Безумие на Бали - Жерар Вилье

Сначала она никого не увидела, но, опустив глаза, все поняла. Рака униженно скорчился на коврике у порога, обхватив голову руками. Его правое запястье было обмотано окровавленной тряпкой. Его била дрожь, и с губ слетали торопливые бессвязные слова.

Кроме него в коридоре никого не было.

Кали пришла в неописуемое бешенство. Она грубо схватила мужчину за волосы и втащила его в комнату. Он в униженной позе распластался на полу. Кали яростно забегала вокруг него, награждая основательными пинками. По поведению Рака она поняла, что его провинность безмерно велика.

– Вставай! – прошипела она. – Говори, что случилось! Не отрываясь от пола, Рака простонал в ответ нечто совершенно невразумительное. Кали почувствовала, что сейчас сойдет с ума.

– Где эти двое? – крикнула она.

Ответа не последовало.

Женщина наступила туфлей на его раненое запястье и надавила, поворачивая тонкий каблук вправо-влево. Хрустнули кости, Рака захрипел, корчась от невыносимой боли. Он вспомнил, как Кали кухонным ножом собственноручно кастрировала жеребца за то, что тот сбросил ее с седла. От этого зрелища стало плохо даже конюхам. Да, в гневе Кали была способна на все!

Она наклонилась и ухватила его за черные напомаженные волосы.

– Что произошло?! Говори, иначе убью!

Рака сбивчиво рассказал ей о происшедшем. После неудачного покушения он вернулся в город на автобусе, а до автобусной станции целых четыре часа добирался пешком.

Взбешенная Кади не сразу воняла его слова.

– Значит, они оба живы, и она знает, что я собиралась ее убить? – ледяным тоном спросила она.

У него не хватило мужества ответить “да”. Кали молча, со страшной злобой ударила его ногой в лицо, едва не выбив левый глаз.

– Предатель!

Она задыхалась от ярости. На американца ей было, в сущности, наплевать, но вот куда подевалась Саманта? Теперь она, Кали, рисковала потерять эту партию оружия. А это означало немилость президента и изгнание из дворца.

Она презрительно посмотрела на распростертое у ее ног ничтожество. Как же он умудрился провалить такое простое задание? Рака приехал к ней в тот момент, когца Малко находился в бунгало Саманты, и Кали решила не упускать такой счастливый случай: если Саманта действительно собирается убить иностранца, то пусть Рака убьет ее.

Но он оказался предателем. Может быть, Рака знает, где она прячется? Нужно заставить его говорить. Заставить любым способом.

Она подошла к стене и позвала:

– Пета!

Гуру, который, видимо, подслушивал, приложив ухо к стене, появился мгновенно.

– Выводи “мерседес”, – приказала Кали. – Едем к Пракасану.

Рака издал приглушенный крик и попытался уцепиться за ее халат. Кали отбросила его, ударив каблуком по лбу. Ею все больше овладевала уверенность в том, что Рака предал ее, переспав с Самантой. Эта последняя догадка усилила ее гаев.

Незадачливый убийца всхлипывал от ужаса. Все что угодно, только не Пракасан... Это был наиболее жестокий из местных руководителей ИКП.

Гуру потряс Раку за плечи, и тот тяжело поднялся на ноги, чередуя мольбы о пощаде с униженными заверениями в своей преданности. Кали переоделась в оранжевое сари, вытолкала обоих мужчин в коридор, и все вошли в лифт.

– Если скажешь в холле хоть одно слово, – бросила ему Кали, – я своими руками сдеру с тебя кожу!

И она была вполне способна на это.

Внизу их уже ждал черный “Мерседес-250”. За рулем сидел второй гуру. Кали втолкнула Раку в салон и села рядом с ним на заднее сиденье.

– В Убуд, – коротко приказала она.

Непрерывные визги обезьян сливались в оглушительный шум. Обезьяны начинали кричать с наступлением ночи и не умолкали до самого рассвета. Ни один индонезиец не отваживался сунуться затемно в обезьяний лес. Ночью там могли безнаказанно гулять только боги и демоны.

Сидя на подушке на ступенях разрушенного храма. Кали хладнокровно наблюдала за действием, разворачивающимся на ее глазах. Издали зрелище напоминало одну из бесчисленных церемоний, которые проводятся на Бали каждый вечер: люди приносят в жертву петуха или свинью, а затем совершают молитву.

Однако на этот раз в центре небольшой группы жрецов находился связанный и брошенный на землю человек.

Пракасан отвесил Кали низкий поклон. Этот бывший дорожный рабочий выделялся среди других присутствующих могучим телосложением и заметным косоглазием. Секретарь Убудского комитета ИКП щеголял в дырявом жилете, надетом прямо на голос тело.

