Кто сильней - боксёр или самбист? Часть 5 - Тагиров Роман

— Не ссы, сержант. Я денюшку заначил. Никто не нашел. Да и особо не искали. Выдвигаемся на привокзальный гаштет, где нормально перекусим, и потом на автобус.

— Соляночку! Товарищ прапорщик, сигареты купим?

— Курить вредно, Басалаев. Купим. С меня по пачке «Кабинета» каждому. Да, и ещё. Ромас, у меня к тебе давно назрел один серьёзный вопрос.

Прапорщик повернулся к рядовому, солдат невозмутимо посмотрел на своего командира.

— Ромас, вот ты бежать в ФРГ собирался в гражданке. А в чём бы ты бежал? У тебя ни джинсов, ни кроссовок? Ты же только сёстрам и матери подарки всегда покупал?

Пилорамщик задумался о своём неудавшемся побеге на запад и спокойно протянул:

— Товарищ прапорщик, вы же сами подарили мне спортивный костюм…

— Вот именно сейчас, товарищ солдат, обидел ты меня сильно. Но, драться я с тобой больше никогда не буду, — улыбнулся Кантемиров.

Виталий довольно заржал, а Ромас только пожал плечами. Главное, что уже совсем скоро рядовой будет служить рядом с домом.

На выходе из ворот трое верных друзей, командир и подчинённые, тут же поняли, что их мечты о немецкой солянке и сигаретах разбились вдребезги об УАЗ начальника особого отдела родного полка. Советский автомобиль оказался припаркован прямо напротив ворот гауптвахты, а сам майор Яшкин стоял рядом, мирно курил и приветливо махнул рукой.

Прапорщик, сержант и рядовой быстро перебежали улицу в неположенном месте, чем вызвали ворчание немецкой бабушки, проезжающей мимо на своём допотопном велосипеде. Когда тебя вежливо приглашает особист полка, уже становится не до соблюдения ПДД. Особенно после тюремных стен…

Начальник стрельбища подбежал первым, отдал честь и поздоровался с майором за руку:

— Здравия желаю, товарищ майор.

— И тебе не хворать, прапорщик, — особист протянул ладонь и посмотрел на подбежавших солдат. — Кантемиров, а я ведь не по твою душу приехал к воротам гауптвахты. Разговор у меня есть к Басалаеву и к Дра … к Ромасу…

Солдаты удивлённо переглянулись и разом посмотрели на майора. Кантемиров ничего не понимал. Какой разговор? И, наверняка, особист полка сговорился с комендантом, раз знал время их выхода из ворот. Ну, что ещё, на хрен, случилось?

Контрразведчик щелчком запустил окурок далеко в сторону газона и приказал бойцам полигонной команды:

— Сержант и рядовой марш в машину. А ты, прапорщик, свободен. Как говорится: «Гуляй, Вася!». Но, если есть желание, поехали с нами на стрельбище.

— Товарищ майор, а мы своих не бросаем, — с вызовом ответил начальник советского полигона, первым полез в армейский джип и занял место за спиной переднего пассажира…

Когда УАЗ начальника особого отдела мотострелкового полка отъехал от каземата и повернул в сторону стрельбища, Тимур вспомнил, что холодильник дома практически пуст. Да и зачем надо было прятать деньги в носки, чтобы привезти их обратно? Опять же, солдатам, с которыми вместе парился в изоляторе, сигареты пообещал.

А марку слова прапорщика ГСВГ надо держать. И марки ГДР надо тратить. На то они и марки…

Задний пассажир попросил старшего армейской машины:

— Товарищ майор, остановите, пожалуйста, у дежурного магазина. У меня дома даже и предложить то вам нечего к чаю.

— Кантемиров, чай — это хорошо. Смотри, только водку не покупай.

Советский джип тормознул напротив советского магазина. Начальник стрельбища, проговорив вполголоса: «Недавно я уже это слышал…», выскочил из автомобиля, присел на скамейку, разул сапог, вытащил банкноту, обулся и резво запрыгал по ступенькам крыльца советского магазина. Вот она — свобода передвижения! Хотя и несколько ограниченная особым отделом полка.

Майор со своим водителем и солдаты стрельбища с удивлением наблюдали за манипуляциями прапорщика.

Особист обернулся к задним пассажирам и быстро спросил:

— Вас что, перед посадкой не шмонали?

— Товарищ майор, обыскали до трусов, — с улыбкой доложил сержант.

