Повелитель теней. Том 3 (СИ) - Куницына Лариса

— Он сказал, что остановит Ротамона, даже если ему придётся вместе с колдуном уничтожить весь этот мир.

— Чёрт! — воскликнул Фарок. — Надо спешить! Помогите мне! Если мы их не остановим, они тут камня на камне не оставят!

— Кого их? — забеспокоился Юшенг, помогая ему встать.

Но Фарок только отмахнулся и, посмотрев в сторону леса, свистнул, призывая кошек.

Авсур сам не заметил, как примчался по горным тропам обратно в город. В груди его кипела ярость, сердце болело от невосполнимой потери, но взгляд был сумрачен и твёрд. Он всё решил. Ему придётся уничтожить этот мир, чтоб остановить здесь великое зло, которое может вырваться в космос и порабощать планету за планетой, среди которых однажды окажется Орма. Он не размышлял о последствиях и не думал, какую ответственность возьмёт на себя. Он просто всё решил, и теперь думал лишь об одном: скорее добраться до города, успеть до того, как туда явится Ротамон, и первым встретиться с Сёрмоном.

Большие мягкие лапы его пантеры уверенно ступали по камням. Кошка прыгала, мягко приземляясь на маленькие площадки, чтоб сократить путь. Небо над головой постепенно темнело и наливалось сочным синим цветом. Было тихо, лишь мягко шелестел в кустах лёгкий ветерок, хрустели камни под лапами кошки, да стучало его сердце, отсчитывая минуты до рокового шага.

В город он въехал уже в сумерках, когда в домах и вдоль мощёных дорожек приветливо загорались золотые огни, а по улицам, почтительно кланяясь, ходили его соплеменники в красивых нарядах. Он осуществил свою и их мечту, создав маленький кусочек благословенной старой Ормы в чужом мире, они нашли здесь дом и покой, к которому стремились долгие годы войны и скитаний. И теперь всё это должно будет исчезнуть, так или иначе. Он смотрел вокруг, невольно представляя, как белеют и мрачнеют эти живые смуглые лица, как дети тянут к нему худые ручонки с чёрными загнутыми когтями, и понимал, что лучше уничтожить всех их до того, как будут разрушены их души и изуродованы тела, до того, как они превратятся в орудие безумного колдуна, получившего слишком много силы, которая благодаря им ещё возрастёт.

Подъезжая к своему дому, он остановился, невольно залюбовавшись этим деревянным дворцом, выстроенным вокруг огромного дерева. Они так и старались жить в этом мире, не воюя с природой, а вживаясь в неё и стремясь к гармонии. Но медлить было нельзя, и он с усилием отвёл взгляд от мерцающих гирлянд фонариков, висящих в глубине ветвей.

Спрыгнув с седла, он хлопнул пантеру по спине, и она, издав бархатное рычание, сама направилась в сторону своего загона. А он посмотрел в небо и свистнул, призывно подняв руку. Филин мог быть далеко, он мог охотиться в лесу на мелких грызунов или просто спать после сытной кормежки в ветвях сосны возле водопада. Но он должен был услышать зов и прилететь, потому что эта загадочная птица уже давно стала частью странного и ужасного тандема, на котором зиждилось могущество Проклятого, мерзкого, злобного и совершенно безмозглого демона, смыслом существования которого была смерть и разрушения.

Птица прилетела и с клёкотом спланировала на его предплечье, а потом, привычно перебирая когтистыми лапами, по руке взобралась на плечо и потёрлась клювом о его висок.

Авсур взбежал по ступеням крыльца и, не обращая внимания на кланявшихся ему слуг, прошёл по залам и поднялся на второй этаж. Внешняя дверь в покои Сёрмона была распахнута, и он стремительно миновал его изукрашенные комнаты, наполненные дорогими вещицами, чаще ворованными, чем купленными. Эта мысль тенью мелькнула в его голове и исчезла, потому что он остановился возле массивной двери, за которой Сёрмон прятал свою никому не нужную библиотеку, набитую нечитаемыми книгами и свитками, тем более непонятными оттого, что написаны они были на языке, неизвестном никому в маленькой ормийской колонии, кроме, разумеется, самого Сёрмона. И всё же он ревностно защищал свои сокровища, накладывая на двери сложные заклятия.

Авсур решительно постучал в дверь и крикнул:

— Открывай, Норан! Это я!

