Долгий поцелуй на прощание - Виктория Рутледж

Кэт не поднимала глаз от пуговиц на его рубашке. Она не могла смотреть ему в лицо: боялась разрыдаться слишком громко. Но и притворяться, что смотрит в сторону, не хотела. «Черт возьми, пошли сплошные клише, — подумала она. — Наверное, так всегда, когда расстаешься. Никто не хочет придумывать для такого случая новые. Легче идти по проторенной тропе и покончить с этим как можно быстрее».

— Могу я спросить тебя? — сказал Джайлс.

Кэт взглянула ему в глаза и почувствовала странное удовольствие, заметив, как они несчастны. Она кивнула.

— Ты давно думала об этом? Хотела ли ты…

— Нет, — твердо ответила она. — У меня никого не было, и сейчас нет.

Кэт поняла, что не спросила об этом его. А теперь уже неприлично спрашивать. Хотя ей с мазохистской отчаянностью хотелось знать. Может, станет лучше, может, разобьется сердце.

— Пожалуйста, поверь мне, я совсем не хотела, чтобы так произошло, — сказала Кэт. — Последние восемь месяцев я тешила себя надеждой, что ты вернешься, и все будет по-прежнему. Но, увидев тебя в аэропорту, я поняла, что этого не будет, что невозможно все продолжить с того места, где мы остановились. Не могу передать, как мне больно. Мне кажется, наши отношения изжили себя. Мы можем только созваниваться в рабочие часы. Я пыталась быть такой же, какой ты меня оставил…

Кэт говорила все быстрее и быстрее, стараясь остановить поток образов, хлынувший в ее голову, но это было невозможно. Голос ее дрогнул, и внезапно Джайлс обнял ее, а она прижалась лицом к его рубашке, запах которой был знаком ей до боли. Он напоминал о ночах, когда она приподнималась на локте, чтоб посмотреть на Джайлса, вдохнуть запах его спящего тела. Сквозь ткань Кэт ощущала тепло его груди. Конечно, она может нюхать «Эгоист» от Шанель во всех магазинах, но никогда больше не вдохнет аромат Джайлса. Кэт содрогнулась от боли.

— Ты права, — грустно сказал он. — Это будет правильно.

Кэт подняла лицо, и он стал целовать ее, заглушая ее рыдания, стирая следы слез, прижимаясь губами к ее векам. Он гладил волосы Кэт и прятал лицо в ее кудрях. Она плакала, пока не кончились слезы. Джайлс никогда не был так нежен, и это только усилило ее горе. Они сидели, обнявшись, и молчали. Никому не хотелось нарушать прощальную тишину.

— Ты был как спасательный круг, — произнесла, наконец, Кэт, все еще не в силах оторваться от его рубашки. — Когда ты бросил меня в Лондоне, мне казалось, что я тону. Но я знала, что ты вернешься. Мне было что ждать. Я цеплялась за это ожидание, когда было трудно на работе, с соседями, когда все в Лондоне казалось мне отвратительным. И постепенно я научилась справляться. И теперь мне…

Кэт резко остановилась, понимая, какой будет следующая фраза.

— Тебе больше не нужен спасательный круг, — закончил за нее Джайлс.

— Я не это хотела сказать…

Джайлс перебил ее:

— Ничего, это в порядке вещей. Мне всегда хотелось, чтобы ты была счастлива здесь. Мне кажется, я всегда знал, что так и будет. Как только ты перестала от всего отгораживаться, ты увидела, на что способна. Думаю, теперь все знают, какая ты изумительная, а не только я. — Джайлс печально улыбнулся и провел пальцем по ее носу, будто стараясь запомнить его очертания. — Это было рискованно, но тебе нужно было это сделать. И мне нужно было это сделать. Знаешь, я должен был предвидеть, что гусеницы превращаются в бабочек, а у бабочек есть крылья.

— Ты говоришь, что я была гусеницей? — возмутилась она.

С какой стати он говорит метафорами? Это она начала.

— Нет, я говорю, что ты бабочка.

«Какой он разумный! — подумала Кэт. — Он все взвесил и… И что?»

Еще минуту они смотрели друг на друга, желая запечатлеть в памяти черты лиц, пока Джайлс все-таки не открыл дверцу, и они не стали снова просто знакомыми.

— Кэт, мне пора идти, — сказал он. — Иначе мы будем долго сидеть здесь. Тебе хватило храбрости начать разговор. Значит, мне надо его кончить.

Кэт кивнула. Внезапно она почувствовала, что не может говорить. До этого момента ощущение конца еще не охватило ее. А теперь оно пришло. Кэт с трудом подавила желание вцепиться в руку Джайлса.

— У меня самые прекрасные воспоминания о времени, проведенном с тобой. Надеюсь, в будущем, когда наши жизни станут чуть более похожими, чем сейчас, мы обнаружим, что у нас больше общего, чем мы думали. Да?

Кэт кивнула:

— Спасибо.

Джайлс наклонился и поцеловал ее в щеку.

«Как просто приятельницу», — подумала потрясенная Кэт.

— Джайлс! — внезапно вырвалось у нее. — Пожалуйста, не звони мне некоторое время. Мне нужно привыкнуть, что я больше не твоя девушка.

О, она еще способна на иронию?

— Конечно. — Джайлс открыл дверцу, не отводя глаз от ее лица. — Разумеется.

Кэт сжала руль так, что косточки побелели. Зато она не заплакала.

Джайлс доставал из машины свой багаж. «Бегущее время промчится и мимо этой боли, — подумала Кэт. — Оно одинаково быстро минует и хорошие, и плохие события».

Уходи, Роуз Энн!

Теперь Джайлс заглядывал в окно, чтобы попрощаться.

— Когда ты прощаешься, ты выглядишь великолепнее всего.

Кэт не смогла удержаться. Но это же правда. И может, у нее не будет больше шансов сказать ему об этом.

Джайлс улыбнулся и прищурился.

— А ты еще никогда не выглядела так великолепно, как сейчас. Никогда.

Он нагнулся и снова поцеловал ее.

— Позвони мне, когда сможешь. Я свожу тебя куда-нибудь поужинать. По-моему, я должен тебе ужин.

Кэт слабо улыбнулась:

— Ладно.

Он выпрямился. Пора ехать. Кэт завела мотор. Рев его был приятен. Она включила радио. «Я не оглянусь».

Кэт нажала на газ и на автопилоте выехала с Рэдклифф-сквер. Она позволила себе обернуться, когда доехала до поворота на большую дорогу. Вдали виднелась высокая фигура Джайлса. Он шел очень медленно. Свою сумку он нес на плече, как теннисист. Поток машин не дал Кэт задержаться. Проезжая Рэдклифф-гарденз, она вдруг ощутила во всем теле легкость, будто сорвалась с якоря, поднялась сквозь крышу машины и летела все выше и выше в небо.

Она доехала до Довиль-кресент и остановилась перед своим домом. На ступеньках крыльца сидел Крыскис с чем-то мягким и неподвижным во рту. Кэт выключила мотор. Мертвая тишина наполнила машину. Но вовсе не из-за Крыскиса она не стала выходить.

Кэт слушала свое дыхание. Ей не хотелось видеть ни Гарри, ни Данта — никого, кто бы мог заставить ее подумать, что она променяла Джайлса не только на саму себя.

У Кресс в машине был карманный путеводитель. Куда бы поехать? Кэт пролистнула карты всех улиц и крупных дорог и дошла до окраин Лондона. Парк Ричмонд, дружелюбный кусок зеленого цвета. Достаточно большой, чтобы в нем затеряться.