На тревожных перекрестках - Записки чекиста - Станислав Ваупшасов

- А на обратном пути, Александр Федорович, попытайтесь атаковать Обчак, это недалеко. Возьмите с собой роту.

- Роту не возьму, Станислав Алексеевич, много. Группа Домбровского славится боевым мастерством, испытаю ее в деле.

- Согласен. Разработайте план атаки и доложите. Вечером Козлов рассказал мне, как он думает разбить фашистский гарнизон.

- Штурмовать крепость в лоб - не партизанский метод. Используем военную хитрость.

Мне и Грому понравился его замысел, капитан взял с собой бойцов Грунтовича, Маурина, Бачило, Шевченко и ушел на соединение с группой Домбровского.

Два дня он готовил ее к операции. По его плану группа из 15 человек должна была инсценировать нападение на гарнизон и отвлечь на себя силы противника. Штурмовая группа в составе 30 бойцов под командой Козлова ударит в тыл, уничтожит склады, живую силу и отойдет в пункт сбора.

Операция удалась на славу. Партизаны Домбровского действительно оказались умелыми и отважными воинами. Они ворвались в село и обстреляли казарму, подожгли конюшню, склады с горючим и вооружением, убили 36 гитлеровцев и 15 ранили. Когда штурмовая группа уже добивала остатки гарнизона, на помощь ему прибыло два броневика.

- Отход! - скомандовал Козлов.

Оставшиеся в живых фашисты насели на партизан. Последними отходили Грунтович и Маурин, прикрывая автоматным огнем товарищей. Они по очереди стреляли и перебегали. Маурин, сделав перебежку, лег рядом с Грунтовичем и толкнул его в бок:

- Павел, перебегай!

Грунтович простонал и остался лежать в грязи. Маурин взял его на руки и, пригибаясь под пулями, пришел к месту сбора. Бойцы уже оторвались от преследования, броневики не могли двигаться по размытой дороге и вязкому полю. Маурин донес раненого до своих, осторожно опустил на постеленный кем-то ватник, вынул из кармана перевязочный пакет, окликнул притихшего товарища:

- Павлуша! Грунтович молчал.

- Павел!

Маурин припал ухом к его окровавленной груди.

- Умер.

Павла Грунтовича похоронили утром на песчаном берегу под высокой старой сосной. Партизанская связная, девушка из местных жителей, принесла на могилу букет осенних цветов.

Зимою в лагерь отряда ни разу не приехали братья Сенько. У них на счету было 13 убитых офицеров, 2 угнанных грузовика с продовольствием и 5 похищенных легковых автомашин. Они участвовали в диверсиях на железной дороге и во многих других операциях. Братьев любили все, кто их знал, и долгое отсутствие обоих в конце концов стало тревожить.

Однажды ночью из Минска пришла связная Катя Карпук. Дежурный по лагерю разбудил меня, и я поразился Катиному виду. На ней лица не было, она еще не произнесла ни одного слова, а сердце у меня уже заныло в страшном предчувствии. Слезы не давали ей говорить, я налил в кружку воды, успокаивал как мог.

- Мужайся, мужайся, Катюша.

Катя отпила из кружки, утерла глаза концами головного платка и сказала еле слышно:

- Володю и Костю выдали...

- Кто?!

- Не знаю. К нелегальной квартире подъехал полный грузовик фашистов, окружили дом, ребята отстреливались до последнего...

- Кто предал?! - опять спросил я в отчаянии от горькой потери.

- Не знаю, Владимир крикнул из окна, что их выдал артист.

- Какой артист?

Катя не знала. Нам даже не удалось установить, была ли это кличка или профессия предателя. Никто никогда прежде не слышал об артисте от братьев Сенько, даже ближайшие друзья по подполью Михаил Иванов и Николай Фролов. Весьма вероятно, что фашистским ищейкам удалось выследить отважных патриотов и подослать провокатора. Тайна провала братьев Сенько остается не раскрытой по сей день.

- Дальше! Что было дальше?

- Они убили восьмерых. Раненный, Володя застрелился, а Костя потерял сознание от потери крови, и фашисты увезли его в СД.

- Где его содержат?

- Не знаю.

С утра я разослал связных и поднял на ноги всю нашу разведывательную сеть в Минске. Предпринимались всевозможные меры, чтобы установить место заключения Константина и затем попытаться вырвать его из рук палачей. Но гитлеровцы умело законспирировали все сведения относительно Кости и где-то в неведомом нам сыром подвале долгие дни и ночи допрашивали и пытали полуживого героя.

Уверенность в том, что он ничего не скажет фашистским палачам, была настолько велика, что все остальные подпольщики, работавшие рука об руку с братьями Сенько, не только не ушли из города, но даже не переменили квартир. Тем самым они нарушили строгие законы конспирации, зато остались верны более глубокому и важному закону нашей жизни о доверии человеку. Тем более такому, каким был наш Костя. Фашистские изуверы ничего не добились от славного комсомольца и 11 января 1944 года повесили его в городском сквере с дощечкой на груди: "Партизан". Перед смертью Константин крикнул:

- Не бойтесь, товарищи минчане, бейте фашистов! Я умираю за свою Родину!

В этом же месяце погиб один из ветеранов спецотряда, вышедших в марте 1942 года из Москвы, комсомолец Николай Денисевич. Более полутора лет он храбро воевал в тылу врага, стойко переносил все превратности партизанской жизни. Последнее время он служил во взводе конной разведки. Немецкий гарнизон в Марьиной Горке зимой стал предпринимать вылазки в партизанскую зону. Чтобы узнать о намерениях противника, Меньшиков выслал в том направлении группу разведчиков. Выполняя задание, они напоролись на карателей. В бою Денисевич уничтожил пятерых фашистов и сам упал сраженный злой пулей.

Рая Врублевская, член подпольной группы Мурашко, установила контакты с чехами-зенитчиками на аэродроме. Фашисты, испытывая на фронтах недостаток солдат, отослали своих на передовую и заменили их пленными. Подпольщица рассказывала им о всенародном сопротивлении оккупантам, о героических белорусских партизанах. Беседы вызвали у чехов горячий интерес, они заявили, что не хотят служить Гитлеру и мечтают присоединиться к патриотическим силам. Горком партии постановил помочь зенитчикам уйти в лес. Операцию поручили провести Константину Мурашко.

Спустя три дня он вернулся с 12 чехами.

- Рудольф Заяц,- представился стройный, чуть выше среднего роста чешский офицер, хорошо говоривший по-русски.

Второй был парень могучего сложения, как наш Карл Антонович.

- Ян Новак. Здравствуйте, братья-славьяне! - произнес он с акцентом и широко улыбнулся нам.

- Стефан Рассияр, Стефан Качалка, Ян Голас...- называли себя остальные.

Чехи были вооружены автоматами и пистолетами, на двух грузовых машинах привезли 50 тысяч патронов. Партизаны сердечно приняли чешских патриотов и крепко с ними подружились. Особенно часто мы видели вдвоем богатырей Карла Добрицгофера и Яна Новака. В свободное от боевых заданий время они подолгу сидели в сторонке и о чем-то толковали, может быть, вспоминали свои страны, попавшие под гитлеровский сапог, мечтали о мирной жизни в кругу родных и друзей. И наверняка рассказывали друг другу о своих военных скитаниях, о том, что довелось перенести в этой самой страшной из войн.