Отмеченный (СИ) - "GibBenk"

Глава 2.2

9:00 (спустя 48 часов после контакта) палата № 2 отделения «Особой терапии» больницы г. Форбен

После сна глаза почти не болели. Научные сотрудники сменили мою повязку на простую, которая снималась без посторонней помощи. От четкости голова всё еще шла кругом. Перед контактом мое зрение не было идеальным, а очки, тщательно подобранные для меня, и близко не давали подобного эффекта. Эта странность заинтересовала исследователей. Так как необходимого оборудования в Форбене не было, они пообещали, что придумают, как проверить мое зрение, если оно в самом деле стало лучше.

Я как следует рассмотрел свою метку «удивленного» в зеркале, которую оставляет Аномалия в глазах каждой своей жертвы. Всё было, как написано в газетах. Радужка «выгорела», потеряв свой первоначальный темно-коричневый цвет на кромешно черный. Теперь она выглядела как продолжение зрачка, от чего тот казался жутким и неестественно глубоким. К черту демонов, от собственной метки было трудно оторваться.

Анализы, как и ожидалось, ухудшились. Аппетита и жажды не предвиделось.

Также меня решили взвесить и вновь обнаружили странность. Еще со статей десятилетней давности я знал, что жертвы Аномалии после контакта становятся легче примерно на шесть процентов. Тогда же выяснили, чем «питается» Лесной. Из тел подчистую исчезали сложные белки и другие соединения, при создании которых требуется наибольшие энергозатраты. Таким образом, Аномалия «похищала» многие гормоны, разрушала значительные части клеточных ядер во всех органах и уничтожала нервную систему. Воздействуя через глаза жертвы, она причиняла несовместимые с жизнью повреждения всему телу.

В моем случае вес также снизился, но всего на один килограмм, не учитывая содержимого пищеварительной системы, которая к моменту измерения стала совершенно пустой.

Следующим, кто зашел в палату, был мистер Биэль, который в живую оказался моложе, чем представлялся мне по голосу. Вместе с ним прибыла симпатичная сотрудница. Он представил её, как «специалиста по расшифровке записей». Клорр принес мой телефон и диктофон.

На корпусе телефона, к слову, обнаружили царапину, которую посчитали странной, из-за чего его также изъяли на обследование.

— Царапина, как царапина, если не считать, что она свежая и осталась после контакта с чем-то не слишком твердым. По составу похоже на… кость или зуб, — сказал он, увидев, как я ловко перекрутил аппарат в руке.

— Да, было дело, — я внимательно осмотрел царапину на прочном пластике, — Вот только не помню… Вообще не помню, чтобы Гиберт мог оставить такую.

Сотрудники переглянулись, насторожив меня.

— Что?

— Если вы не помните, то… Позвоните сначала своему другу. Он настойчиво пытался связаться. Постарайтесь опустить то, что узнали за сегодня… и поменьше об Аномалии, — с хитрым видом ответил Клорр и коснулся пальцем лба, словно поправлял очки. Этот его странный жест мне хорошо запомнился.

Я кивнул.

— Гектор, конечно. Я вправду хорошо приложился головой, раз забыл о нем.

Прошло несколько гудков, прежде чем друг взял трубку. Судя по голосу, он был не на шутку встревожен.

— Марк? Марк!!!

— Да, Гектор. Привет, — весело ответил я.

— К черту демонов, Марк! Всё хорошо. Просто отлично. Это в самом деле ты?

— К демону чертов. Не чертей.

— Сомнений нет, брат. Что у вас там происходит? Мне сказали, что Аномалия вдруг телепортировалась в Эб-Гон! Где ты был в это время?

— Значит, ты не знаешь.

— Мне сказали только это. И ты на связь не выходишь. Это просто задница!

— Хорошо. Гектор?

— Говори.

— То, что я сейчас скажу тебе — не будет шуткой.

— Что? Ты говоришь так, будто был там.

— Верно. Я был в Эб-Гон.

Он промолчал, и я рассказал почти всё, что произошло после нашего предыдущего разговора. О том, как встретил его соседа, как прошел к базе исследователей, и о том, что пластинка заговорила по-человечески. Услышав, что Гиберт был удивлен, друг поменялся в голосе.

— Марк, Гиберт погиб? Гиберт умер прямо на поводке у тебя?

