Пленники хрустального мира - Мария Кущиди

– Прошу, не извиняйся за то, в чем ты невиновна. Лео и Эндиан никогда не отличались гостеприимством.

Она как-то настораживающе посмотрела на меня, точно изучая под микроскопом.

– На тебе лица нет. Что случилось?

– Мне приснился кошмар. Самый жуткий из всех, которые я когда-либо видел.

– И что же в нем было?

– В нем была ты.

Глава 9

Лунный свет таинственно освещал каждый уголок поместья, не скрывая ни единой расщелины, скрывшейся в занавешенных паутиной коморках. Все вокруг было овеяно гармонией и покоем, о присутствии которых я так давно мечтал в этих помрачневших стенах. Наблюдая за тем, как пляшут в прожорливой пасти камина яростные огоньки, вырисовывая удивительные танцевальные пары, я долго находился в своем собственном одиночестве, какое-то время не желая быть в чьей-то компании. Это странное желание само по себе образовалось в моей голове, уже не способной над чем-то мыслить. Мне бы хотелось вот так просидеть здесь, попросту проводя свое жизненное время, несправедливо отнятое у какой-то несчастной души. Мысли подобного рода в последнее время довольно часто отягощали мое существование, не позволяя мне вернуться к прежней жизни, которая настойчиво этого от меня требовала.

И все же неприятное ощущение, внезапно вторгшееся в мой мозг, уже не желало меня покидать, решив остаться со мной надолго. И как бы я ни пытался отвлечь себя от череды этих хмурых пристрастий в размышлениях, они все равно не отпускали меня, постоянно давая знать о своем присутствии.

Я уже и забыл о том, что оставил Вейн одну, даже не думая о тех возможных опасностях, которые могли на нее обрушиться. Стоило мне только подумать об этом, как в голове засел ее испуганный образ, невольно отстранившийся от меня, когда мои руки нежно легли на ее тонкие плечи, обрамленные мягкими черными кружевами легкого платья, которое невероятно было ей к лицу. И что я сделал не так, столь сильно напугав ее? В тот момент она была не похожа на саму себя, став какой-то другой девушкой, имя которой я даже не спросил. Но мне очень больно осознавать, что мои руки смогли причинить ей боль, вызвав такой невероятный испуг, который глубоко сумел задеть мои встревоженные чувства.

С того момента я еще сильнее боюсь того, что когда-то она покинет меня, растворившись от моего неосторожного прикосновения.

– Я искала тебя, – мягкий голос Джорджии разрезал невзначай поглотившую меня тишину. Приблизившись ко мне, она села напротив, подобрав полы своего бардового платья, обшитого цветами и аккуратными складками. Ей вовсе не нравилось это через чур банальное платье, но она носила его, потому что именно оно особенно нравилось Эндиану. – Энгис, ты тоже считаешь, что давно начатую ссору отца и сына давно необходимо прекратить?

Все мысли, скопившиеся в моей голове, покинули ее, и я уже совершенно забыл, о чем только что вел беседу с самим собой.

Поначалу я не понял того, что она имеет в виду, пока в ее светло-карих глазах не увидел серьезно тревожащую ее тему, ставшую для нее огромной проблемой, – извечную разлад между Эндианом и его отцом, с которым он не виделся с далекого детства.

– Я никак не могу убедить его прекратить эту «холодную войну», но он настойчиво меня не слушает. Я понимаю, что события прошлых лет сильно задели его, но я не могу смотреть на него, когда он о чем-то думает. В эти моменты я точно знаю, он терзает себя воспоминаниями, что стали часто приходить к нему в кошмарах. Энгис, я не знаю, может, я не права, но хоть ты попытайся с ним поговорить, ведь скоро у Эндиана день рождение, и Эрхард обязательно устроит бал в его честь. Со времен их ссоры Эндиан ни разу не ответил на его приглашение. Мое сердце просто разрывается на части…

Джорджия настойчиво ждала от меня ответа, надеясь и твердо веря в мою помощь.

– Я обязательно поговорю с ним, но ничего не обещаю.

На ее смуглом лице засияла довольная улыбка. Сорвавшись с места, она крепко обняла меня, едва не задушив:

– Энгис, если бы ты знал, как сильно ты облегчил мои терзания. Меня он и слушать не желает, зато тебя, я уверена, он выслушает, ведь вы всегда были не разлей вода.

