Экклезиаст в переложениях стихами - Ветхий Завет

А мнимое не знает исчисленья.

И вот я молвил сердцу своему

В волнении и сладостной надежде:

Нет равных мне по славе и уму

Средь нынешних и тех, что были прежде.

Я царствовал и в царстве был любим,

Являя мудрость речью и на деле.

Не знал мне равных Иерусалим

Средь восходивших на престол доселе.

Мой дух обрёл в тиши дворцовых стен

Немало знаний, мудрости и света.

Я говорю отныне, что и это —

Лишь суета, томление и тлен.

Несли мне скорбь познанья, и едва ль

Мне горечи убавила наука.

От многих знаний — многая печаль,

*  *  *

Я предавался множеству утех, 

Вкусил блаженство радостно и шумно.

Но понял сердцем, что безумен смех,

И говорю: веселие — безумно.

Я видел угнетение благих,

Мощь подлых, муки сломленных в гордыне,

И славил мёртвых больше, чем живых,

Живых людей, что здравствуют поныне.

Воистину, чудесен вечный сон, —

Не знают скорби те, кто смежил веки.

Ещё счастливей тот, кто не рождён

И не узрит творимого вовеки.

И видел я вокруг, что всякий труд

И всякое людское устремленье

От зависти единственно идут;

Всё это — ветра тщетное ловленье.

И я возненавидел труд земной, —

Ведь в час моей кончины, не по праву,

Богатство, власть, величие и славу —

Всё обретёт идущий вслед за мной.

И как мне знать, почившему, что он

Мои дела забвению не предал,

Всем овладев, свершая свой закон.

*  *  *

Кто дышит — тот не властен над судьбой, 

Кто умер — ни над чем уже не властен.

Льва падшего блаженней пёс живой:

Тот мёртв, а этот — жизни сопричастен.

Кто жив ещё — тот знает, что умрёт,

А мёртвому неведомо и это.

И нет ни воздаяний, ни забот,

Ни памяти ушедшему со света.

Ничто не тронет спящих мёртвым сном, —

Исчезло всё: их радости и боли.

И нет им счастья более ни в чём,

И горя нет, и нет под солнцем доли.

*  *  *

Не лёгкому даётся быстрый бег, 

И в битве побеждает не могучий,

Не мудрому богатство и успех,

Но каждому на свете — срок и случай.

И смертным не дано предусмотреть

Ни времени, ни места рокового, —

Заходит рыба в пагубную сеть,

И бьётся дичь в силках у птицелова.

Вот мудрость — та, что сказывали встарь:

Был город — мал и тих. Но к стенам града

Войною подступил великий царь,

И долго шла жестокая осада.

Тот город спас мудрец-простолюдин

И этим мог прославиться навеки.

Но беден был. И после — ни один

Не вспоминал об этом человеке.

Размеренные речи мудреца

Слышней, чем грубый окрик властелина.

И мудрость лучше царского венца,

А здравый ум всегда дороже чина.

*  *  *

Кто роет яму — тот в неё падёт,  

Кто движет камни — скорчится с надсаду,

Плывущий в лодке — сгинет в бездне вод,

Ужалит змей взломавшего ограду.

А если притупился твой топор,

То и тростник покажется железным.

Не всё решает сила и напор, —

Лишь мудрый труд становится полезным.

Не прошипев, не жалит даже змей,

А жало — злоязычного не хуже.

Речь мудрого — божественный елей,

Слова глупца — лишь пагуба ему же.

Глупец ведёт ненужный разговор,

Задуматься на миг не удосужась.

Начало слов — бессмыслица и вздор,

Конец речей — безумие и ужас.

Дом протечёт, попортится добро, —

Лишь только лень свои расставит сети.

Пир — для веселья, ну а серебро,

Как водится, всегда за всё в ответе.

Ни в мыслях, ни в обители своей

Не молви о властителе худого,

Не проклинай вельмож и богачей, —

Быть может, птица звук твоих речей

Перенесёт и перескажет слово.

*  *  *

Пусти свой хлеб по водам и пойми,

Что в трудный день найдёшь себе подмогу.

