотину ГЭС близ города Супхун от уничтожения американскими штурмовиками под сильным прикрытием истребителей. Эскадрилья Федоровца подошла к месту событий, когда бой уже разгорелся. Среди русского и американского эфирного мата комэск разобрал крик о помощи. Он заметил, как распушившийся щитками «Сейбр», резко снизивший скорость, пропустил мимо себя не успевший притормозить МиГ и в упор ударил по нему из пулеметов. Русская машина падала, летчик призывал товарищей, чтобы сняли с хвоста насевшего американца, пытавшегося добить «мигарь». Федоровец поспешил па помощь, оторвавшись от ведомого, догнал увлекшегося преследователя и дал пушечный залп. «Сейбр» развалился. Но в этот момент не прикрытого ведомым капитана обстрелял другой янки. Пули разорвали обшивку, лопнуло и рассыпалось плексигласовыми брызгами стекло кабины, разбило приборную доску. Федоровца спасла бронеспинка сиденья. Иначе лучший истребитель США в Корее Джозеф Макдоннел смог бы записать на свой счет еще одну победу. К удивлению русского капитана, мотор продолжал устойчиво работать, машина летела, снаряды оставались. Федоровец продолжил бой, раненый МиГ оправдал высочайшую оценку своей живучести. Он выдержал резкий бросок под машину американца и резкий левый вираж. После этих перемещений МиГ оказался за «Саблей» Макдоннела. Американец выпустил щитки, надеясь на излюбленный прием резкого торможения. Но Федоровец был быстрее, пушечные снаряды оторвали правое крыло врага. F-86, кувыркаясь, полетел к земле, точнее к морю, где сбитого пилота ждали спасательные катера. Федоровец, понимая, что на разбитой машине не уйти от преследования, организованного подчиненными Макдоннела, снизился и катапультировался.