Русская фантастика 2008 - Юрий Нестеренко

— И по-вашему, они караулят тут уже 11 веков? — Брэддок не скрывал своего скепсиса.

— Одиннадцать с половиной, если быть точным. А что? Этот лес вполне может прокормить замкнутую группу, живущую здесь из поколения в поколение. И в этом случае из всех современных майя эти — самые аутентичные. Не затронутые ни испанским влиянием, ни даже смешением с другими индейскими племенами. Удивительно — настоящий реликт, мы словно совершили путешествие во времени! Впрочем, большинство ученых считает, что у майя классического периода не было луков и их заимствовали у тольтеков уже после крушения основной цивилизации. Но большинство может ошибаться — или же, возможно, даже в замкнутой общине имеется свой прогресс, и тогда их культура, конечно, уже не совсем реликтовая…

— И мы должны будем всех их убить, — прервал теоретические размышления полковник. — Иначе они ведь не отступятся? Что ж, не думаю, что Организация Американских Государств это бы одобрила, но…

— Сэр, разрешите предложение, — вмешался Вильямс. — Доктор Джонс ведь знает язык майя? Он мог бы попробовать с ними договориться. Объяснить им, что у нас нет задачи идти в храм. Только забрать доктора Квинсли и…

— Вот именно что «и», — ответил полковник. — И эти «говорящие» и «открывающие» артефакты тоже. А эти дикари тоже считают их частью оружия. Так, док?

— Полковник, помните, я говорил вам, что эти предметы не стоят человеческих жизней. Могу лишь повторить свои слова.

— Тогда речь шла о жизнях моих людей, — нахмурился Брэддок, — а сейчас…

— А майя, по-вашему, не люди?

— Люди, — согласился полковник. — Как и всякий противник на всякой войне. Что не отменяет необходимости его убить. Особенно когда он старается убить тебя.

— Они здесь у себя дома, — напомнил археолог. — Это мы — противник, вторгшийся на их территорию.

— Оставьте эти политкорректные глупости для съездов Демократической партии, — поморщился Брэддок. — Я прибыл сюда, чтобы сделать свою работу, и я ее сделаю. Между прочим, я рискую своей задницей ради спасения вашего же друга — и ваших же находок. Если ваши аутентичные майя согласны отойти на безопасное расстояние и не мешать мне — окей, им не будет причинено ни малейшего вреда. Но если нет…

— Я попробую с ними поговорить, — произнес Джонс без особой уверенности в успехе. — Может, они не догадываются об артефактах и не станут настаивать на обыске.

— Минутку, док. Мне не очень нравится, когда переговоры с противником ведут на языке, который не знает ни один из моих людей. Сначала попробуем, может, они все-таки знают испанский. Пума-одиннадцать!

— Да, сэр, — Альварес приподнял забрало шлема и приставил руки рупором ко рту. — Oye! Decis en espanol?[2]

Молчание было ему ответом. Ни одна из прятавшихся во мраке леса фигур не шевельнулась. На западе по-прежнему стреляли, но уже реже и только короткими очередями. Как видно, «красные партизаны» поняли, что патроны все-таки надо экономить.

— Queremos la paz! No queremos mas muertes! No iremos al templo! — кричал Альварес. — Que disparan — no nuestros amigos![3]

С тем же успехом он мог бы обращаться к стволам деревьев, за которыми прятались стражи.

— Ладно, док, — мрачно согласился Брэддок. — Вы ведь знаете испанский? (Джонс, основная работа которого проходила в испаноязычных странах, кивнул.) Теперь давайте то же самое по-майянски. И, прошу вас, без самодеятельности.

Археолог повторил слова Альвареса на юкатеке, прибавив, что им нужно освободить друга, который в плену у «тех, которые стреляют», и тогда они уйдут. Снова никакой реакции в ответ.

— Скажите им, что, если они поняли, то пусть отойдут, — нетерпеливо велел полковник. — Пусть отойдут и не подходят к нам ближе, чем на полкилометра. Иначе нам придется снова убивать их воинов.

Джонс перевел. Прошло около минуты, и в лесу возникло какое-то движение. Стражи отходили. Часть из них делала это демонстративно, специально выходя на открытое пространство между деревьями. Впрочем, короткие тропические сумерки уже отгорали, и даже эти смуглые фигуры были едва различимы в темноте — для тех, разумеется, кто смотрел на них невооруженным глазом.

Приборы же, которыми был оснащен отряд, отчетливо показывали, что это отступление продлилось недолго. Стражи отступили лишь на несколько десятков метров — и вновь затаились, выбрав себе укрытия.

Брэддок не сомневался, что так и будет. И все же для проформы уточнил:

— Вы не ошиблись с переводом мер длины, док?

