Кошки, собаки и… другие люди. Невыдуманные истории спасения - Светлана Сафонова

Проша – лошадь, любящая поразмышлять о жизни. Она замирает на полпути, устремив взор куда-то далеко, за лес, за поле, стоит и думает. Прошенька до сих пор не осознала, как резко изменилась ее жизнь. Каждый день ей приносит новые впечатления, ощущения. Она не всегда понимает, как ей реагировать на происходящее вокруг, а потому все больше наблюдает, присматривается, учится доверять.

…Больше десяти лет назад красавица Трость (так ее звали в прошлой, спортивной жизни) тракененской породы блистала в соревнованиях по троеборью. Ее спортивная карьера складывалась отлично, хозяин был ею доволен. Ее хвалили! Ухаживали по-королевски: кормили отборным овсом, мыли лучшим шампунем, расчесывали самыми дорогими и новомодными гребешками. Она закрывала глаза от удовольствия, когда любимый хозяин почесывал шею. И конечно же, она очень старалась. Счастлив был и хозяин, ведь он получал почет, уважение, медали, славу, деньги, хорошеньких поклонниц. Жизнь блистала и переливалась всеми цветами радуги.

Так шли годы. И все было неплохо до тех пор, пока хозяин не заметил, что лошадь его давно уже не та…

Три года назад 19-летняя Трость родила жеребенка. Жеребенок как жеребенок. Маленький, хорошенький, внешне очень похожий на свою мать.

– Ну, вот и смена появилась, – сказал хозяин, похлопав лошадь по крупу.

Она тогда возгордилась, так как подумала, что ее снова похвалили. Значит, она снова молодец! Значит, любимый хозяин простил ей поражение в прошлых соревнованиях. Она запнулась и чуть не упала тогда. Испугалась, затопталась на месте. Потом, конечно, возобновила бег, но пришла одна из последних…

Ох, как он тогда расстроился! Сказал, что она старая никчемная кобыла, и не приходил к ней неделю. А Трость ждала, почти ничего не ела. Стояла в леннике, просунув нос между прутьями, и ждала, ждала, ждала. Потом хозяин, конечно, пришел. И ухаживал, и чистил, и тренировал. Но разговаривал как-то по-другому, не так ласково, что ли…

Но когда родился жеребенок, хозяин снова стал прежним. В его голосе все чаще стали мелькать теплые и ласковые нотки. Он угощал вкусным яблочком и Трость, и ее малыша. Потом стал чаще гулять не с двумя лошадьми, а только с одним – малышом. А Трость оставалась одна в деннике. Ее все реже и реже приглашали в их теплую и очень веселую компанию.

И вот наконец настал момент, когда хозяин исчез из ее жизни навсегда. Вместе с жеребенком.

Да, профессиональная спортивная жизнь лошадей жестока и беспощадна. Пока Трость приносила медали, она была нужна, была любима. А сегодня у 22-летней кобылы эмфизема (бронхиальная астма лошадей), которая была получена в результате срыва дыхания во время соревнований, а также больные суставы передних ног, спина. Какие от нее медали ждать? Хозяин рассудил, на его взгляд, здраво. Жеребенок от хороших родителей должен вырасти в хорошую спортивную лошадь. Он будет таким же быстрым и ловким, как его мать. И конечно же, таким же красивым. Сказано – сделано. А Трость – списать. Кому она теперь нужна? Для чего?

С букетом заболеваний, приобретенным во время спортивной карьеры, хозяин сдал ее в частную конюшню – на пожизненный постой. Жеребенка он оставил себе, чтобы воспитать из него нового чемпиона. А Трость поселили в маленькой чужой конюшне.

Здесь все было не так. И денник не такой, и манеж слишком уже маленький – не разбежишься. Да, ее кормили, давали лекарство, ухаживали. Никто не ругал, но и не хвалил. Потому что ни ругать, ни хвалить было не за что. Трость вначале очень тосковала. И первое время каждую ночь во сне видела себя, побеждающую на соревнованиях, счастливого хозяина и маленького малыша рядом. Как они там, без нее? Вспоминают ли? Она все еще ждала и верила, что любимый хозяин приедет за ней. Обязательно. Но шли недели за неделями, а никто не приезжал.

Она все чаще стала кашлять. Немного пробежится и кашляет, кашляет, кашляет. И выкашливает какую-то черноту. Хозяйка конюшни давала ей три раза в день микстуру – не сладкую и не горькую, никакую. Трость ее равнодушно принимала.

Периодически к хозяйке приезжали какие-то люди и то привозили, то увозили лошадей. Но к тем, кто был на постое, обязательно приходили посетители.

И только к Трости никто не приходил. К ней вообще мало кто подходил даже из местных. А кому она нужна? Кататься на ней нельзя – спина и ноги не выдержат. Кашляет постоянно. Одни заботы. Трости было чуть-чуть веселее, когда во время прогулки в манеже она общалась с другими постояльцами. Это были абсолютно разные лошади по возрасту и породе. Но всех их объединяло одно – к ним регулярно приезжали хозяева. Ко всем, кроме нее.