— Да. Он так отпрыгнул назад, что чуть не сбил меня с ног. Это было последнее его действие. Почти мгновенная смерть.

— Ясно. И… КАК же ты выкарабкался? — уточнил Гектор, понадеявшись, что этот фантастический рассказ не имеет ничего общего с реальностью.

— Никак.

— В смысле: «никак»?

— Я в больнице, Гектор. И у меня в глазах метка. Метка «удивленного».

— Что? Марк, хочешь сказать, что ТЫ ВИДЕЛ ЕЁ?

— Может, что-то и видел, но всё произошло настолько быстро, что я ничего не успел осознать.

Почти минуту Гектор молчал.

— Как ты, Марк?..

— Сначала не очень. Все думали, что я умер. Но, как слышишь, я совершенно жив. Даже ходить могу и вижу хорошо.

— Это звучит… нереально.

— Понимаю.

— Если я приеду в Форбен и не увижу метки, то дам тебе по шее. Я серьёзно.

— Ты что, уже можешь ехать сюда?!

— Не скоро. Тут еще Служба пускает выборочно. Они настаивают на кремации Невина здесь, в Кортеде.

— Ясно. Если по приезду ты не увидишь моей метки, то я сам дам тебе по шее.

Друг усмехнулся.

— Марк, мне нужно переварить то, что ты рассказал. Этого просто БЫТЬ НЕ МОЖЕТ!

— Все так думали. А теперь я в больнице. Приезжай как сможешь. К черту демонов, — я улыбнулся.

— К демону чертов, брат. Ты теперь будешь постоянно на связи?

— Постараюсь.

— Отлично. Я свяжусь с тобой, как только мои дела стронутся в сторону возвращения.

— Хорошо.

Гектор закончил разговор.

— Как мило, — сказал Клорр, вызвав улыбку на лице специалиста, — Со стороны не скажешь, что Вам больше двадцати. От силы четырнадцать.

— Завидуете? — ответил я. Сотрудница улыбнулась еще шире.

— Отчасти, — мистер Биэль подал мне диктофон, и вновь «поправил очки», — Нам необходимо кое-что уточнить.

— Вы так и не сказали, что такого с этой царапиной, — я указал на телефон.

— Сейчас всё поймете. Мы включим Вам то, что записал ваш аппарат после предполагаемого контакта, — объяснила специалист.

От слов «записал после контакта» холодок пробежал по моей спине.

— Хорошо, — спокойно ответил я, сдержав радостный порыв, возникший от осознания, что мой поход оказался не таким уж бесполезным. Выходит, у меня получилось сделать первую в истории человечества запись звуков, которые издает Аномалия.

Сотрудница открыла свой кейс, достала ноутбук и небольшого размера громкоговоритель.

— Запись акустического явления Эб-Гон у Вас удалась хорошо. По ней мы предположили, что Аномалия и Эб-Гон в самом деле взаимодействовали между собой, — сказала она, перематывая оцифрованную запись к нужному моменту, — к сожалению, шум, который мог сопровождать Ваше перемещение, не записался.

Я кивнул, увидев, что файл длится всего сорок минут, вместо положенного часа. Диктофон выключился рано.

Опрос начали с места, где заговорила «пластинка». Один из голосов не просто казался похожим на мой, он был неотличим от моего. Думаю, даже Гектор поседел бы, пытаясь различить мою речь, и речь «пластинки». Страшно слышать свой голос со стороны, понимая, что за тебя говорит что-то необъяснимое…

Диктофон также отлично запечатлел и резкую смену шумовой обстановки перед реакцией Гиберта.

Удивительно. Мои чувства и память, к которым я сейчас старался относиться с сомнением, в тот жуткий момент, оказались просто безупречными. Я убеждался в этом буквально каждую секунду прослушивания.

Клорр пометил все мои комментарии к гибели Гиберта, и к моим безумно-яростным крикам в адрес Лесного, после чего на записи послышался звук глухого удара. Это было падение моего тела на дорогу Эб-Гон после контакта. Боясь пропустить малейший шорох, я замер. Всё, что происходило дальше — для меня было тайной.

— Здесь шестнадцать минут тишины, — сказала сотрудница и посмотрела на Клорра, ожидая его разрешения.