Люблю. Ненавижу. Люблю - Светлана Борминская

– А если мы найдем те самые украденные картины, то их придется возвращать в мировые центры изобразительного искусства? – спросил агента Шиппа шеф эстонской разведки, к которому тот был вызван на ковер.

– Так точно, – кивнул агент Шипп.

– А оно нам надо? – Шеф снял очки и подул на них.

– За каждую картину обещано миллионное вознаграждение, – шепотом пояснил агент Шипп.

Начальник вздохнул, подумал и сказал:

– Тогда ищи.

Аудиенция закончилась.

– Ищи... свищи, – шел по гулким коридорам эстонских спецслужб и вслух размышлял агент Шипп. – И на какой икс мне это надо?! Забыли сказать... Может, вернуться и спросить?...

По зданию медленно и вальяжно передвигались агенты спецслужб. Агент Шипп даже слегка затерялся среди них.

Эстонский клан бостонской мафии

Надо сказать, Дед лишь благодаря своему здравому смыслу так долго оставался главой национальной эстонской мафии... Правда, не все, будем справедливы, считали его этим самым главой, и Дед отлично об этом знал, попивая свой утренний чаек, и не будоражился... Его авторитет все же был достаточно высок, чтобы удержаться на вершине в течение последних десяти лет, хотя желающие поколебать его находились частенько!..

Дед вздохнул и покосился на телефон – тот молчал подозрительно долго. Больше получаса.

Хэнка Лихуты обнаружить так нигде и не удалось, как его ни искали. Люди Деда перерыли практически всю Эстонию, и Дед со скрытым раздражением ждал звонка Дона Элгуджи Пярнусского.

– А-а-а, плевать!.. – устав ожидать звонка Дона, успокоил себя Дед. – Зачем нам старина Хэнк, главное-то – найти его тайник с картинами!.. Где они? – играя сам с собой в нарды, рассуждал Дед. – Сукин ты сын, Хэнк Арнольдович!.. Какашка, – в третий раз обыграв сам себя, вздохнул Дед.

Если бы Дед так не устал, то, возможно, догадался бы, что профессиональный вор Лихута вполне может быть пленником человека, который давно метит на его место и знает о нем гораздо больше, чем это можно предположить. Этим кем-то был Мозес... Очень авторитетный в Эстонии любитель нажиться за чужой счет.

Об интуиции Мозеса в Тапе ходили легенды...

Мозес

Лео Мозес, по кличке Нахал, зеленый по сравнению с Дедом мужчина, отец семейства и пр., – сидел и пил кефир. Нахалу лишь недавно исполнилось двадцать девять лет.

По стечению высших обстоятельств, он случайно стал тем самым главным очевидцем аварии «Боинга» и уже стал забывать кое-какие подробности той ночи... Именно Мозес с женой и сыном в тот час были в доме у болота, приехав за старым сундуком, и именно на крышу дома его деда упал хвост «Боинга», в котором находились полуживые от страха полковник ГРУ в отставке Хаверь и член бостонского клана эстонской мафии Хэнк Лихута.

Мозесы, погрузившие сундук, уже сидели в машине и собирались уезжать, несмотря на то что можно было истопить печь и переночевать на болоте, но их старый дом слишком выстыл.

Звездная высь над головой, щелкающий в ветках мороз, припорошенное снегом болото и аварийно воющий самолет в небе застигли семью Мозеса врасплох... Хлопок без зарева, и падающий на их дом огромный металлический хвост – все произошло слишком быстро. Даже луна в небе куда-то непостижимым образом исчезла на время падения самолета.

Мозесы уехали от своего разрушенного дома еще до приезда спасателей, полиции, бостонского клана эстонской мафии и спецслужб двух государств, прихватив с собой едва живых полковника ГРУ в отставке Виктора Хаверя и Хэнка Лихуту.

Лео Мозес, прочитав личные документы Хаверя и Лихуты, мгновенно сопоставил разрозненные факты и понял, кто находится у него в руках. И не преминул начать свою игру, в которой, разумеется, выбрал себе роль Кукловода...

Фуат

«Камень на сердце моем... Где-то тут рука фельдъегеря... Но вот где?!» – думал Фуат, когда шел по улицам Тапы, обходя их квадратно-гнездовым способом... Агент Шипп куда-то улетучился, и поиски вершились в одиночку.

«Я мечтал быть агентом – в черном костюме... Я стал одним из них, мне тридцать девять, а я – все еще агент. Порой я не знаю даже цели, с которой выслеживаю объект, зато это знает мой босс, правда, тоже не всегда!»

Кирха Святого Бенедикта – открытая дверь; агент Фуат поднялся по мокрым после дождя ступенькам и поставил по свечке – за здравие родных и за упокой врагов. Он шепотом перечислил святому Бенедикту имена еще живых и уже мертвых, чтобы дряхлый святой не перепутал впопыхах, постоял, глядя на безмолвствующий орган, и вышел, запамятовав попросить Бенедикта помочь в поисках пропавшей руки фельдъегеря, той самой, которую искали все-все-все...

