Ноттингем - Лина Винчестер

– Но она больше никому не сказала про спасательный круг на животе.

Сойер смеется уже в открытую, за что я толкаю его в плечо.

– Все знают ее манеру общения, Райлс, она либо мотивирует таким извращенным способом, либо ставит на место, когда кто-то перечит ей.

Я и правда получила замечание после неудачной шутки. Мне становится намного легче, но я вспоминаю свое отражение в зеркале, из-за чего сомнение все еще горит красной лампочкой в голове.

– Спасательный круг, – повторяет Сойер, качая головой.

– Знаю, что ты ненавидишь все эти девчачьи разговоры, но я сегодня смотрела в зеркало, и мне показалось, что бока появились.

В ответ он награждает меня скептическим взглядом. Раздраженно выдохнув, я подхватываю край толстовки и задираю ее, оголяя живот.

– Видишь?

Сойер с трудом отрывает взгляд от моего лица. Улыбка постепенно сходит с его губ, пока он медленно опускает ресницы. От его взгляда кожу начинает покалывать, а мышцы живота напрягаются сами собой.

– Ты серьезно? – Он протягивает ладонь, но пальцы вдруг замирают в дюйме от моей кожи. – Руки все еще грязные.

Сойер молча спрашивает разрешения прикоснуться. Мне остается только кивнуть, потому что если у него грязные лишь руки, то у меня абсолютно грязные мысли.

Теплая, чуть огрубевшая после работы в сервисе ладонь, касается моей кожи, и я изо всех сил сдерживаю резкий вдох, стараясь дышать как можно ровнее.

– Райлс, – едва слышно произносит Сойер, неспешно водя большим пальцем вверх-вниз вдоль моей талии, – ты права, у тебя невероятно толстые бока. Кошмар.

Рассмеявшись, я откидываюсь на спинку стула и опускаю толстовку. Сойер уже не касается меня, но кожа все еще горит в том месте, где только что была его ладонь.

– Прости за глупое нытье. Мне просто нужно было услышать, что все в порядке.

Сойер поднимается и тут же склоняется надо мной, в этот раз он уже не спрашивает разрешения перед тем, как обхватить ладонями мои щеки. Кончики пальцев невесомо касаются висков, забираются в волосы и скользят к затылку. Во взгляде нет и намека на улыбку, он даже как-то слишком серьезен.

Ох, боже. Обычно так начинаются все мои эротические сны.

– Хватит искать в себе минусы, – просит Сойер тихим, но строгим тоном. – К черту чужую критику, нельзя понравиться и угодить всем.

– Это прозвучит ужасно, но мне правда хочется нравиться всем. Абсолютно всем.

– Так не бывает, и ты это знаешь.

Из всего окружения только Сойер знает, что у меня проблемы с принятием настоящей себя. Люди думают, что я лучше, чем есть на самом деле, а я хочу соответствовать репутации, которую выстраивала годами.

– Перестань видеть собственные плюсы как минусы и убивать свою индивидуальность. – Он подхватывает прядь моих волос и легонько дергает, намекая, что я сменила цвет волос из-за того, что с самого детства ненавидела насмешки о рыжем цвете. – Ты красивая, смешная, сексуальная чирлидерша-отличница, которая читает дерьмовые книги.

– Ты сказал «красивая и сексуальная»? – с улыбкой повторяю я, пытаясь уйти от серьезной темы. – Мне нравится, когда ты говоришь мне комплименты.

– Я сказал, что ты читаешь дерьмовые книги. А еще у тебя бока толстые. И ты любишь самый уродливый цвет на свете.

– Покрасишь в него машину, чтобы я тоже могла считать тебя сексуальным?

– Хорошая попытка, но нет. – Поглаживая мою щеку большим пальцем, он приближается, собираясь чмокнуть меня в нос, и я едва сдерживаюсь, чтобы не приподняться на стуле. Тогда будет вероятность, что Сойер промахнется и попадет прямиком в мои губы.

Со стороны входа слышатся шаги.

– Сойер, ты здесь? – раздается голос Мишель.

Ну, конечно, они ведь собирались встретиться. У меня внутри словно гасят свет.

– Да, – отвечает он, не отводя от меня взгляд. – Я могу отменить все, если ты вдруг…

– Нет-нет, – я вскидываю ладони. – Я пришла только отдать шоколад, а в придачу еще и получила моральную поддержку. Так что я в плюсе.

– Райлс.

Ох, черт, наверняка Сойер думает, что я расстраиваюсь из-за слов Кинни, а не из-за того, что губы Мишель сегодня могут получить то, о чем я мечтаю уже очень давно.

– Мне пора, нужно заскочить в «Костко» и купить топинамбур.

– Топинамбур? – озадаченно повторяет он.

– Да. Почему все переспрашивают? Все в порядке, мне просто нужно было немного поныть. – Обхватив пальцами запястья, я отвожу его руки от своего лица и встаю со стула.

Мишель взмахивает в приветствии, и я машу в ответ. Под ее расстегнутым блейзером виднеется топ лаймового цвета, и от этого моя приветственная улыбка становится лишь шире.

– Отличный выбор. – Проходя мимо, я указываю на топ. – Это его любимый цвет.

– О, правда? – Она касается кончиками пальцев круглого выреза на груди.

– Да-да. – Оборачиваюсь, чтобы взглянуть на Сойера, который лишь с улыбкой покачивает головой. – Его возбуждает лайм.

* * *

Несмотря на то что у Сойера свидание с Мишель, я возвращаюсь домой в хорошем настроении. Разговор с ним слегка отрезвил меня и пошел на пользу.

Зайдя в дом, я вижу, что папа в гостиной заснул прямо перед телевизором. Мама громко разговаривает по телефону в кухне, и я заглядываю на секунду, чтобы помахать рукой и отметиться, что пришла до начала комендантского часа, за нарушение которого меня еще ни разу не ругали.

Дом – самое безопасное место на земле, где у нас с родителями выстроено тотальное доверие. Хотя когда я начала встречаться с Каллумом, папа стал переживать. Каллум ему не нравился, хотя я вообще не уверена, что папа хоть когда-нибудь одобрит мой выбор.

Узнав о начале наших отношений, мама сразу отвела меня к гинекологу, где мне выписали противозачаточные. Учитывая то, сколько у Каллума было девушек, я хотела получить от него справку, что он чист и не подарит мне венерический букет, но он так и не дошел до врача, поэтому таблетки я не принимала, и мы всегда пользовались презервативами.

Заметив свет из-за приоткрытой двери в комнату Фелисити, я останавливаюсь и стучусь перед тем, как заглянуть внутрь.

Лежа в кровати, Фелис читает книгу под тусклым светом прикроватной лампы.

– Ты так зрение посадишь. – Я указываю на выключатель. – Включить?

Поджав губы, она качает головой.

– Тогда уют пропадет.

– Тебя сегодня точно никто не обижал? – спрашиваю я, присаживаясь на край кровати.

Фелис тут же трясет головой, и я почему-то не верю ей. Закрыв книгу, она молчит, потирая шею над воротником сорочки, материал которой мне кажется грубым. Таким, который слегка натрет кожу и ее будет щипать во время горячего