Этого человека на острове боялись все.

– Он все расскажет, – пообещал Пракасан. Кали криво усмехнулась:

– Что ж, полагаюсь на тебя.

Вокруг развалин стояли на страже единомышленники Пракасана на случай нападения, которое, впрочем, было весьма маловероятно. Этот разрушенный храм находился более чем в километре от деревни, в самом конце дороги. Остальные партийцы окружали Раку. Сцену освещали два смоляных факела. Кали уселась поудобнее, стараясь не помять роскошное сари.

Теперь Рака стоял на коленях; его руки были связаны за спиной. Секретарь ИКП медленно обошел вокруг него, помахивая остро отточенным тридцатисантиметровым тесаком – так называемым парангом. Таким оружием можно было начисто снести человеку голову.

Пракасан с громким смехом отклонил голову пленника назад и слегка провел лезвием по шее. На коже тотчас же показался кровавый след. Рака сдавленно вскрикнул.

Члены ИКП расселись по-турецки вокруг связанного человека и приступили к ужину, обмениваясь шуточками; один из них уважительно поднес Кали тарелку с символическим угощением. Это было частью церемонии запугивания. Рака был с ней знаком, поскольку уже участвовал в ней раньше – правда, в качестве палача...

Время от времени Пракасан спокойно поднимался с земли, подходил в пленнику и делал на его коже очередной легкий надрез, чтобы потекла кровь.

Самая смелая из обезьян вышла из чащи и приблизилась, надеясь чем-нибудь полакомиться. Кали великодушно бросила ей кусок жареного цыпленка, и довольная обезьяна умчалась в лесную чащу.

Рака с ужасом наблюдал за пустеющими тарелками. Он знал, что настоящие мучения начнутся после того, как палачи закончат свой ужин. Он не мог избежать страданий, потому что ему не в чем было сознаваться.

Завершив трапезу, Пракасан медленно подошел к нему. На этот раз он нагнул голову пленника вперед, обнажив его затылок.

– Где женщина?

Рака, всхлипнув, покачал головой.

– Я не знаю. Клянусь, это правда!

– Что ж, тем хуже для тебя...

Пракасан с силой взмахнул тесаком. Рака испустил дикий вопль, но лезвие вонзилось в землю, пройдя в сантиметре от его головы. Пракасан громко расхохотался; Кали поощрительно улыбнулась.

Пракасан принялся избивать пленника парангом, нанося удары плашмя и повторяя все тот же вопрос. Время от времени лезвие оставляло на теле Раки косые порезы. Несчастный, рыдая, умолял Кали пощадить его. Наконец она сдержанным жестом приказала палачу остановиться. Похоже, Раку нельзя было заставить говорить такими гуманными методами...

Секретарь партийного комитета перерезал веревки, связывающие жертву. Рака, шатаясь, поднялся на ноги. В следующее мгновение Пракасан схватил его за пальцы правой руки. Лезвие паранга свистнуло в воздухе, и Рака завопил, в ужасе глядя на упавшие на землю отрубленные пальцы. Из изуродованной руки к ногам Кали брызнула кровь.

Началась главная часть “церемонии”.

Два партийца перетянули запястье раненого жгутом из лиан, чтобы он не истек кровью до окончания ритуала. Оглушенный болью Рака уже не сопротивлялся. Он знал, что ему так или иначе уготована смерть. Чем меньше он будет противиться, тем быстрее придет конец его страданиям.

Пракасан отбросил испачканный кровью паранг, достал из кармана опасную бритву и начал размашистыми движениями выбривать Раке голову, то и дело задевая кожу.

Затем кто-то из его подручных принес небольшую баночку красной краски, и партийный руководитель вывел на обритом черепе пленника три яркие буквы – ИКП. Краска стекала Раке на лицо, превращая его в кровавую маску. Его руку ежесекундно пронзала ужасная боль; он отрывисто стонал. Пракасан поднял его голову, схватив за ухо.

– Будешь говорить?

– Я сказал правду! – выдавил из себя пленник.

Пракасан посмотрел на Кали. Все дальнейшее зависело от нее... Между тем супруга президента была в сильном замешательстве. На этом этапе допроса девяносто девять пленников из ста непременно бы признались. Но Рака, продолжал все отрицать, причем его голос звучал искренне. Неужели она ошиблась и он действительно ни в чем не виноват?

Однако отступать было уже поздно. Что ж, пусть это хотя бы послужит хорошим уроком остальным присутствующим. Так или иначе, Рака допустил непростительный промах и заслуживал наказания.

– Продолжай, – велела она Пракасану.