Был вечер, прохожие спешили по улицам, из кондитерской напротив пахло свежим кофе и вишневыми пирожными.

Фуата больно задел жирный негр, когда они столкнулись у ресторана Аронсона. Фуат посмотрел ему вслед, это был тот самый негр – ехавший с горластой толстухой на «Линкольне».

Вдобавок какой-то верзила шел за ним уже пару улиц, Фуат обернулся – это был не негр и... не спецслужбы, успокоился он и прибавил шаг. Верзила не отставал.

– Ага, – Фуат усмехнулся, когда, остановившись завязать шнурки, позволил верзиле обогнать себя и устремился вслед за ним, не снижая темпа ходьбы.

«КЛУБ ЛЮБИТЕЛЕЙ КЛУБНИЧКИ» – висела вывеска над железной дверью в какой-то подвал.

– Не желаете? – спросил верзилу плотный негр на входе в клуб. Тот солидно кивнул и вошел, дверь хлопнула, а негр довольно неприязненно взглянул в глаза Фуата и не отвел взгляда, даже когда он подошел.

«Тот самый», – подумал Фуат и зашел в нехотя раскрытую перед ним дверь.

– Бельгийские вафли и латук, – заказал он возникшему официанту, присев за свободный столик в самом темном углу.

Официант нескрываемо удивился и принес тушеную капусту с огромной сарделькой, из которой сочился душистый и жирный сок.

– А пиво? – изумился Фуат, принимаясь за сардельку... Безжалостно ткнув ее вилкой, он ощутил сарделечный аромат так же остро, словно бы уже начал есть. Но подождал остывания горячей сардельки с минуту, оглядывая помещение, и принялся за еду, лишь отпив несколько глотков принесенного пива – холодного и темного.

Зал «Клуба любителей клубнички» быстро заполнялся мужчинами примерно его возраста и комплекции, все ели, пили и негромко разговаривали...

«А где же клубничка?...» – закончив трапезу, огляделся Фуат и подозвал жестом официанта.

– Ужин удался, мерси!.. А клубничка, собственно?... – спросил он и покосился на пустую сцену с пыльным пианино. Официант кивнул с явным пониманием и кинулся на кухню. И уже через пятьдесят секунд нес ошеломленному Фуату полную тарелку... клубники, щедро посыпанной сахарной пудрой!..

Через полчаса Фуат вышел из «Клуба любителей клубнички» и от души зевнул. «Русской душе никогда не понять души эстонской», – депрессивно подумал русский агент и взглянул на пустой «Линкольн» в глубине переулка под раскидистым деревом. Сам не зная зачем, он подошел и закурил, разглядывая в темноте очень ржавую машину, от которой разило дешевым бензином... И инстинктивно отступил в темноту, услышав шаги, разговор и смех.

– И на какой икс нам это надо, а?...

Втянув голову, Фуат убедился, что говорит не его давний знакомый агент Шипп, а досадныйнегр, тот самый городской персонаж, которого он встретил в первый день... Рядом с ним весело и размашисто шла толстуха в шляпе. Фуат прислушался, освободив ухо.

– Ты съела руку? – вдруг засмеялся негр. – Ты, толстая?...

Толстуха в ответ прыснула и топнула ногой, похожей на слоновью.

– Она ж несъедобная! – сквозь булькающий смех, кокетливо ответила она. – Поехали!..

У Фуата округлились глаза вслед уезжающему «Линкольну».

«Рука!.. Рука!.. Рука!!!» – пульсировало в голове у агента, когда он пытался догнать отъезжающий рыдван.

Фуат не догадывался, что влюбленная парочка обсуждает руку детектива Кукулиса, а совсем даже не руку покойного фельдъегеря Орлова.Ведь издевательство над душевнобольным детективом для Растамана и его подружки было чем-то вроде веселого хобби двух недалеких людей.

Стертые лазером...

«Линкольн», выпустив клуб смрадного дыма, исчез где-то в стороне бывших казарм, и Фуат принял спонтанное решение не ехать за влюбленной парочкой. Была ночь, а чем люди занимаются ночью, догадаться было совсем несложно.

Он нашел свою машину, сел в нее и задумался – ощущение катастрофы продолжало витать над Тапой, и ощущение было невероятно сильным. Но все оказалось тривиальней: Фуат неожиданно выскочил из машины и помчался в заросли кустов у дороги.

– Сарделька с капустой и клубника... Ах, ты!.. – вздыхая, вернулся через десять минут в машину агент Фуат и вытер испарину с намокшего лба. Еще через десять минут его машина, вихляя, припарковалась у лодочной станции. Фуат вышел, открыл ворота и въехал внутрь, и именно тогда чья-то рука похлопала его по плечу...