Золото мертвых. Смута - Юрий Корчевский

Однако после долгих размышлений у Андрея появилась одна сумасшедшая идея. Надо организовать народные волнения или толпой идти к Кремлю, скажем – с челобитной. Лжедмитрий не преминет выйти к народу, успокоить его, пообещать наказать виновных. Вот тут его и… Только повод серьёзный для волнений нужен – вроде «соляного бунта». Но нет ничего невозможного, повод можно придумать, спровоцировать.

Наум-купец удивлялся:

– Ты, Андрей, часом не заболел какой-нибудь хворью?

– А что, заметно?

– Целыми днями лежишь. Не простудился ли на своей паперти?

– Не хожу туда уже несколько дней.

– А то бы я баньку истопил…

– Я сам истоплю.

– Во! Узнаю прежнего Андрея! А то всё лежишь, молчишь… Али беда какая?

– Типун тебе на язык, Наум.

И в самом деле, подозрительно. То каждый день в рваньё и обноски одевался, ходил, как на службу, а сейчас днями и ночами напролёт в комнате прячется. Наум уж подумал: не натворил ли чего неприятного? Андрей – он такой, он может.

Тем временем Андрей истопил баньку, обмылись, а опосля их – супружница купеческая с детьми пошла. Наум же с Андреем вечер за столом провели. Купец пиво свежее выставил да балыки осетровые на заедки. Давненько они так не сиживали – всё дела, заботы.

А на следующий день Андрей оделся потеплее и направился к князю.

– Я уже беспокоиться начал, – встретил его князь.

– Как договаривались.

Князь позвонил в колокольчик и сказал вошедшему холопу:

– Лошадь приготовь, оседлай – для него.

Холоп поклонился и вышел, а князь выложил на стол две золотые монеты.

– Одну гонцу отдашь, другая – на всякий случай. С Богом!

– Список привезти или на словах?

– Как получится.

По уже знакомой дороге Андрей добрался до села, постучал в ворота.

Хозяин оказался дома. Они поздоровались, боярин приказал увести коня в конюшню и задать овса. Задержавшись на секунду, погладил жеребца по выхоленной морде:

– Узнаю бегунка, из княжьей конюшни.

– Своим не обзавёлся пока, да и по чину не положено, – отступил на шаг Андрей.

Ожидание тянулось долго, однако гонца всё не было. Или случилось что-то непредвиденное, или он струхнул и решил ехать в Москву напрямик. Этот вариант был хуже всего. Передав послание от Мнишека Лжедмитрию, он вполне может привести поляков в деревню.

Никифор и сам это понимал, потому как Андрей обнаружил за амбаром маленькую медную пушку, развёрнутую стволом к воротам. Сунув руку в короткий ствол, он нащупал там тряпичный пыж. Умно! Дробом или картечью заряжена, ядром на короткой дистанции большого урона не нанесёшь.

Андрей попросил боярина:

– Мне бы какое-нибудь оружие – вроде сабли.

– Всё оружие в амбаре, и дверь не заперта – просто прикрыта. Один из холопов на околице дозор несёт. Как заметит неладное – тотчас сигнал даст. Тогда возьмёшь.

– Понял, спасибо.

Продуманный боярин, все мелочи учёл. Пистолеты – оба – у Андрея были, но в бою перезарядить их не успеть. Оставаться же с разряженными после выстрелов было несподручно, боязно. Если гонец поляков приведёт, бой получится скоротечный.

Однако опасались зря. Хоть и с задержкой, но гонец прибыл. Вид у него был донельзя пропылённый и усталый. Конечно, дорога туда и назад, почти полмесяца в седле безвылазно. И у лошади бока опали, видно было, что ей досталось.

– Пить, – только и сказал поляк.

– Квасу? – предложил боярин.

– Нет, только не его! Исбитня или воды.

– Сбитень, – поправил его боярин.

Принесли сбитень в большой глиняной кружке. Гонец жадно осушил её и снял с себя сумку.

– Послание там, – и уселся на крыльце.

Боярин и Андрей прошли в горницу. Пламенем свечи Андрей нагрел острый нож, аккуратно отделил печать, развернул бумагу и пробежал глазами текст.

Мнишек сообщал, что соглашение остаётся в силе, и он прибудет с людьми, дочерью и обозом по весне, предположительно – в конце апреля, когда просохнут дороги.

Андрей пробежал текст ещё раз, уже медленно и внимательно, стараясь запомнить все фразы. Закрыв глаза, он для верности повторил – всё запомнил правильно. Нагрев, он приложил восковую печать на витом шнуре, внимательно осмотрел – никаких следов вскрытия.

Никифор с Андреем вышли из избы. Гонец лежал на крыльце и вовсю храпел – хоть голыми руками его бери. Едва растолкали.

Андрей протянул ему сумку с письмом и отдельно – золотую монету:

– Как договаривались.

Слуги уже успели накормить лошадь гонца овсом и дать ей воды.

