Чай с пряностями, или Призраки прошлого (СИ) - Ветова Ая

Кстати, о новых лицах: Ред и… как там его… Дик. Судя по всему, Груембьерр становится местом паломничества молодых людей, попавших в сложные жизненные обстоятельства. Или не Груембьерр, а одна небезызвестная кондитерская? В любом случае, ими тоже стоило заняться. И обстоятельствами, и молодыми людьми. Хотя бы направить запросы в архив Вайтбурга.

- Дирги! – гаркнул Слоувей и вытащил из верхнего ящика стола пожелтевший от времени бланк.

Как раз тогда, когда детектив заполнял последнюю графу, подчиненный появился на пороге кабинета и лихо пролаял:

- Констебль Дирги к несению службы готов, нисс детектив!

Хлебные крошки, обильно и живописно рассыпанные по усам и черной форме, туго натянутой на выпуклом животе констебля, свидетельствовали о том, что к службе он готовился основательно.

- Готов к несению? – хмыкнул Слоувей. – Вот и отнесешь…

Детектив поставил размашистую подпись, взял бланк за уголок и, помахивая им, чтобы чернила быстрее высохли, спросил:

- О мальчонке никаких новостей?

Дирги страдальчески поморщился и покачал головой, затем спохватился и отрапортовал по форме:

- Никак нет, нисс детектив! Ничего нового. Добровольцы работают до сих пор. Рапорты сдают дважды в день, но результаты отрицательные.

- Ну отрицательные результаты – тоже результаты… - пробормотал Слоувей.

С каждым днем надежда на счастливый исход дела о пропаже маленького Бобби Гельшмэна становилась все призрачнее. Детектив и констебль обменялись все понимающими печальными взглядами.

- Так… - протянул Слоувей, собираясь с мыслями, и повторил: - Так… Возьмите бланк, Дирги. Ступайте на магограф, отправьте запрос в Вайтбургское управление полиции. И живо!

- Будет сделано, нисс детектив! Одна нога здесь – другая там, нисс детектив! Я мигом обернусь, нисс детектив! – уверил начальство Дирги, преданно пожирая его глазами, щелкнул каблуками, плавно развернулся и неторопливо поплыл к выходу из полицейского участка.

Слоувей даже из кабинета вышел, пытаясь оценить, сколько времени потратит констебль, чтобы спуститься по лестнице и добраться до двери. Оценил. Мысленно прикинул расстояние от полицейского участка до магографа, рассчитал, что, двигаясь с такой скоростью, Дирги до точки назначения доберется к вечеру. Завтрашнему. Скривился. В голове тут же возник вопрос, что в данном случае будет эффективнее: догнать и применить стимулирующее воздействие к подчиненному прямо сейчас или дождаться его возвращения и потренироваться в воздействиях корректирующих? Найти ответ детектив не успел. Дверь, только что захлопнувшаяся за констеблем, распахнулась вновь, и на пороге появилась живописная группа из трех человек.

Двое строгих, одетых по форме постовых под руки вели, или, вернее сказать, тащили, старика, наряженного в чрезвычайно яркие одежды. Криво застегнутая рубаха в сине-голубую клетку, женская соломенная шляпка, кокетливо сдвинутая на затылок, и ярко-красные широченные штаны на лямках. Поведение старика было еще более игривым, чем одежда. Он вертел головой, шлепал губами, время от времени выкрикивал: «Хоп!» - и резко вскидывал ноги. Постовые после каждого такого выкрика напрягались и просто несли радостно болтающего ногами старика. Лица их в такие моменты багровели и гармонично сочетались с кумачом штанов.

Троица проделала путь по коридору, достигла пустующего стола, за которым полагалось сидеть дежурному, и сдулась. Постовые, отирая лбы рукавами, опустились на колченогие табуреточки для посетителей. Старика они бережно усадили прямо на пол. Мужчина, судя по всему, и не возражал. Он поджал ноги, взял шляпу в руки и пристроил голову на колено одного из полицейских. Пальцы задержанного перебирали мелкие голубенькие цветочки на шляпке, глаза закрывались. Создавалось впечатление, что он собирается вздремнуть.

- Это еще что такое? – грозным шепотом спросил Слоувей.

- Задержанный, нисс детектив! – тихонько доложил один из полицейских, вскочив на ноги и вытянувшись в струнку.

