Каждый умирает в одиночку - Джеймс Хедли Чейз

— Я знаю, но мы должны взглянуть в лицо фактам, Эд. Анита предложила мне тысячу долларов за информацию. Я не согласился. Спустя полчаса ее и Дану замечают вместе на квартире Даны, а на следующее утро ожерелье стоимостью в двадцать тысяч находят под матрасом Даны. Возможно, я слишком подозрительный, но для меня это указывает на взятку.

— Выглядит именно так, — неохотно согласился Керман. — Должно быть, она была очень убедительна, если Анита предложила ей такое ожерелье.

— К черту эту идею! — вмешался Бенни. — Не так давно ты говорил, что подбросить ожерелье Дане могла Натали Серф. Ты никогда не пытался придерживаться одной версии?

— Но я не знал тогда, что Анита была на квартире Даны. Эта миссис Селби не видела и не слышала, чтобы кто-то приходил к Дане после того, как ушла Анита, не так ли?

— Да, но она спала, помнишь? Она могла не услышать, если кто-нибудь прокрался туда.

— Я знаю, что ты чувствуешь, Эд. Нам всем нравилась Дана, но прежде всего она была всего лишь ребенком. Это ожерелье было большим соблазном.

Бенни состроил гримасу:

— Ну, возможно, но я не склонен думать…

— Я тоже, но все выглядит так. Эта идея стоит того, чтобы подумать о ней. Мы должны найти Аниту. Два наиболее вероятных места, где она может прятаться, — это «Л'Этуаль» или дом Барклея. Если она, конечно, не покинула город. Я пойду и встречусь с Барклеем сегодня. Ты, Эд, возвращайся на квартиру Даны и попытайся узнать у миссис Селби, не заметила ли она, уходила Анита в ожерелье или без него. Затем оттуда отправляйся на то место, где была обнаружена Дана, и проверь каждый ярд ее пути. Возможно, кто-то мог видеть ее. Это слабая надежда, так как в этом месте в такое время бывает немного народу, но это палка о двух концах: если ее кто-нибудь видел, то уж точно запомнил.

— Отлично, — сказал Бенни.

— А ты, Джек, поохоться за «паккардом», первым делом поищи в «Л'Этуаль».

Тут вмешалась мисс Болас:

— Я бы могла это сделать. Я член клуба.

— Тебе этого хочется? — спросил я, изумленный.

— Ну, я все равно иду туда поплавать. Мне не трудно будет осмотреться вокруг.

— Могу поспорить, ты великолепно выглядишь в купальном костюме, — восхищенно произнес Бенни.

— Без него я выгляжу лучше, — парировала она, посмотрев на него расчетливым взглядом, от которого он жадно сглотнул.

Она отодвинула назад стул.

— Дай мне описание автомобиля, и я посмотрю, что можно сделать.

Керман записал регистрационный номер и описание «паккарда» на обороте своей визитки.

— Если тебе когда-нибудь будет скучно, — сказал он, — ты найдешь номер моего телефона на обратной стороне.

— Разве я выгляжу так, словно мне когда-либо бывает скучно? — спросила она, потом перевела свои большие глаза на меня и поинтересовалась: — Где я встречусь с тобой?

Я рассказал ей, где живу.

Она ответила мне легким безразличным кивком, посмотрела на двух моих парней так, словно они предметы интерьера, и ушла, двигаясь так плавно и непринужденно, как будто ее везли на колесиках. Она прошла через вращающуюся дверь, такая же отчужденная и непоколебимая, как пик Эверест.

— О-го-го! Ого! — произнес Бенни, энергично потирая руки. — Мои сны сегодня будут цветными. Где ты ее нашел, Вик?

— И что это за большая идея? — спросил Керман.

— Я пока не знаю, — ответил я. — Это была ее идея, не моя. Она когда-то встречалась с Цезарем Миллсом. Крюгер познакомил нас. Я хотел узнать, как Миллс раздобыл деньги, чтобы купить себе дом в Феирвью. Она не знает, но думает, что может выяснить. Ты знаешь, как это бывает: цепляется одно за другое. Она — себе на уме, но может вытащить информацию из глухонемого. Все дело в том, что она хочет встретиться с Цезарем Миллсом — теперь нас двое. У меня такое чувство, что она будет нам полезна.

Бенни и Керман переглянулись.

— В этой маленькой речи ты сделал вывод об одной замечательной вещи, — произнес Бенни, — это высказывание о том, что одно цепляется за другое. Встречаясь с такой девушкой, можешь поспорить на свою сладкую жизнь, что одно точно цепляется за другое!

3

Когда я шел по стоянке, чтобы забрать свой автомобиль, до меня дошло то, что я слишком много думал о Цезаре Миллсе и слишком мало об убийце Даны. Я напомнил себе, что мои взъяренные чувства к Миллсу были личными и конфиденциальными, и нечего даже думать о нем, пока я не найду убийцу Даны. Но я не мог не думать о том, как это было бы прекрасно, если бы мне удалось вставить Миллса в дело об убийстве так, чтобы я мог сконцентрироваться на нем со спокойной совестью.

