Лукавые истории из жизни знаменитых людей - Ги Бретон

                                                                     * * *

Первым произведением, вышедшим из-под печатных стан­ков в типографии Оноре, был не роман и не поэма, а фармацев­тическая брошюра, превозносящая достоинства «Пилюль дол­голетия»...

С детской радостью он показывал ее всем подряд.

—   Вы видели?—спрашивал Оноре, показывая пальцем ту­да, где жирным шрифтом было напечатано: «Типография Баль­зака».

—   Вскоре это будет первая типография во Франции,— го­ворил он, важничая.

Пока же доходы были столь ничтожны, что рабочие волнова­лись. Их суетливый и многословный патрон не внушал им особого доверия. Оноре бегал по Парижу в поисках заказов, посещал изда­телей, редакции газет, литературные кафе. Он отказался от комна­ты на улице Турнон и поселился в том же доме, где находилась типография, в трех со вкусом обставленных комнатах.

Здесь он принимает друзей, здесь же по ночам ведет бухгал­терский учет. И здесь же, в комнате, затянутой голубым пер­калем, мадам де Берни пережила лучшие мгновения своей вос­хитительной любви.

Она приходила во второй половине дня, ближе к вечеру, приносила с собой пирожные и фрукты, которые покупала по дороге на улице Сены, проходила через наборный цех, где рабочие ее хорошо знали, поднималась на второй этаж, входила в квартиру и накрывала на стол.

Вскоре к ней присоединялся Оноре, предоставив Барбье самому заниматься версткой и правкой. А работы хватало, поскольку постепенно появились постоянные клиенты: Виллемен, Мериме, Альфред де Виньи...

После ужина мадам де Берни ложилась на диван и, пока Оноре играл прядями ее прекрасных распущенных волос, она рассказывала ему забавные истории о дворе Людовика XVI, о революционерах, с которыми ей пришлось встретиться, об ор­ганизовавших роялистские мятежи знаменитых вандейцах, с которыми ее мать была хорошо знакома. Оноре ловил каждое ее слово. Вот о чем ему следовало бы написать! Вот великолеп­ный сюжет! Еще никому не приходило в голову сделать этих солдат в сабо героями романа!..

Ах, если бы он не принял уже решение заниматься типографским делом!

Правда, заниматься им он будет недолго. От силы два года. Несмотря на усилия Барбье, исправлявшего промахи свое­го компаньона, дела шли плохо, касса пустела. Мысли об истечении сроков платежей неотступно преследовали Оноре по ночам. Вскоре кредиторы обратились к судебным исполните­лям, адвокатам. Оноре пришлось брать в долг у ростовщиков.

В сентябре 1827 года ему пришла в голову идея присо­единить к типографии шрифтолитейную мастерскую. Деньги на это очередное начинание дала мадам де Берни. Однако дела уже нельзя было поправить. Нужно было много денег, а главное, его должен был возглавить деловой человек, а не поэт-мечтатель.

В апреле 1828 года, чтобы избежать полного краха, Оноре был вынужден обратиться за помощью к родителям. Мадам Бальзак, оценив серьезность положения, отдала свое состояние, чтобы откупиться от кредиторов.

Долг, подлежавший оплате, составлял 113 111 франков, а в активе было только 67 111 франков (стоимость типографских фондов). Мадам де Берни посоветовала Оноре уступить дело ее сыну Александру. Оноре так и сделал, и Александр вскоре преуспел там, где будущий великий писатель из-за своей доверчивости, наивности и непрактичности потерпел неудачу...

Оноре было 29 лет. Его никто не знал, за исключением кредиторов (у незадачливого предпринимателя было 100000 франков долга). Его романы не имели никакого успеха, а по­пытки стать дельцом потерпели фиаско. Он влачил жалкое существование. У него не было связей, и в семье его считали неудачником.

Но этот юноша, полный неиссякаемой энергии, никогда не признает себя побежденным.

Над ним подсмеиваются, его жалеют, в него не верят. Все это его глубоко ранит. Он должен доказать всем, что он не неудачник. Но как? Оноре понимает, что есть только один способ: продемонстрировать свою гениальность.

Так, бессознательно он возвращается к литературе. Правда, на сей раз он уверен в том, что роман будет иметь успех: у него есть прекрасный сюжет, подсказанный рассказами мадам де Берни,— вандейское восстание. Он думал над ним несколько недель. Если роман ему понравится, он подпишет его своим настоящим именем, а не псевдонимом. Он станет его настоя­щим литературным дебютом. Эта идея его вдохновляет. Но для того, чтобы он мог поставить под романом свое имя, книга должна быть только его, то есть такой, какую может написать только он один...

Поэтому ему необходимо отказаться от приемов, использу­емых его собратьями по перу, даже такими, как Вальтер Скотт, признанный мастер исторического романа, сразу же отбросить все сведения, подлинность которых сомнительна, постараться правдиво изобразить персонажи, не погрешить против истины.

Оноре принимает решение: он поедет в Вандею, чтобы собрать документальный материал, расспросить жителей этой провинции, полюбоваться пейзажами, которые он собирается описать в своем романе.

У друга его отца, барона де Поммереля, есть замок в Фужере. Оноре написал ему: «По чистой случайности мне стал известен один исторический факт, имевший место в 1798 году и относящийся к войне шуанов. Взяв его за основу, я могу без труда написать книгу. Для этого не потребуется никаких специ­альных исследований, за исключением, пожалуй, одного — не­обходимо ознакомиться с местом действия. Я сразу же подумал о вас и решил просить вас предоставить мне приют недели на три».

«Ваша комната готова, приезжайте поскорее»,— ответил ему барон де Поммерель.

И однажды сентябрьским вечером 1828 года жители Фуже­ре увидели, как из парижского дилижанса вышел полный чело­век небольшого роста. Плохо сшитое платье еще больше утяже­ляло его фигуру. Галстук у него был развязан, панталоны забрызганы грязью, а из-под старой шляпы весьма экстрава­гантной формы торчали растрепанные волосы. Вид у него был несколько комичный.

Выйдя из дилижанса, он поставил багаж на землю и, ожив­ленно жестикулируя, продолжал рассказывать пассажирам ис­торию, которую начал еще в дороге. Когда он закончил рассказ, раздался взрыв хохота.

Поммерели, пришедшие встретить своего гостя, были оше­ломлены, узнав в этом небрежно одетом человеке Оноре! А это, несомненно, он. Те же сияющие глаза с золотистыми крапин­ками, та же широкая улыбка, тот же зычный голос. Но до чего же нелепый костюм у их друга!..

После первых приветственных фраз мадам де Поммерель, очаровательно улыбаясь, сказала Оноре, что «в городе, где она и ее муж пользуются определенным уважением, они не смогут показываться рядом с ним, если на нем будет такая шляпа».