Хаос как стратегия глобализма - Вардан Эрнестович Багдасарян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Особый случай российского либерализма
Особый случай представляло собой воплощение либеральной теории и практики в России. Либералы на Западе, исходя из представление о мире как поле глобальной конкуренции, отстаивали в этой борьбе интересы «своих». Победа «своих» над «чужими» приносит и тебе определенные дивиденды. И не случайно, английские либералы нещадно резали во имя торжества Британской империи туземцев «цветных континентов». Британец Томас Мальтус фактически обосновал целесообразность демографических войн 58. Принималась как самоочевидная формула: что хорошо для Ост-Индской компании — хорошо для Британии, равно то, что хорошо для «Дженерал моторс» — хорошо для США.
Российские либералы успехи России никогда не считали своими успехами. Победы России ими воспринимались враждебно, а поражения встречались аплодисментами. Злорадство российских либералов в отношении неуспехов российской армии имело место и в Крымскую, и в русско-японскую 1904–1905 гг., и в Чеченскую войны. И не случайно, Ф.М. Достоевский определял имя врага народу русского — «европейский либерал» 59.
Либерализм в России, используя терминологию Огюстена Кошена, являлся не только идеологией, но и выражением идентичности «малого народа». Идентичность «малого народа» строилась на противоположности идентичности «большого народа», на отрицании его ценностей, его государства. Либерализм, с ориентирами свободы и западничеством, подходил для этих целей наилучшим образом. Быть либералом фактически означало, во-первых, быть западником (почти всегда, так как либералы, ориентирующиеся на Восток или российскую самобытность — нонсенс) и, во-вторых, быть русофобом (в значительной части случаев).
Либерализм в межгосударственной борьбе был использован как идеологическое оружие против России. Посредством него происходило разрушение российских государственных и общественных потенциалов, цивилизационной системы жизнеустроения. Содержание либеральной политики в России можно условно определить как «курс 12 Де» (де — частица слов в латинском языке, означающая отрицание): деидеологизация, деавтаркизация, деэтатизация, деидентификация, десоциализация, децентрализация, деиндустриализация, деинтеграция, демонетизация, детрадиционализация, денационализация, десакрализация.
«Освобождение» человека предполагает сущностно снятие накладываемых на него обществом нормативов. Чем более он детабуизирован, тем ближе социум к своему первобытному состоянию. Абсолютное воплощение свободы означает гибель общества. Романтический идеал оборачивается в точке максимума десоциализацией, торжеством биологических инстинктов, возвращению к принципам стадного существования.
Дважды в истории России двадцатого столетия гибла государственность — в 1917-ом и 1991-ом годах. И оба раза основной темой являлось коллективное опьянение свободой. Характерно, что всякий раз в период российских смут провозглашение ценности свободы сопровождалось резким падением нравственности. Чем более свободной позиционировалась новая Россия, тем криминальней становилось российское общество.
Поведение масс в 1917 г. имело все симптомы коллективного безумия. Впечатление, что «все сошли с ума» — характерный мотив относящейся к Февральской революции мемуарной литературы («революционная эпилепсия»). «После Февраля, — реконструирует настроения масс в 1917 г. в ставшей классической в историографии революции книге «Красная смута» В.П. Булдаков, — на улицы городов выплеснулась волна самых разнообразных манифестаций. Это обычно для любой революции, хотя в России по тогдашним погодным условиям (необычно суровая зима) ситуация приобрела «масленичный» характер. Февральская революция в ту пору менее всего напоминала «кровавый карнавал». На Невский выходили женщины, требуя уравнения в правах во имя демократии, подростки с лозунгами «Детский социализм!» (лишнее подтверждение тому, что с идеалом социализма связывалось государственно-опекунское начало), решившие «перевоспитаться» уголовники, наконец, многочисленные «инородцы» в экзотических одеяниях — это более всего умиляло «чистую» столичную публику. В Москве 3 марта был «сплошной карнавал, красный променад, праздник веселья неистощимого и восторга». Все это было в алых тонах: нет человека, который не нацепил бы себе красного банта». 12 марта известный дрессировщик В. Дуров не только «возил по улицам куклы Распутина и Протопопова», но и «водил слона», причем на слоне была «алая попона с золотой вышитой надписью: «В борьбе обретешь ты право свое!» (По-видимому, это была не шутка, а форма агитации)»60. Манипулирование идеалом свободы сублимировало темные дионисийские стихии разрушения.
Одним из механизмов разбалансировки традиционных ценностных ориентиров советского общества в эпоху позднего социализма явилась молодежная музыка. «Русский рок» стал своеобразным аккумулятором разогреваемых протестных настроений молодежи. Имеются все основания обнаруживать в нем наличие проектной составляющей. В начале 1980-х гг. рок неожиданно оказался под идеологическим запретом. Но запретный плод, как известно сладок. Число адептов рок — музыки в СССР резко возрастает. Для молодежной семиосферы она обретает значение культа. Далее в самом преддверии перестройки запрет был снят столь же неожиданно, как ранее установлен. Шлюзы оказались открыты, и несомая энергией молодежного движения волна протестаций против «системы» обрушивается на советский строй. Проведенный контент — анализ текстового содержания песен «русского рока» позволяет констатировать его весомую роль в разрушении ценностных координат существования СССР.
Население СССР испытало психологический шок, когда в конце 1980-х гг. на него одномоментно обрушилась запрещенная прежде цензурой печатная продукция. Последствия полученной травмы сказываются и в настоящее время. Политика «шоковой терапии» первоначально была апробирована применительно к идейно — психологическому состоянию народа, и только затем — к сфере экономики. Положение особо усугубилось после упразднения в апреле 1991 г. Главлита. Бывший руководитель этой структуры В.А. Болдырев направил президенту СССР М.С. Горбачеву письмо, содержащее предупреждение о самых негативных последствиях, к которым может привести отказ государства от идеологического цензурирования: «Анализ публикаций в средствах массовой информации показывает, что часть изданий ведет пропаганду, направленную на дестабилизацию нашего общества, ослабления государственной власти, разжигание межнациональных конфликтов, дискредитацию Вооруженных Сил СССР, помещает материалы с нападками на грани оскорбления и клеветы на высшие органы страны и пропагандирует почти неприкрытую порнографию и насилие…»61.
Вопреки сформулированным предупреждениям, законом РФ «О средствах массовой информации» цензура сама оказалась под запретом. На мировом фоне это выглядело как нечто из ряда вон выходящее. По степени предоставленной свободы для СМИ — а она была абсолютная — Россия оказалась впереди всех, традиционно позиционируемых в качестве либеральных демократий, стран. Напротив, когда обозначились некоторые тенденции преодоления «смуты», вольности СМИ оказались несколько ограничены. Соответственно в составленном Freedom House международном рейтинге свободы СМИ позиция постъельцинской России стала стремительно снижаться.