Сначала было тихо, и эта тишина и промедление старого друга вызвали у него раздражение, а потом за дверью послышался настороженный голос:

— Ты один там?

— Да, один! — ответил Авсур, и птица недовольно нахохлилась, словно не соглашаясь с таким заявлением.

— А почему у тебя такой голос? — подозрительно спросил Сёрмон, после некоторого молчания.

— Какой ещё голос? — рявкнул Авсур.

— Возбуждённый и злой. Что-то случилось?

— Да, случилось! Может, ты сперва откроешь мне, а потом я расскажу тебе об этом?

— Нет, Рен, — возразил Сёрмон. — Я не стану открывать. Не сердись, но ты же сам велел мне запереться и избегать контактов с кем бы то ни было! Может, в тебя тоже вселился этот колдун?

— Ты с ума сошёл? — раздражаясь ещё больше, спросил Авсур. — Неужели ты думаешь, что он может как-то влиять на меня?

— Кто знает? Задобад сказала, что любой может стать его посланцем. И ты тоже. Если хочешь мне что-то сказать, говори через дверь. Я слушаю.

— Я встречался с ним… — начал Авсур.

— Ну, вот видишь! — словно обрадовался алкорец.

— Он убил Фарока.

— Что ты сказал? — взволнованно переспросил Сёрмон.

— Он пытался выкинуть меня из этого мира через портал, но Фарок помешал ему. Мой сын мёртв.

— О, Рен…

— Может, ты всё-таки откроешь?

— Не сейчас. О чём вы говорили? Он сказал, зачем ему моя кровь?

— Да, она поможет ему призвать сюда множество таких же, как он, исчадий Тьмы, которые устроят тут базу для завоевания галактики.

— Это смешно!

— Вовсе нет! Он призовёт сюда своего чёртова бога и получит силу, которая позволит ему превратить любого в своё подобие. Он намерен превратить всех, кто живёт в этом мире, и отправить их в иные миры, наделив силой, с помощью которой они будут превращать население других планет в скопище бледных уродов с чёрными когтями, с тем, чтоб отправить их дальше. Они собираются, как чума, распространиться по всей галактике, ты понимаешь?

— Рен, ты же знаешь, что подобные фантазии периодически возникают у всяких безумцев то здесь, то там. Но их всегда останавливают, как мы остановили Рахута. И эту экспансию остановят!

— Какой ценой, Норан? Сколько планет они успеют уничтожить, как много сил придётся затратить Объединению, Великому кольцу и тем, кто выше и ближе к центру галактики, чтоб остановить эту заразу раз и навсегда? Сколько душ будет загублено, как душа Задобад, сколько людей погибнет, как мой Фарок? Не проще ли будет остановить всё это здесь и сейчас?

— Ты о чём? — в голосе Сёрмона послышалось беспокойство. — Ты что, знаешь, как его остановить?

— Догадываюсь. Он боится Проклятого, потому и пытался избавиться от меня. Проклятый не человек и никогда не был им. Он демон, и он может уничтожить колдуна, или хотя бы сделать так, чтоб этот мир уже не смог стать базой для их экспансии.

— Нет, — воскликнул из-за двери Сёрмон. — Нет, нет, Рен! Ты же понимаешь, что Проклятый не остановится, пока не уничтожит здесь всё! В прошлый раз его остановил ты, мне это не под силу! Вспомни, сколько народу он тогда перебил! Ты хочешь, чтоб он превратил наш город в руины, покрытые кровавым месивом, разорвал в клочки наших людей, которых мы собирали по всей галактике и берегли каждого, чтоб заложить основы нового мира? Нашего мира, Рен! Ты хочешь всех их убить?

— А что, лучше будет, если они превратятся в монстров, несущих смерть?

— Не лучше, но я… Я не стану этого делать.

За дверью стало тихо. Авсур прислушался, а потом позвал Сёрмона, но тот не откликнулся. Наверно, он вовсе отошёл от двери.

— Надеюсь, что так… — прошептал Авсур и с размаху ударил в дверь кулаком, вложив в удар всю свою ярость.

Массивная деревянная плита вылетела из проёма и с грохотом упала на пол. Он вошёл в библиотеку, освещённую несколькими свечами. Сёрмон стоял у стола и, увидев его, отступил дальше, отрицательно качая головой.