Социально-политическая психология - Герман Дилигенский

Знакомство с концепциями социальных представлений и каузальной атрибуции показывает насколько многообразны как типы познания людьми социально–политической действительности, так и факторы, их обусловливающие. Ни одна отрасль научного знания не может, однако, ограничиться констатацией многообразия изучаемых явлений и их описанием: задача любой научной дисциплины — упорядочение, систематизация явлений и их причинно–следственных связей (наверно, поэтому она и называется дисциплиной). Нуждается в такой систематизации и рассматриваемая нами сфера: познание общественно–политической действительности. Ее можно осуществить, опираясь как на охарактеризованные выше данные о социально–психологических явлениях и механизмах, так и на более широкий круг социологических, политических и исторических знаний. При этом обязательно надо учитывать, что при нынешнем уровне изученности социально–политической психологии подобная систематизация неизбежно будет неполной, в чем–то односторонней и опорной, словом, лишь одним из шагов к решению намеченной задачи.

Интерес к социально–политической жизни

Начнем с попытки систематизации психологических факторов, воздействующих на процесс познания общественно–политической жизни. Здесь недостаточно сделанного выше указания на его общую основу: потребность в ориентации людей в окружающем их социальном мире. Недостаточно прежде всего потому, что эта потребность проявляется в неодинаковой мере и форме у разных людей и в разных социальных, исторических и культурных условиях. Во многих странах, в том числе в последние годы и в России систематически проводятся опросы, цель которых — выявить уровень интереса граждан к политике, и ответы обычно варьируются в весьма широкой шкале: от очень сильного интереса у одних респондентов до полного его отсутствия у других. Текущая политическая жизнь, разумеется, далеко не исчерпывает всей сферы социально–политической действительности, однако, различия в уровне интереса к политике, несомненно, так или иначе отражают «силу» потребностей, стимулирующих познание этой действительности. Можно с большой долей вероятности предположить, что от уровня собственной активности человека в познании общества (отражающимся в его интересе к политике) как–то зависит качество его социально–политических представлений.

Как показывают социологические данные, интенсивность интереса к политике зависит в большей мере от личностных характеристик людей: особенностей биографии, интеллектуальных способностей и потребностей, словом, от сложной совокупности индивидуальных свойств, исследование которых выходит за рамки собственно социальнополитической психологии (о них несколько подробнее будет идти речь ниже). Вместе с тем, как мы это видели на примере фактора образованности, на интерес к макросоциальной и политической сфере влияют и определенные социальные переменные, причем это влияние проявляется как статистическая закономерность (среди более образованных больше интересующихся политикой).

Среди такого рода объективных факторов можно выделить также и социально–экономическое положение людей, а точнее — динамику этого положения. Если индивид или группа воспринимают свои экономический и материальный статус как относительно удовлетворительный, «нормальный» и стабильный, происходящее в «большом обществе» и политике может представляться им чем–то малозначащим для их собственной жизни. Нередко для подобного психологического разрыва между индивидуальной и общественной жизнью достаточно одной лишь стабильности: стабильная материальная бедность, как и стабильное благосостояние, воспринимается просто как имманентная константа данного индивидуального или группового бытия (наподобие, скажем, физического облика человека). «Привычка свыше нам дана, заменой счастия она». Подобное «как бы счастье» способно замыкать интересы человека в рамках частной жизни, отгораживать от всего, что находится за этими рамками. Напротив, угроза индивидуальному или социальному статус–кво, исходящая извне: от политики властей или действий каких–то социальных сил, от сдвигов в международной ситуации или от макроэкономических процессов — может резко усиливать интерес к соответствующим сферам общественно–политической действительности.

Естественно, наконец, что на интерес к этой действительности влияет практическая вовлеченность человека в общественную и политическую деятельность. Профессиональные политики, активисты, члены и участники политических и общественных организаций и движений, ответственные сотрудники госаппарата значительно отличаются в этом отношении от остальной массы граждан.