Второй, на которого оперся пожилой нисс, вскакивать не стал, вытянулся сидя, всем видом своим демонстрируя доблесть и готовность спасать и защищать всех и вся без разбору.

- И за что задержали? За кражу? – приподнял бровь Слоувей, вспоминая заявление ниссимы Альбрады.

- Никак нет! За поведение!

- Неподобающее!

- Ага, - понимающе покивал Слоувей. – И в чем именно это неподобающее поведение выражалось?

Стоящий полицейский открыл рот, набрал в грудь побольше воздуху, затем рот прикрыл, понурился и скосил глаза на сидящего коллегу. Тот насупился и осторожно положил руку на седые космы посапывающего старика.

- Да знаете, нисс Слоувей, - тоном упорствующего в своем грехе грешника заговорил он. – Жалко нам его стало. Видно же, что не в себе человек. К одной ниссиме обниматься лезет, у второй пирожное клянчит. То слюни пускает, то на коленях ползает. Голубям радуется, а вороны до слез испугался. В детство, по всему видать, впал.

- И видно, что он домашний, - поддакнул второй и, заметив скептический взгляд детектива, пояснил: - Он, верно, от родных сбежал… А на улице недавно. День-два. Иначе вид бы имел совсем другой.

- И у кого же в городе есть родственник в подобном состоянии? – поинтересовался Слоувей, признавая, что в словах постовых есть доля истины.

Полицейские беспомощно переглянулись и синхронно пожали плечами.

- Не можем знать!

Детектив пожевал ус и озвучил сомнения:

– Странно. Человек не иголка, от соседей не утаишь…

Полицейские молча буравили взглядами пол.

- Не на улице же его оставлять, - буркнул один. – Осень…

Старик заулыбался во сне.

- Не на улице, - согласился Слоувей. – Но и не в участке!

Полицейские открыли рты для возражений, но возразить им Слоувей не дал.

- За доктором Ивилсом! Живо! – скомандовал он одному, а второму выдал поручение: - Присмотреть!

После чего удалился в свой кабинет, сел за стол и, подперев щеку рукой, стал размышлять о том, что в тихом и солнечном Груембьерре в последнее время творятся совсем не солнечные дела. Пропадают дети, обнаруживаются потерявшие дом подростки и старики… И это помимо прочих странностей.

«Ну хоть одежда пугала нашлась!» - невесело усмехнувшись, подумал детектив, размашисто написал на заявлении ниссимы Альбрады «Завершено» и решительно сунул листок в папку раскрытых дел.

ГЛАВА 13, в которой главные герои являются еще теми фруктами

В этом году яблок было очень много. Нет, не так! Яблок было чертовски много. Нет, даже вот как: в этом году жители Груембьерра переживали настоящее яблочное нашествие.

Маленькие глянцевые с румяными бочками. Золотистые, сквозь прозрачную кожицу которых проглядывала медовая мякоть. Большие зеленые, сбивающие с ног своим ароматом. Твердые, неправильной формы с выемками и ямочками, но которые могли храниться потом в подвале хоть до морковкина заговенья. Белые сахарные, надкус которых так и сочился сладким соком. Полосатые, как мячики, гиганты и красные малютки, испещренные черными точками. Стыдливо прячущиеся за листвой и нагло пригибающие ветку до земли. Ананасные, грушевые, арглийские, сиамландские, вайтбургские и еще бог знает какие яблоки – эти разносортные, разновеликие и разноцветные плоды заполонили собой весь Груембьерр.

Яблони стонали и кряхтели от своей ноши, они протягивали отягощенные плодами ветви через забор, взывая к милосердию прохожих. Яблоки скатывались с крыш на голову хозяев. Они валялись среди цветов на каждом газоне, нагло выкатывались из переулков под ноги пешеходам и лошадям, плавали в садовых кадках и реке… Нет, этому безобразию решительно не было ни конца ни края.

Яблочную войну Лисси объявила еще неделю назад, но только сейчас можно было смело сказать, что отряд плодовой армии, которому она противостояла, был близок к полному разгрому. В планах рачительной кондитерши было сделать такой запас яблочного варенья, джема, конфитюра, мармелада, цукатов и сухофруктов, чтобы можно было на пару лет забыть о самом существовании слова «яблоко». Планируя блицкриг, Лисси провела полную мобилизацию подчиненных, друзей и знакомых и немилосердно пресекла дезертирство и попытки откосить от исполнения гражданского долга.