А потом соседи по конюшне стали исчезать. Сегодня одна лошадь уехала. Завтра другая. Все больше и больше становилось пустых денников. И вот на всей конюшне остались Трость и черный мерин Барон, хозяйка которого была на отдыхе на Бали. Именно поэтому мерин задержался на месяц. Вскоре к нему приехала загорелая крупная дама, которая бросилась целовать в морду этого мерина, приговаривая:

– Мышечка моя, я так соскучилась! Наконец-то мы снова вместе!

Трость удивленно смотрела на их нежности и думала – за что она его так любит? Вроде не похож на призера. Она тогда не знала, что можно любить просто так, не за награды, а за то, что ты просто живешь. Лама и Барон уехали.

И осталась Трость одна. Теперь ее компанией на прогулке был алабай Сильвер. Это была любимая собака владелицы конюшни. Прогулка выглядела так: Трость выпускали из денника и она шла привычной дорогой в манеж. Туда приходил Сильвер. Ложился у забора и смотрел, как кобыла грустно бредет по кругу. Когда же прогулка заканчивалась, Сильвер провожал ее до денника и ложился уже рядом с ней. Он будто чувствовал, как грустно нашей Трости. И старался не оставлять ее одну.

– Да я не могу больше ждать! – раздавался громкий голос хозяйки по телефону. – Когда? Кто ее заберет? Я закрываюсь, понимаете вы? Закрываюсь! И уезжаю! Ну, сдайте ее на мясо, в конце концов. На покатушки она тоже не годится… Ну хорошо, пару дней еще подожду. Но только пару! Иначе сама сдам на мясо! Вы мне за нее уже давно не платите!

И вот через день в конюшню приехали невысокий мужичок и девочка. Они совсем не были похожи на спортсменов-троеборцев или владельцев дорогих лошадей. Не было в них ни лоска, ни горделивой осанки. Мужичонка посмотрел на нее, протянул руку и угостил яблоком. Девочка тихонько, явно побаиваясь, погладила по шее.

– Красавица! – сказал хриплым голосом мужичок. – Пойдем, дочь, мамка заждалась уже.

А еще через день Трость взяли под уздцы и завели в коневозку. Там, крепко привязав уздечку к поручням, повезли. Куда? Зачем? Трость не понимала. Ехали долго. Было очень душно и страшно.

…Когда красавицу Трость привезли к ее новому дому и вывели из коневозки, было уже поздно, черное небо искрилось звездами. Огромными яркими звездами. Лошадка постояла несколько секунд, посмотрела вокруг, потом нагнула голову и стала с жадностью есть траву. Настоящую, зеленую, сочную! Она такого давно не видела!

Когда подняла голову, то увидела, что вокруг стоят какие-то люди. Был тут и тот мужичонка, что приезжал недавно. И девочка. И еще какая-то полная круглолицая голубоглазая женщина. И двое пацанов-близнецов.

– Пойдем, дочка! Покажу тебе твой новый дом! – сказал мужичок своим хриплым голосом, взял под уздцы и повел куда-то в глубь двора. А там завел в просторный, свежепостроенный денник, пахнувший сосной. На полу было насыпано много опилок. В углу для нее приготовили сено, в другом стояло ведро с водой. Дверь закрыли снаружи, и наступила темнота.

И с тех пор каждый новый день приносил Проше (так ее теперь звали) сплошные удивления.

Оказывается, кругом столько места – лес, поле, луга, где можно гулять и есть свежую траву! Не надо никуда бежать, чтобы угодить хозяину. Рядом находится много животных – собаки и кошки, козы и утки, куры и гуси. Все живут вместе в одном большом дворе, не ругаясь, не соревнуясь. Например, Проша теперь гуляет в сопровождении козы Маньки и собаки Герды. А спать к ней в денник регулярно приходят кошки и куры! И хозяин теперь не один – их сразу несколько: мужчина, женщина и трое детей. Кто кормит, кто расчесывает гриву, кто моет, кто болячки бальзамом смазывает, кто денник чистит. И все почему-то целуют в нос. Видимо, у них тут такая традиция – целоваться. Сначала Проша замирала от страха и удивления, когда полная голубоглазая и веселая тетка тянулась к ее бархатному носу, приговаривая:

– Иди, моя доченька, поцелую!

Постепенно Проше это стало нравиться. И вот она уже сама тянула морду к своей новой «маме» и, когда та целовала, закрывала глаза от удовольствия. Надо же, как бывает! Так просто и так хорошо…

Во время прогулки Проша долго смотрела вдаль, видимо, размышляла над своей судьбой. Она слышала, как мужичок разговаривал с соседом:

– Нет, навсегда взяли, на доживание.

– Для чего? Огород пахать?