Джонс на миг испытал искушение соврать, но тут же понял, что на кону успех и безопасность всей экспедиции, и отрицательно покачал головой.

— Они считают, что на таком расстоянии мы их не видим, — констатировал полковник. — Пройдет еще немного времени, и они начнут осторожно подползать обратно. Они не намерены нас выпускать.

— Дураки, — гневно процедил Джонс. — Чертовы кровожадные идиоты.

— По-своему они логичны, — возразил Брэддок. — Теперь им точно известно, что мы знаем про храм. И стало быть, даже если мы теперь уйдем — потом можем вернуться с подкреплением. Но и если б мы не сказали про храм, они бы все равно нам не поверили. Если бы мне было поручено хранить секрет абсолютного оружия, я бы тоже не верил на слово. Ну что ж. С такого расстояния они не могут кидать копья и дротики, так что пойдем пока разберемся с «красными партизанами». Пока их там всех не перерезали вместе с доктором Квинсли. Если эти стражи поверили, что мы — враги бандитов, то не станут мешать нам свести с ними счеты — дабы потом прикончить победителей, разумеется. Ну, такого удовольствия мы им не доставим…

Полковник предположил верно: аборигены, прежде пытавшиеся отсечь спецназовцев от бандитов, теперь отошли. Отряд Брэддока осторожно продвигался вперед, помня, что уж теперь-то «красные партизаны» настороже и будут палить по каждой тени. Стрельба, впрочем, практически затихла, лишь изредка щелкал выстрел-другой — и это заставило полковника все-таки отдать команду двигаться быстрее, из опасения, что они могут не успеть спасти Квинсли. Но стражи, должно быть, действительно решили дать одним своим врагам устранить других и ради этого прекратить собственные атаки. Однако, когда до предполагаемой позиции банды оставалось не больше сотни метров, и солдаты, двигавшиеся в первой линии, уже высматривали свои будущие цели, готовясь вот-вот увидеть их в просветах между деревьями — пальба вдруг возобновилась с новой силой, причем дальше, чем рассчитывали спецназовцы. И продолжала удаляться.

— Они пошли на прорыв, — понял Брэддок. — За ними!

Действительно, главарь бандитов, должно быть, сообразил, что, если его люди будут просто отстреливаться, лежа в окружении врагов, которых заметно больше и которые никуда особо не торопятся и не намерены отступать — то все это кончится самым неблагоприятным для партизан образом. Либо иссякнут патроны, либо, даже если аборигены больше не будут атаковать, подставляя себя под пули — вода и пища. В то время как у аборигенов где-то в этом лесу, очевидно, есть селение, откуда женщины и дети могут приносить провизию своим… а вполне возможно, что оттуда может подойти и мужское подкрепление. И все же главарь не пытался пробиться назад, на восток, где шансов, что ему и его людям дадут уйти, было все-таки больше. Он по-прежнему рвался на запад, к святилищу. Должно быть, Квинсли расписал храмовые сокровища уж в очень привлекательных красках — о чем, вероятно, сам теперь жалел, но останавливать разъяренного потерями главаря было поздно. Хотя умный человек должен был понимать, что избранная тактика самоубийственна: допустим, они пробьются к храму, допустим даже, займут его и забаррикадируются так, что станут совершенно неуязвимы для местных с их копьями и луками — и что дальше? Сидеть там и питаться золотом? Ведь ясно же, что пробиться обратно после всех потерь штурма, включая и истраченные боеприпасы, да еще с грузом сокровищ, будет не в пример труднее, чем повернуть назад сейчас…

И тем не менее — партизаны ломились вперед с неистовством, достойным древних берсерков, и даже без всяких псилоцибиновых грибов. Впрочем, как знать, не баловались ли бандиты тем самым зельем, за счет которого существовала вся их «армия»… Спецназовцам пришлось перейти на бег, и тут же О'Лири едва не споткнулся о первый труп бандита. Мимолетного взгляда хватило, чтобы убедиться, что это именно один из партизан, а не Квинсли. Полурасстегнутая грязная куртка и еще более грязная футболка под ней выглядели целыми, лишь на левой штанине джинсов выше колена запеклась кровь — совсем не так много, чтобы можно было заподозрить фатальную кровопотерю. Как видно, предположение Джонса оправдывалось — стрелы храмовой стражи были отравлены; на эту же мысль наводило и застывшее в судорожной гримасе лицо мертвеца. Бандит, раненый в ногу, выдернул стрелу, но было уже поздно… Стрелы в траве видно не было, зато на виду валялось оружие покойника — как и ожидал Брэддок, это был «Калашников» с укороченным прикладом. Магазин отсутствовал — видимо, там еще оставались патроны, и его забрал кто-то из товарищей убитого.