Год белой кометы - Владимир Романенко

— Хозяйство у Вас огромное, — сказал Кирилов, — даже не представляю, как можно учесть и контролировать каждое дерево.

— Нам тоже кажется, что запомнить и учесть каждую звезду на небе невозможно. Но ведь это не так?

— Есть существенная разница: на небе мало что меняется, тем более столь быстро, — возразил Максим Петрович, — Здесь же постоянно ходят люди, звери, что-то ломает ветер, что-то человек…, у каждого дерева часового не поставить!

— Когда ходишь по одним и тем же тропкам по нескольку лет, замечаешь в лесу даже самые малейшие изменения. Надо только уметь видеть. К счастью, в горах мало кто пилит деревья — все равно их отсюда не утащить, а вот браконьеры, конечно, донимают. И ведь знают, что места у нас заповедные. Надо будет заглянуть в один интересный уголок, Мурад очень просил: там мы частенько находим капканы.

Дорога вышла из леса на широкий, покрытый густой и высокой травой луг с зарослями гигантских зонтиков и крупными сиреневыми цветами татарника. Сима и Максим поехали рядом. Трава постепенно становилась все ниже и ниже, и вскоре лошади мягко пошли по настоящему альпийскому лугу по направлению к высокой горе с вершиной из красного камня.

— Нам туда, — показала Сима, — там озеро.

Вскоре впереди что-то блеснуло и уже через несколько мгновений открылась ослепительно-голубая гладь воды, как будто кусочек яркого голубого неба вместе с облаками упал в ложбинку, окруженную полукольцом крутых отрогов горы, и теперь мягко дышал тишиной и прохладой у ног немного уставших путников.

— Давайте спешимся, — предложила Сима и поднимемся немного вверх. Лошади устали, пусть отдохнут и пощиплют травку.

Кирилов привстал в стременах и неумело спрыгнул на землю. Сима легко и быстро соскочила с коня и они стали медленно подниматься по крутому зеленому склону, то и дело обходя большие рыжие валуны, скрытые травянистыми зарослями. Тропинки не было и Кирилов то и дело падал, скользя стесанной подошвой по длинной траве, дыхание сбивалось, и уже через несколько минут его сердце стучало гулко, как будто у самых висков. Сима остановилась и тревожно посмотрела на Максима Петровича.

— Передохнем?

Кирилов кивнул и остановился, склонившись на одно колено. Когда дышать стало легче, он повернулся лицом к озеру и замер от удивления и восхищения — прямо под ним ярко горела синим небесным цветом капля чистой горной воды, точно повторяющая своими очертаниями человеческое сердце. Серафима, перехватив его восторженный взгляд спросила:

— Не слышали, как это озеро называется у горцев? — и сразу сама ответила, — Суук-Джюрек-Кель, по-нашему — Озеро Холодного Сердца. О нем есть очень красивая легенда и, может быть, нам удастся сегодня ее услышать, если мы встретим дедушку Хасана. А пока, я предлагаю вам искупаться. Это озеро на самом деле довольно теплое, почти шестнадцать градусов. Если не решитесь, походите хотя бы по воде — очень хорошо снимает усталость.

Они снова спустились к озеру и Кирилов, сбросив с себя брюки и рубашку, сразу нырнул с берега. Вода обожгла, как расплавленное олово, но он, сделав несколько взмахов руками, ощутил, что она на самом деле вовсе не такая холодная, как это показалось в первые мгновения. Освежающая прохлада охватила все тело и, когда Максим Петрович вышел на берег, появилось давнее ощущение легкости, молодости и силы. Сима смотрела на него улыбаясь и с восторгом:

— А вы, оказывается, крепкий человек!

— Зимой у нас в кабине телескопа бывает и похолоднее. Здесь просто курорт.

— Все-таки разотритесь получше, а то простынете. Вот, возьмите, — Сима достала из своей сумки большое махровое полотенце и бросила Кирилову.

В это время кто-то громко окликнул ее:

— О-о! Серафима Ивановна! Салам алейкум, прошу к нам на кош, айран созрел!