Все названные факторы влияют не только на интенсивность интереса к общественно–политической жизни, но и на его конкретную направленность, способы его реализации. От того, почему человек интересуется политикой, зависит что именно его интересует и как осуществляется процесс познания. Интеллектуальные и культурные факторы влияют прежде всего на широту, масштаб социально–политических интересов: чем сильнее действуют эти факторы, тем более «бескорыстен», свободен от узкопрагматических эгоистических мотивов познавательный процесс. Его объектом могут быть в этом случае, например, общие проблемы общественного устройства, альтернативные политические ценности или события, происходящие в какой–нибудь далекой стране. Широта интересов сама по себе не предопределяет их глубины или основательности: их «бескорыстный» характер может выражаться в беспокойстве о судьбах страны или человечества, но также и в простом любопытстве, в интересе к политике, похожем на интерес к футбольному матчу. Современные масс медиа во многом способствовали превращению общественно–политической жизни в зрелище, которое, как известно, всегда было нужно людям наряду с хлебом насущным. В то же время именно способность и потребность в познании «большого мира» стимулирует дедуктивный тип общественно–политического мышления: восприятие и оценку конкретных событий, выводимые из более общих представлений.

Социально–экономические факторы познавательного интереса, т.е. индивидуальная или групповая объективная ситуация, связаны, напротив, с индуктивным мышлением и познанием: субъект формирует свои общие представления и оценки исходя из обстоятельств собственной жизни. В действительности любой из нас познает макросоциальные явления, так или иначе сочетая индукцию и дедукцию, и даже те, кто субъективно не испытывает никакого интереса к этой сфере, обладает какой–то суммой общих представлений о ней, комбинирующих личный опыт и общие социальные знания.

Влияние типа общественно–политических познавательных интересов на качество и результаты познавательного процесса убедительно отражает типология, предложенная российским политологом К.Г. Холодковским[35]. Наряду с не интересующимися политикой этот автор выделяет активно и пассивно интересующихся ею. Активность в данном случае означает не обязательно непосредственное участие в политической деятельности, но личную психологическую вовлеченность в нее: глубокое переживание острых социально–политических проблем, стремление занять определенную позицию. Видимо, для людей этого типа характерно или доминирование дедуктивного мышления над индуктивным, или интенсивное использование обеих процедур.

Люди, интересующиеся политикой пассивно, не имеют устойчивых сильно выраженных политических убеждений. Свое отношение к политике они способны выражать главным образом в мнениях по текущим политическим вопросам, оценках действий правительства, политических лидеров и т.п. На их мнения особенно сильное влияние оказывает массовая информация, которую они мало способны оценивать и отсеивать сквозь призму своих собственных позиций и ценностей. Формируемые таким образом мнения неустойчивы, изменчивы, зависят от сиюминутной конъюнктуры, от последней «самой свежей» новости. «Пассивно интересующиеся» осуществляют индуктивное мышление в той мере, в какой события затрагивают их собственную ситуацию, но мало способны соединять представления, основанные на собственном опыте, с теми, которые они заимствуют из источников информации: их политическое сознание носит «клочковатый», мозаичный характер. То же можно сказать о тех, кто вообще не интересуется политикой, с той разницей, что в их системе представлений особенно велик удельный вес устойчивых, поддающихся лишь медленным изменениям стереотипов.

Независимо от индивидуальных и групповых различий громадное влияние на интенсивность, «силу» интереса к общественной действительности оказывает общая социально–политическая ситуация в стране. По данным ВЦИОМ, в 1989 г. — 13, а в 1992 г. всего 3% опрошенных россиян заявили, что они принимают участие в общественнополитической жизни. За тот же период доля опрошенных, не интересующихся политикой, возросла в два раза — с 12 до 25%, тех, для кого «самое главное — судьба моего родного народа», уменьшилась с 32 до 26%[36]. Нетрудно догадаться о причинах такой динамики. 1989 — год первых в СССР свободных выборов, апогей надежд на демократическое обновление страны, порожденных перестройкой, политической мобилизации масс. 1992 — год краха этих надежд, политическая жизнь все больше сводится к борьбе в высших эшелонах власти и никак не контролируется обществом, политический плюрализм и парламентаризм не ведут к реальной демократии, сохраняется отчуждение государства и политики от общества.