Она уже практически вспорхнула по лестнице на своих тоненьких ножках, как мой голос внезапно остановил ее.

– Кстати, Джорджия, я не припомню ту комнату, что на самом верхнем этаже поместья. Не знаешь, что в ней раньше было?

Немного потупив взгляд, она крепко сжала в своих руках деревянные перила лестницы, больно закусив нижнюю губу.

– Та комната наверху? – переспросила она, точно спрашивая не меня, а саму себя, пытаясь найти удовлетворяющий ее ответ. – Она всегда пустовала. Не знаю, что особенного в ней увидел ты, но внутри лишь всякий хлам, не имеющий никакого смысла. Тебя что-то тревожит, Энгис? – последнее она спросила так, словно заподозривала во мне что-то неладное.

– Нет, все в порядке. Не бери в голову, – легко отмахнулся я, переведя взгляд на танцующие в камине угольки. – Просто несколько странно то, что я помню все в этом доме, кроме той комнаты.

Ничего не говоря, она еще долго стояла позади меня, обдумывая каждое сказанное мною слово. Ее присутствие не давало мне покоя. Я чувствовал на себе настойчивый и такой потерянный взгляд, который далеко не был свойственен Джорджии.

– Эндиан сказал, что в поместье появилась девушка, – голос ее казался неуверенным и крайне тревожным. Она явно не хотела говорить со мной об этом, но уже долго не могла молчать, – и ты безумно в нее влюблен.

По спине пробежал какой-то странный холодок, от которого мне было не по себе.

– Ты действительно ее любишь, Энгис? – Ее вопрос казался мне таким легким, не имеющим ни капли подвоха, но ответить мне на него было почему-то непросто. Все внутри меня горело и вмиг затухало, повторяя все по бесконечному кругу. Я был готов дать ответ, но губы мои немели, не в силах даже пошевелиться. Казалось, будто все внутри меня протестовало тому, что я испытывал внутри себя по отношению к Вейн. – А она? Она любит тебя так же, как и ты ее?

Тогда-то мое тело полностью онемело, точно от резкого погружения в ледяную воду. Не в силах даже пошевелиться, я пытался понять, откуда мне взять ответ на ее вопрос, над которым я ни разу не задумывался. Любит ли она меня так же, как я ее? И почему этот вопрос только сейчас задел меня за живое? Любит ли она? Перед моими глазами снова появился ее до смерти перепуганный образ, когда мои ладони легко коснулись ее хрупких плеч. Любит ли, если не выносит мои прикосновения?..

– Не пойми меня неправильно, Энгис, я не хотела навредить тебе. Сама не знаю, зачем я спросила тебя об этом, – виноватый голос Джорджии точно плачем дотронулся до меня.

– Ты правильно поступила, Джорджия, что задала мне этот нелегкий вопрос. Признаться, я даже не думал об этом. Странно, не правда ли?

– И все-таки, Энгис, будь осторожен с этим чувством, – напоследок сказала она, поспешив оставить меня одного в огромной гостиной, плавно переходящей в бальный зал, спрятавшийся за огромными деревянными дверями, покрывшимися толстым слоем пыли.

Сам не знаю, зачем я пришел в этот сад, засеянный черными бархатными розами, от которых веяло землей и сыростью. То ли внезапно настигнувшее меня чувство пустоты привело меня сюда, то ли простое ностальгическое желание вновь прогуляться по тоненьким дорожкам, брошенным между этими прекрасными цветами.

Такая гармония и покой застыли в саду, что, казалось, все вокруг меня резко перестало существовать. Раскидистые черные бутоны крепко держались на тоненьких стебельках, усыпанных острыми шипами, в каждом из которых притаилась небольшая доза смертельного яда.

Черный цвет сопутствовал в поместье Кёллер везде с того самого момента, когда я появился на свет. Было странно, что никогда не любившая этот цвет Тереза внезапно полюбила его всей душой, уже не обращая внимания ни на какие другие существовавшие в мире цвета. Только черный, едва припорошенный серебром, как легким туманом, и призрачным инеем, невзначай упавшим