История великобритании - Кеннет Морган (ред.)

Век либерализма стал для семей, населявших подобные окраины, временем преуспеяния. Либерализм требовал от них личных достижений, и они старались как могли. Эти люди ценили достоинство, респектабельность, конкуренцию, деловитость и целеустремленность. Они уважали достижения, успех и деньги. Не будучи уверены в собственном социальном положении, они охотно слушали тех, кто был убежден в своем праве командовать, – они уважали иерархию. В этом ее представители коренным образом отличались от либералов 50-х годов, которые были твердыми индивидуалистами, так как на них еще оказывали влияние дух «старой доброй» доиндустриальной эпохи и объединительные лозунги XVII в. Поиски новым социальным слоем своего места в структуре общества превратил консерваторов в партию, у которой была твердая опора в городах. В небольших населенных пунктах, таких, как центры рыночной торговли Уэльса и Шотландии, где существовала давняя традиция нонконформизма, люди, принадлежавшие к этому слою, стали занимать ведущие позиции. Там благодаря приобретенной уверенности в себе и традиционному нонконформизму они оставались либералами. Но в больших городах они выступали за сотрудничество с аристократией и верхним слоем среднего класса, предлагая им содействие в обмен на признание и статус.

В 1896 г. братьями Хармсворт была основана газета «Дейли мейл», которая благодаря весьма эффективной системе распространения нанесла сокрушительный удар по провинциальной прессе. «Дейли мейл» стала основной газетой нижнего слоя среднего класса. Сначала либерал-империалистическая по духу, она во время Англо-бурской войны перешла на сторону юнионистов. Как презрительно высказался о газете лорд Солсбери, «ее делают посыльные для посыльных».

Имущие классы

Верхний слой среднего класса включал две группы. Первая – представители статусных профессий: врачи, юристы, священники государственной церкви, служащие, занимавшие крупные административные посты. Они оканчивали одни и те же университеты, а в еще большей мере одни и те же частные школы. Во многих городах они стали жить более комфортно, чем в первой половине XIX в., так как строили себе роскошные виллы за городом. Благодаря тому что их дети учились в привилегированных школах-интернатах, у этой группы возросло чувство национальной значимости, а связи с местными сообществами, наоборот, ослабели. Мировоззрение представителей этих профессий определял дух Томаса Арнолда из Регби (в интерпретации его последователей). В школах их обучали греческому, латыни и древней истории; их мораль определялась Широкой Англиканской церковью; беспрестанные игры на свежем воздухе (регби – зимой, крикет и легкая атлетика – летом) призваны были «подготовить их к жизни» и не давать бездельничать. В результате сформировался характер представителей статусных профессий – весьма достойный, но неяркий. Они видели свое предназначение в управлении империей, пренебрегая нуждами индустриального государства.

Подобное мировоззрение до некоторой степени оказывало влияние и на другую группу верхнего слоя среднего класса, занятую в промышленном производстве. Вместо того чтобы с малых лет приучать своих отпрысков к семейному делу, фабриканты все чаще посылали детей в учебные заведения, предназначенные для представителей статусных профессий. В то время как будущие немецкие промышленники изучали точные науки и бухгалтерский учет, дети владельцев хлопкопрядильных фабрик и кораблестроительных верфей Англии учили греческий и играли в регби. Юноши, получившие подобное образование, редко выказывали интерес к жизни заводов, поэтому сохранять дух предпринимательства, который являлся основным двигателем прогресса в первой половине XIX в., становилось все труднее. Сыновьям промышленников больше по душе была коммерция, чем производство, и они шли в растущий банковский сектор, где фабричный пот и кровь превращались в стерильные колонки цифр.

Британская экономика все более и более полагалась на компетентность этих людей. Возник колоссальный дефицит внешнеторгового баланса (он составил в 1851 г. 27 млн фунтов стерлингов, а к 1911 г. – 134 млн). Но его покрывала так называемая «невидимая прибыль» от банковских операций, страхования, морских перевозок и доход, получаемый от капитала, вложенного за границей. Доход в сфере услуг (24 млн фунтов стерлингов в 1851 г. и 152 млн – в 1911 г.), а также дивиденды от заморских капиталовложений (12 млн в 1851 г. и 188 млн – в 1911 г.) стали жизненно важными элементами британского процветания. Его главной опорой был средний класс, который имел преимущественно опыт управления деньгами, но не людьми или продукцией.

Все эти важные изменения в британской социальной и экономической жизни происходили не по плану, а так же стихийно, как до того развивалась индустриализация. Они явились ее последствиями в двух аспектах. Поскольку Британия как «мастерская мира» продавала товары за границу, она стимулировала экономическое развитие других стран, где отчаянно не хватало собственных капиталов. Международная конкуренция и депрессия в некоторых секторах английской экономики в 80-х годах снизили норму прибыли в сфере производства, и тогда «невидимая рука» указала путь развития в области банковских услуг.