Поляк помотал головой, отгоняя остатки сна, поднялся и уселся на коня.

– Так ты, если что интересное будет, заезжай, – посоветовал ему боярин. – Деньги – они всем нужны.

– Так и есть, – не стал спорить гонец.

Поляк дал лошади шенкеля и унёсся со двора, а Андрей и Никифор вышли на улицу. Здесь было пустынно, только куры выискивали на земле зёрнышки и крошки.

– Пронесло, – задумчиво произнёс боярин.

– Наёмник… – пожал плечами Андрей. – За деньги не то что чужого для него царя – мать родную продаст.

– Воистину – золото любые двери открывает.

– Так и я поеду. За гостеприимство спасибо – ко князю тороплюсь.

Слуги уже оседлали лошадь и вывели её из конюшни.

– Бывай, свидимся ещё. – Боярин хлопнул ладонью по крупу коня.

Вскоре Андрей въезжал в Москву.

В доме князя его уже ждали. Слуги приняли коня, а его самого проводили в дом.

Князь ответил на приветствие, сам спросил:

– Долгонько тебя не было, заждались уж! Гонец был?

– Задержался в дороге, но был. Письмо я счёл. А главное – поляков он с собой не привёл. Боярин Никифор опасался, дозор выставил, тюфяк с дробом приготовил.

– Он такой, предусмотрительный. Сказывай!

Андрей, закрыв глаза, повторил текст письма.

– Занятно! Стало быть, свадебку по маю играть будут, после Пасхи. Хотя у католиков Пасха раньше. Ладно, спасибо. Ты периодически, скажем – раз в неделю, заглядывай.

– А сейчас что делать?

– Ничего. Князь Шуйский людьми занимается. Бояр, у которых дружины есть, подговаривает, прощупывает, чтобы в нужный момент выступили. Поляков можно только силой сломить, уничтожить или из Первопрестольной изгнать. Без них самозванец – ничто, с ним справимся легко.

– Быть по сему. – Андрей откланялся.

Надвигалась зима. Уже замерзала грязь по ночам, низко над городом плыли свинцовые тучи, грозя дождём или снегом.

На следующий день снег и в самом деле выпал, укрыв всё белой пеленой и принеся с собой лёгкий морозец. Народу на улицах сразу поубавилось. У кого была возможность – сидели по домам.

И торговому люду плохо. На кораблях ходить уже опасно: лёд крепкий со дня на день на реках встанет, и ежели вморозит лодью или ушкуй – жди до весны. На телегах обозами с товаром уже не поедешь, а на санях – рано, снега мало. Только конные ещё передвигались по дорогам. Лошади попонами укрыты, на всадниках тулупы, зипуны или шубы – в зависимости от достатка.

А через два дня повалил снег, шедший без перерыва три дня и наваливший сугробы по пояс. Дороги стали непроезжими, на улицах – лишь узкие тропинки, протоптанные прохожими. А после ударили морозы, довольно изрядные для начала зимы – до двадцати градусов. И если коренное население к такой зиме было привычно, то поляки отчаянно мёрзли. Если раньше ляхи бесчинствовали, отбирали ценности, то теперь беззастенчиво забирали у прохожих тулупы и шапки.

Народ возмущался – каково остаться на улице зимой в рубахе и поддёвке, без верхней одежды? Ляхов и так не любили за их драчливость и чванливость, а теперь и вовсе возненавидели. Они сами рыли себе яму, даже не понимая этого. Считали, что у них хватит сил подавить любое недовольство – и это имея всего две тысячи наёмников!

Через неделю после снегопада улицы в столице расчистили, за городом проложили санные пути.

Наум, в доме которого квартировал Андрей, засуетился.

– Чего на печи сидеть? Денег домой никто не принесёт, – сказал он Андрею. – Думаю с обозом за солью идти – цены поднялись. Да завсегда так! Как неурожай али замятня – так в первую очередь дорожают хлеб и соль.

– Ты мне это для чего говоришь?

– Да как же? А обоз кто будет охранять? Мы же с тобой как уговаривались? Моя крыша и харч, а ты, значит, охрану несёшь.

Уговор такой на самом деле был, делать зимой нечего, и Андрей согласился.

– Когда выезжать думаешь?

Наум почесал затылок:

– У меня всего трое саней, а путь неблизкий. Как сговоримся с возчиками, так сразу и тронемся. Пару, а лучше – трое саней еще нужно нанять, чтобы не зря ноги бил. Лошадка-то – она больше пяти мешков не потянет. Возничий, груз, снег – это не летом на подводе.

Андрей отправился на торг. Кафтан у него был, но это не одежда для зимы – весь день придётся находиться на морозе. Он купил овчинный тулуп, шапку из лисы, а хорошо подумав – ещё и валенки. Теперь ему никакой мороз не страшен. Вот только в валенках идти удобно и тепло, но удар ногой, случись необходимость, не нанесёшь.