— Тогда, кто вашему прапорщику деньги пронёс?

— Не могу знать. Прапорщик сидел отдельно. А про деньги мы не знали.

— Приедем, поговорим, — офицер развернулся обратно.

Тимур купил штук пятьдесят булочек по пять фенюшек, сыр, две палки колбасы, пару пачек немецкого маргарина и пару пачек сигарет. Попросил знакомую продавщицу, жену капитана Аргудаева, разложить покупки в два пакета: большой и маленький. В салоне автомобиля протянул большой пакет Басалаеву:

— На всех. Чай попьёте.

— Товарищ прапорщик, а спичек не купили? — с сожалением спросил сержант, вынимая пачку «Кабинета».

— Угощайся, боец, — особист, не оглядываясь, протянул назад зажигалку.

— Спасибо, товарищ майор. Покурите наши? — Виталий довольно продемонстрировал пачку офицеру.

— Кучеряво живёшь, прапорщик. Видимо, на последние купил? — Яшкин не стал отказываться от дорогих сигарет и обратился к своему водителю, протягивая пачку, — Андрей, я сейчас по-офицерски угощусь одной сигареткой, а ты по-солдатски захвати штук пять. На обратном пути и покурим. Сержант не жадный. Правда, Басалаев?

— Так точно, товарищ майор, — уныло протянул сержант и посмотрел на прапорщика.

А тот только ухмыльнулся, отстранился от облака дыма разом закуривших пассажиров с водителем и посмотрел в затылок майора. Тимур задумался. С чего это вдруг сам начальник особого отдела полка решил подвезти его с солдатами до полигона?

И Яшкин наверняка знал, что начальник стрельбища не оставит своих бойцов и поедет вместе с ними на Помсен. Значит, всё-таки нужен больше прапорщик, а не его солдаты. Хотя, кто их поймёт, этих контрразведчиков. Всё у них не так, как у нормальных людей…

Около ворот казармы стрельбища УАЗ особиста ждал дежурный по стрельбищу. Капитан Чубарев вместе с рядовым Вовченко работали в поле, как и все остальные бойцы полигона. Поэтому сидельцы гарнизонной гауптвахты были уделены вниманием только повара Расима с нарядом по кухне и дневальным. И ещё дежурным по стрельбищу, который и доложил майору, что на полигоне всё спокойно, без происшествий. Даже при долгом отсутствии начальника стрельбища…

Майор Яшкин приказал собрать всех солдат четвёртого периода службы в Ленинской комнате. Как мы все помним — сбор «стариков» исторически являлось событием редким, архиважным и тревожным в жизни старослужащих солдат полигонной команды войскового стрельбища Помсен.

Прапорщик Кантемиров с самого начала своей сверхсрочной службы ввёл такую практику — суровый и прямой разговор с Дедами Советской Армии «тет на тет» за круглым столом, где все участники переговоров были почти на равных. Сейчас на беседу вызвал сам начальник особого отдела полка, что после отсидки двух старослужащих на губе становилось ещё тревожней…

Старший оператор Виталий Басалаев, оператор первого направления Владимир Вовченко (только что оттащивший службу и.о. старшего оператора), оператор пятого направления Сергей Смолич, пилорамщик Ромас Драугялис и повар Расим Алиев собрались в Ленкомнате. Русский, украинец, белорус, литовец и азербайджанец. Этот период старослужащих был самым дружным за четыре года сверхсрочной службы прапорщика Кантемирова на стрельбище Помсен.

«Старики» с тревогой на лицах расселись за столами и полушёпотом спрашивали Виталия и Ромаса — что за нах такой сегодня происходит? И почему бывшие арестанты прибыли на стрельбище вместе с особистом полка?

Начальник особого отдела полка и начальник стрельбища прошли через небольшое расположение казармы, состоящей из тридцати металлических кроватей в два яруса, и зашли в Ленинскую комнату на шесть столов.

Стены помещения, предназначенного для досуга и политической подготовки бойцов полигонной команды, были сплошь увешаны плакатами, из которых следовало, что защитники Родины, собравшиеся сегодня здесь, во-первых, должны гордиться своей службой в ГСВГ и, во-вторых, согласно ленинским заветам, обязательно стать отличниками военной и политической подготовки.

За ростом самосознания советских солдат со стены внимательно наблюдали портреты членов Политбюро ЦК КПСС во главе с Горбачёвым М.С. и бюст самого Владимира Ильича Ленина.