Однако не следует преувеличивать значимость этой тенденции или ее новизну. Для Англии всегда было традиционным переплетение интересов земельных собственников, промышленников и коммерсантов, в результате чего аристократия не стала обособленной кастой, как на континенте, а фабрикант мог занять высокое положение в обществе. Некоторые пользовались такой возможностью; другие, особенно нонконформисты, к этому не стремились. Промышленность и фабриканты всегда были мощной силой в Британии, Однако государства фабрикантов, со страхом ожидаемого «монархией среднего класса», в первой половине XIX в. так и не случилось, поскольку аристократия отчасти нейтрализовала политическое и социальное влияние коммерсантов, включив их в свой состав.

Средний класс исповедовал протестантство, и весьма активно. Его представители занимали довольно высокие посты в иерархии Англиканской церкви и в университетах. Реформы, последовавшие за докладом комиссии Норткота – Тревельяна 1854 г., ввели сдачу профессиональных экзаменов на получение поста на гражданской службе, поэтому университеты теперь обслуживали в основном интересы представителей среднего класса. С 70-х годов респектабельность, необходимость содержать приличный дом, оплачивать прислугу, школу и университет заставили буржуазные семьи ограничить количество детей, т.е. у них это произошло, как уже говорилось, раньше, чем в среде трудящихся.

Женщины, принадлежавшие к среднему классу, тоже стремились к сокращению размеров семьи, так как у них появились новые возможности в жизни помимо воспитания детей и ведения домашнего хозяйства. Они могли уделять больше времени благотворительности, работать в церкви, принимать участие в местной политике, заниматься искусством, особенно музыкой. С большим трудом некоторые из них добились возможности посещать университет (им разрешили ходить на лекции и сдавать экзамены без получения степени). В конце 70-х годов в Оксфорде, Кембридже и Лондоне открылись женские колледжи. Профессиональные занятия для женщин были закрыты, только некоторым удалось стать врачами. Лучшее, чего могла добиться женщина в профессиональной карьере, – это должность медицинской сестры в престижной клинике.

Пышность и церемониал

Аристократия и джентри только отчасти ощутили на себе перемены, происшедшие во время правления королевы Виктории. Из трех больших социальных классов Британии они, вероятно, изменились меньше всех. Как заметила социалистка Беатрис Уэбб, аристократия представляла собой «удивительно крепкую субстанцию». Аристократы по-прежнему обладали значительной политической властью, обеспечивая парламентариями обе партии в Вестминстере. Они занимали высшие должности в империи, возглавляли местное самоуправление и служили офицерами в армии – флот был демократичнее. В период аграрного развития 1850-1870 гг. аристократия и джентри обогатились, а во время депрессии сельского хозяйства много потеряли. Однако часть этих потерь удалось компенсировать за счет умелых вложений в городскую земельную собственность, к тому же стремительное расширение территорий городов обогатило владельцев участков, расположенных на окраинах или неподалеку, хотя цена пахотных земель постоянно снижалась. Британская аристократия всегда принимала участие в индустриализации экономики, особенно в строительстве шахт, каналов и железных дорог. И сейчас она ловко сумела подняться на гребне новой волны коммерческой экспансии – для придания солидности правлениям многих банков и страховых компаний в них заседали лорды. Аристократы разумно укрепляли свое семейное состояние выгодными браками с представительницами молодой финансовой олигархии США. Самый известный пример тому – женитьба девятого герцога Мальборо на Консуэло Вандербильт. Таким образом, несмотря на спад в сельском хозяйстве, в собственности аристократов были сохранены замечательные загородные поместья. Но они стали скорее любимыми игрушками, чем источником обогащения, и отношение к ним сложилось соответствующее. Популярные газеты и журналы создавали в сознании городского обывателя образ аристократа как человека, постоянно предающегося развлечениям: светские женщины и мужчины бывали на скачках, охотились, стреляли и ловили рыбу в своих поместьях, играли в азартные игры и посещали столичные балы и театры. В стране, где проведение свободного времени становилось все важнее для множества людей, такой образ аристократии не отталкивал, а привлекал. Ведущую роль здесь играл королевский двор. Серьезность, с которой принц Альберт относился к придворной жизни на юге страны, была скопирована с присущей шотландцам обстоятельностью на севере, где они начали решительно развивать курортное дело. То, как Виктория и Альберт занимались замком Балморал в Шотландии, как они афишировали свою любовь к сельской жизни и фольклору, а также покровительство, которое они оказывали популярному художнику сэру Эдвину Лендсиру, любившему изображать деревенские сцены, сделало Шотландию респектабельным местом отдыха. Следом за ней вошли в моду север и запад Англии, а также Уэльс, где болота и горы весьма напоминали шотландские. Королевский двор оказывал покровительство романтизму в литературе и искусстве, хотя это художественное течение в то время уже вступило в период упадка. В результате Двор восстановил былую репутацию романтизма, а искусство демонстрировало торжество городской цивилизации над дикой природой. Картина Лендсира «Царь горной долины», одно из самых известных и часто воспроизводимых полотен Викторианской эпохи, изображает оленя. Но перед зрителем вовсе не царь, обозревающий свои владения, а несчастное животное, взятое на мушку охотничьего ружья, – для него не осталось ни одного уголка, где можно было бы спрятаться; природа окончательно покорилась человеку.