Седой пожилой горец-пастух подходил к берегу со и стороны ущелья, ведя на поводу оседланного коня.

— Алейкум ассалам, Хасан Аубекирович! Очень рада тебя видеть, вот, гостя привела. Не прогонишь?

— Зачем обижаешь, дорогая, гость в дом — подарок Аллаха. Идемте.

Кош стоял неподалеку, примерно в полукилометре от озера — маленький дощатый домик с деревянными полками, покрытыми одеялами и овечьими шкурами, рядом несколько чурбаков вместо стульев, наскоро сколоченный стол и кострище с таганком.

Хасан вынес на воздух молочный бидон и алюминиевые кружки. Все вместе они с удовольствием пили густой и ароматный айран, вдыхая запах трав, разогретых жарким горным солнцем летнего дня.

— Пейте, пейте, только вчера заквасили, совсем свежий! Откуда гость дорогой приехал?

— С Астростанции-, ответила Серафима, — Максим Петрович здесь уже не первый год, а вот озеро это в первый раз увидел.

— Красиво, да? — улыбнувшись спросил Хасан.

— Необыкновенно красиво, замечательное место, — сказал Кирилов, — Я уже так привык к этому краю, что здесь чувствую себя дома больше, чем в городе.

— Хасан Аубекирович, расскажи Максиму Петровичу легенду об этом озере, никто так не рассказывает ее, как ты. Я тоже с удовольствием послушаю. Твои легенды надо записать и выпустить книгу…

— Скажешь тоже, книгу… Да и не мои это легенды. Мне их рассказывал мой дед, когда я был совсем маленьким, а ему его дед… Так и передают эти легенды из века в век. Теперь вот я своим внукам рассказываю. И вам тоже расскажу. Почему не рассказать, если есть такой интерес?

Пастух присел на чурбак, и откинулся спиной к стенке домика.

— Давно это было, очень давно. Так давно, что никто точно и не помнит когда, ни дед мой не помнит, ни прадед, ни дед прадеда. И земля тогда была совсем другая: в лесах и в горах было обильно зверя и птицы, реки были глубоки, а трава была такая густая и высокая, что не видно было человека, а то и всадника, который пробирался по полевой тропе. И люди, которые жили на этой земле были другие. Ее заселяли гордые великаны, сильные и красивые, мирные и щедрые, и пасли они своих овец, растили детей, строили свои дома из крепкого камня. А когда приходил в такой дом гость — будь то случайный путник или долгожданный друг, встречали его добрым кубком настоянных горных трав, чашей айрана и лучшим куском баранины из котла. И был такой гость в доме самым почитаемым и самым дорогим человеком, а когда уходил он, дарили ему еды на семь дней и провожали до тех пор, пока он сам не скажет, что дальше может идти или ехать без помощи. И был в этих местах большой и богатый аул, в котором жили юный джигит по имени Карабек и красавица Алтынкыз. С ранних дней детства знали они друг друга, и когда выросли, пришла к ним любовь светлая и чистая, как небо над горами в ясный осенний день. К этому времени Карабек стал статным красивым юношей с черными, как смола, кудрями и лучшим джигитом во всей долине. И Алтынкыз стала первой красавицей, да не только в родном ауле. Из самых дальних мест приезжали знатные джигиты посмотреть на нее и посвататься, богатые дары предлагали и ей и ее отцу, но всем отказывала красавица Алтынкыз. «У меня уже есть жених — самый красивый и самый лучший на земле — мой Карабек, только его люблю и только ему отдам свою руку,» — говорила она, когда кто-нибудь просил ее покинуть вместе с ним родительский кров. Сядут они, бывало, вместе верхом на быстрого скакуна и помчатся по долине быстрее воды в реке, быстрее самой резвой косули. Смеется от радости Карабек, смеется от счастья Алтынкыз, и вьются ее золотые волосы по ветру. Потому и назвал ее отец таким красивым именем: Алтынкыз — золотая.