Хотя я осознавал то, что моим непосредственным делом было пойти на Вилтшир-авеню и взглянуть на Джорджа Барклея, было еще одно маленькое дело, связанное с Миллсом, которое также требовало заботы и внимания. После борьбы со своей совестью я решил, что это, возможно, не будет такой уж тратой времени, если я сначала займусь Миллсом.

Я сел в автомобиль, подъехал к ближайшей аптеке, остановился, вошел внутрь и проконсультировался со справочной книгой. Небольшая волна удовольствия нахлынула на меня, когда мой палец, пробегая по колонке, остановился у строчки, которая гласила: «Миллс Цезарь, 235, Бичвуд-авеню, Феирвью, 34257».

Я положил книгу обратно на полку, зажег сигарету и нежно помассировал пострадавшую шею. Я постоял несколько мгновений, затем торопливо вышел, сел в автомобиль и подъехал к Каунти-Билдинг на углу Фелдман и Сентр-авеню.

Архив регистраций земельных продаж располагался на третьем этаже. За него был ответственен довольно сварливый, печально выглядевший пожилой служащий в черной куртке из шерсти альпака. После небольшого убеждения он выдал мне нужную запись: дом номер 235 по Бичвуд-авеню был куплен Натали Серф год назад, а вот упоминания о принятии какого-либо участия в сделке гражданина Миллса там не было и в помине.

Я вернул книгу, высказал замечание о погоде, чтобы показать, какие у меня хорошие манеры, и, медленно спустившись по каменным ступеням, вышел на полуденное солнце.

Некоторое время я сидел в машине, напрягая свой ум. Чем больше я думал о своей находке, тем счастливее становился. Явно что-то всплывает; кремово-голубой «роллс-ройс» принадлежал Серфам, дом номер 235 по Бичвуд-авеню принадлежал Натали Серф — и все это использовалось охранником, нанятым Серфом только для того, чтобы прохлаждаться у главного входа и выкидывать непрошеных посетителей взашей. А в свое свободное время этот охранник гулял вокруг, выглядя на миллион долларов, сигареты держал в золотом портсигаре с зажигалкой, которые наверняка обошлись ему в его двухмесячную зарплату.

Возможно, все это не имело абсолютно ничего общего с убийством Даны, но версия заинтересовала меня. Крюгер сказал, что Миллс был на мели, когда впервые приехал в Орчид-Сити. Что ж, с тех пор его состояние заметно поправилось. Шантаж — короткий путь к богатству, и именно он, казалось, предлагал одно из наиболее удовлетворительных объяснений внезапно свалившихся на него денег. Возможно, он шантажировал всю семью Серфов. Он вполне мог узнать, что Анита — клептоманка. Зачем он пользовался домом Натали, если ничего не имел на нее?

«Придерживайся этого, Маллой, — сказал я сам себе, — у тебя хорошо получается. Сделай еще один шаг вперед. Ты решился ввязать Миллса во всю эту кашу, так что действуй».

Поэтому я начал рассуждать следующим образом: если Миллс — шантажист, не мог ли он быть тем, кто застрелил Дану? Это было предположением, но того рода предположением, что удовлетворяло моему настоящему настроению. Ничто не доставило бы мне большего удовольствия, чем наблюдать за тем, как этот светловолосый мальчик прогуляется до газовой камеры.

Затем я решил, что достаточно времени потратил на гражданина Миллса и что мой визит во владения Джорджа Барклея будет чем-то типа небольшой разрядки. Я подъехал на Вилтшир-авеню, милую, тихую, фешенебельную дорогу, с обеих сторон закрытую высокими изгородями, которые прятали дома, приютившиеся за ними. Дом Барклея стоял в дальнем конце тупика.

Я остановился около дубовых ворот, обитых железом, вышел из машины, поглядел направо и налево, чтобы убедиться в том, что за мной никто не следит. Вокруг не было ни души. Дорога была такой же тихой и безлюдной, как и могила нищего, но намного более симпатичной.

Щеколда дубовых ворот поддалась натиску, и ворота распахнулись. Я заглянул в огромный ухоженный сад. Примерно в пятидесяти ярдах передо мной, выходя на газон, выглядевший как бильярдный стол, стоял дом. Это было двухэтажное, исполненное в швейцарском стиле — из кирпича и дерева — строение, довольно милое, если вы любите имитации образчиков швейцарской архитектуры. Пролет деревянной лестницы поднимался по стене дома к веранде, а на крыше на выступе сидели четыре жирных белых голубя, приветствуя меня склоненными набок головами так, словно они ожидали услышать от меня, как я пою йодлем.