Люди Сербской Церкви. Истории. Судьбы. Традиции - Светлана Луганская

Вот, он был русский, отец Макарий русский. Еще был Онисим, из казаков, возрастом около шестидесяти лет, сноровистый, все умел, владел боевыми искусствами, борьбой, рассказывал нам о войне, мы слушали, дивились, он был для нас настоящий герой. Думаю, что он погиб в Кралево. Я искал его, расспрашивал, пережил ли он войну, ведь в Кралево в 1941 году были бои, в которых погибло около шести-семи тысяч кралевчан, половина жителей города. Долго я его искал, очень мы его любили, он беседовал с нами, детьми, а мы спрашивали его обо всем запросто, как ровесника. Нас интересовала история, Россия, и он так хорошо умел рассказывать.

И отца Димитрия (Бодрова) мне очень жаль, был в Девиче духовником. Он заболел, чувствовал, что смерть близка, попросил меня: «Скажи игуменье Параскеве, чтобы не одевали меня в новую мантию, в земле сгниет, не нужно, это плохо». Слово «плохо» сказал на русском. Хотел умереть на полу, сестры перекладывали его в постель, просили остаться лежать, но он всякий раз ложился на пол. Я был с ним, видел, как ему тяжело (есть у меня его фотография, поминаю его), служил ему. И как-то вечером, после одиннадцати уже, говорит он мне: «Иди отдыхай». Я ушел, вдруг сестры зовут: «Иди сюда, умер отец Димитрий». Подняли его с пола, одели в мантию, сообщили владыке Павлу, перенесли в церковь. Приехал владыка, служил, отпевал, похоронили отца Димитрия, удивительный он был, примером был.

И вот еще, давно пытаюсь выяснить, кем был отец Митрофан (Романов), он тоже бежал из России. Да, как будто он был из Харькова. Был в Жиче и в Студенице, мало говорил о себе, не рассказывал, кто он и откуда. На его надгробии написано, что он происходил из царской семьи. Вероятно, из-за фамилии Романов, но точно не известно, может быть, какой-то другой Романов. Наш митрополит Иосиф интересовался им, расспрашивал, но тот скрывался в труднодоступных местах, там, где его не знали, был в Иванице, в горах Голия, где монастырь Ковиле двенадцатого века, там его имя записано в монастырской летописи. Меня это интересовало, и я собирал материалы, ездил туда, где он похоронен, переписывал записи из церковной книги, запись о смерти, у меня есть эти данные. Исследовал, спрашивал, даже спрашивал полицию, нет ли у них в архивах записей о нем.

И в монастыре Хопово были монахини из России, много они для нас сделали, они принимали в сестричество сербских девушек, и постепенно наше женское монашество стало оживать. У нас тогда был только один женский монастырь во Врачешнице, его основал владыка Николай. Там была мать Елена, она тоже начинала у русских монахинь, приняла от них духовные дары. При турках иссякло женское монашество, монастыри опустели, потому что турки превратили бы их в гарем. До Первой мировой войны у нас не было женского монашества, а у русских было, русские монахини через Карпаты приходили сюда и обновили наше монашество.

А еще помню, какое красивое богослужение было в русской церкви у отца Виталия Тарасьева, у него исповедовался и авва Иустин (Попович). Приход отца Виталия наследовал его сын

Василий, а сейчас там служит его внук и тезка Виталий. Писал я и об отце Серафиме Васильевиче Попове, русском военном священнике, он был, если не ошибаюсь, в чине полковника. Ему пришлось бежать от большевиков вместе со своим полком сначала в Африку, но там их не приняли, очень трудно было тогда русским беженцам. Затем они двинулись в Южную Италию, и там их не приняли, так они оказались в Королевстве Югославия. Только что закончилась война, это было в 1920–1921 годах, почти три года они скитались, покинув Россию.

Сербы приняли многих русских[22], ведь они считали себя должниками России, а по вере и по крови мы едины. Российская империя много помогала Сербии во времена сербско-турецких войн и во многом другом, болгары их не приняли, не посмели, а Сербия сразу приняла. Много их было, в том числе и пять архиереев, среди них митрополит Евлогий (Георгиевский), митрополит Антоний (Храповицкий)[23]. Сначала они находились в Белграде, потом их разместили по монастырям, и белого духовенства было много.

– Как вы оцениваете тот путь, что прошло сербское монашество?

– Во времена святого Саввы до правления князя Лазаря добрая была у нас страна: и монашество, и Церковь – все было устроено. Но попали под турецкое иго, и началась совсем другая жизнь. Монахам приходилось отступать от своих обетов, возглавлять народ и в бой вести, чтобы сохранить веру и людей. Как они выжили в те времена, только Бог знает, легко сейчас об этом рассуждать. Но все-таки сохранился народ, и святые люди в те времена были, святые монахи, больше семидесяти канонизированных святых. Мы долго были под турками, значительное время у нас не могло активно развиваться монашество. Наши монахи, особенно настоятели монастырей, становились вождями народа, ведь мы не имели политической власти. Народ слушал только Церковь, иначе всех могли потуречить. Некоторые сербы принимали ислам, потому что в такой ситуации оказались – под жестоким гнетом, помочь некому.

Посмотрите, что сейчас делается – эти войны в Боснии и в хорватской части. Честно вам скажу, около тридцати тысяч силой покатоличено, хочешь не хочешь – принимай католицизм, иначе снова скажут: «Вон отсюда, знать вас не хотим, вам тут не место, идите куда хотите!» А куда идти? Тут дом, дети. Вот и думают: какие-никакие, а христиане, есть у них душа, да идти некуда. Оставались и принимали их веру. А если посчитать, сколько после войны насильно покатоличено, – сотни тысяч[24], большая беда, не знаешь, что и сказать, только молиться Богу, чтобы спас.

Во времена владыки Николая были у нас хорошие монахи, подвижники. Но обо всех такого не скажешь, ведь и у Господа было двенадцать апостолов и среди них – Иуда. Господь допускает, чтобы так было, потому что уважает свободу человека, но в этой свободе и большая ответственность. Бог дал человеку разум, свободу, дал и закон, нравственный закон, с которым мы рождаемся, глас Божий в нас, и если сделаем доброе – радуемся, а если дурное, даже если не узнает и не заметит никто, то совесть болит и спрашивает: «Зачем тебе это было надо? Можно было без этого!» Большая ответственность нам дана. Сейчас многие вам скажут, что они свободны и не хотят слышать о долге, обязанностях – называют их рабством, но так человеку недолго и убийцей стать.

Бог троичен, и в человеке есть троичность: разум, сердце и воля, и если они находятся в равновесии, то можно говорить о целостной личности, такому человеку все можно доверить, на любом месте он все сделает как следует. Если разум преобладает над сердцем и волей, то мы говорим – человек без сердца, без души, жестокий, корыстный. Если наоборот – сердце над разумом, такой все позволяет, как добренький «папочка», дети которого ходят на головах, а детей надо воспитывать в строгости и в любви, пока не окрепнут.