Дай часть зерна — семи или восьми.

Что будет завтра — ведомо лишь Богу.

Где рухнет древо — там ему лежать,

Дожди прольют, когда настанет время.

Но кто боится туч — тому не жать,

Кто ждёт ветров — тот не посадит семя.

Зачем ветра кружатся без конца?

Откуда кости в материнском чреве?

Непостижимы замыслы Творца

Ходи путями сердца своего

И по тебе лишь ведомым дорогам.

Но помни, что за все до одного

Дела свои ответишь перед Богом.

А чтоб душа твоя была чиста —

От грешной плоти отводи худое,

Поскольку детство — это суета,

А юность — лишь томление пустое.

И помни о Создателе своём

До самого до горестного срока,

Доколе, провожая день за днём,

Ты сам не молвишь: "Нет от жизни прока".

Доколе не померк небесный свет

И не иссякли дни благополучий.

...Наступит день безрадостных примет.

Вослед дождю опять вернутся тучи.

И в ножнах станут ржавыми ножи,

Червь сгубит плод, а гниль разъест волокна,

И дрогнут сердцем сильные мужи,

И помрачатся те, что смотрят в окна.

Запрутся двери, встанут жернова,

Умолкнут сладкогласые певицы,

Покинут птицы с криком дерева,

И пробудится всяк по крику птицы.

И люди убоятся высоты,

Беды в дороге, а в воде — отравы.

Миндаль рассыплет мёртвые цветы,

Замрёт кузнечик, и полягут травы.

Затем, что день настал, а срок истек.

То — день скорбей и срок земных страданий.

В дом вечности уходит человек,

И плакальщики стонут на майдане.

Придут ветра, светила скроет мрак,

Падёт и треснет чаша у колодца,

А колесо покатится в овраг,

И ржавая цепочка оборвётся.

Дух возвратится к Богу. Человек

Судьбу всего живущего разделит,

И прахом ляжет в землю. И вовек

Всё суета сует, — сказал Коэлет.

КОЭЛЕТ, или ЭККЛЕЗИАСТ

Вольное стихотворное переложение Давида Гарбара

1.

Все суета сует. Все суета.

Тщета венчает праздные надежды.

Слетают листья дней как ветхие одежды.

И обнажается природы нагота.

Уходит род и род приходит.

Под солнцем их не перечесть.

Ну а Земля — была и есть.

И с нею ничего не происходит.

Восходит солнце. И  заходит.

И ветер кровлями шуршит.

На север и на юг  спешит.

И снова на круги своя приходит.

Стремятся реки к морю. И вода

Вливается. И море все приемлет.

Но берега незыблемы. И дремлет

В них море. Дремлет как всегда.

Глаз не пресытится смотреть.

А ухо звуком не переполнится.

Все что свершилось, — не запомнится.

Что было раньше, — будет впредь.

Я уяснил (мне этих знаний жаль):

Безумие и мудрость равны в доле,

От многих знаний много боли,

А с мудростью грядет печаль.

В итоге ждет любого пустота.

Кривых зеркал не исправляют.

Чего на свете нет, — не исчисляют.

Томленье духа остальное и тщета.

2.

Я испытать себя решил вином

И женщинами, и богатством,

Беседой мудрой и военным братством.

Но лодка счастья всплыла кверху дном.

Зачем мне мудрость и зачем удача?

У мудрого глаза, во тьме бредет глупец.

Ну, пусть ты не пастух, а сам среди овец!

Что в том: безумие и мудрость рядом плачут!

Зачем же я растил свои хлеба?

Зачем я множил скот в своих стадах?

Зачем среди врагов я сеял страх?

Коль мне начертана обычная судьба!

Зачем я строил крепости и города?

Зачем пустыни превращал в поля?

Зачем, зачем  все это делал я?

Коль все пройдет как вешняя вода!

Зачем я собирал и раздавал

Любовь и нежность. И красавиц ласки.

Я присмотрелся: все мы маски,

Пришедшие на этот карнавал.

Я понял: мудр и глуп — одна дорога.