История Русской армии. Том 1. От Северной войны со Швецией до Туркестанских походов, 1700–1881 - Антон Антонович Керсновский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Правда, еще с 1876 года началось перевооружение армии превосходными 4-линейными винтовками Бердана: № 1 — с прицелом на 2100 и № 2 — на 2400 шагов. Однако к началу войны их получила едва треть войск — как раз те дивизии, что не были назначены в Действующую армию. Дальность полезного огня нашей пехоты в кампанию 1877 года была той же, что под Севастополем! Из 48 пехотных дивизий ружья Бердана имели 16, Крнка — 26, Карле — 6. Бердана имели гвардия, гренадеры, стрелковые бригады и 9 пехотных дивизий, Карле — пехотные дивизии Кавказского военного округа и все линейные батальоны. Остальные войска имели Крнку. В кавалерии обе шеренги драгун имели карабины Крнки, у гусар и улан — только вторая шеренга (первая имела пики). В период 1878–1879 годов все войска получили винтовку Бердана № 2.
Обмундирование войск в царствование Александра II подвергалось неоднократным изменениям. Государь любил мундир и умел его носить, как никто. Формы приближались то к прусским, то к французским образцам. Упразднены каски — их заменили шако с плюмажем или султаном и кепи с широким цветным околышем (в гвардии и стрелковых частях — фуражки). Мундиры с лацканами были двубортные (а однобортные носились без лацканов). Только при императоре Николае II в 1913 году появились однобортные мундиры с настежными лацканами; белые брюки оставлены летом. Внешний вид армии Царя-Освободителя в парадном обмундировании был прекрасен, и всех прекраснее был, конечно, сам государь, с царственным величием соединявший чарующую непринужденность и обворожительную элегантность. Это был последний монарх-кавалер, умевший сообщать красоту всему, что его окружало.
Милютинская децентрализация скоро стала сказываться отрицательным образом. Штабы округов, которым приходилось ведать зачастую 8 и 10 дивизиями пехоты и 2–4 — кавалерии, оказались перегруженными работой. Должность бригадного тоже оказалась далеко не такой лишней, как то думали вначале, в 1873 году ее пришлось восстановить, а в 1874 году восстановлен Гвардейский корпус. Рижский военный округ еще в 1870 году был присоединен к Санкт-Петербургскому.
В ноябре 1876 года при частичной мобилизации армии сформировано 7 корпусов (VII–XII) и Кавказский по 2 пехотных и 1 кавалерийской дивизии в каждом. Кавказский корпус — в двойном составе: 4 пехотные и 2 кавалерийские дивизии. Корпуса названы не «пехотными», как прежде, а «армейскими». В феврале 1877 года, накануне войны, образовано еще 9 (Гренадерские, I–VI, XIII и XIV). Во время войны было сформировано еще 18 резервных пехотных дивизий (4 — в 1877 году и 14 — в 1878 году — в предвидении войны с Австро-Венгрией) и 2 крепостные. 3,5 резервных дивизий прибыли весной 1878 года в Болгарию. Всего в эту войну было мобилизовано 39 300 офицеров, 13 800 чиновников и 1 626 000 нижних чинов.
В 1878 году сформирован II Кавказский корпус, в 1879 году образован XV армейский корпус, а все резервные дивизии упразднены. В том же 1879 году все пехотные полки приведены в 4-батальонный состав путем упразднения стрелковых рот. 1-я и 3-я стрелковые роты переименовывались в 13-ю — 15-ю роты, вновь формировалась 16-я, и все вместе образовывали 4-й батальон. В гвардии это было произведено уже в 1874 году.
По росписи 1880 года, в последний год царствования, в армии считалось 32 000 офицеров и 894 000 нижних чинов.
Из высших тактических соединений имелось 19 корпусов (в 2 и 3 дивизии), 48 пехотных и 20 кавалерийских дивизий.
Пехота: 1–3 гвардейские, 1–3 и Кавказская гренадерские дивизии, 1–41 пехотные дивизии. Конница: 1–2 гвардейские, 1–14 армейские кавалерийские дивизии, 1-я Донская, Кавказская драгунская и 1–2 Кавказские драгунские и 1–2 Кавказские казачьи дивизии.
Русская военная мысль продолжала находиться под гипнозом рационалистических прусско-германских доктрин. Поклонение пруссачине изменило только свои формы, идеал потсдамской кордегардии сменился научной методологией «Большого Генерального штаба». Преклонение перед фухтелями «Старого Фрица» сменилось преклонением перед методами «Великого Молчальника».
Эти методы Мольтке, крупнейшей военно-научной величины второй половины XIX века, стали всецело владеть умами. Величайший рационалист военного дела, действовавший в подходящей для себя обстановке прусской армии-машины, Мольтке добился замечательных результатов в 1866 и 1870 годах. У нас его безоговорочно признали «мировым авторитетом». В то время как французы, оправившись от разгрома, стали изучать Наполеона (прилежным, хоть и не всегда понятливым, учеником которого был и Мольтке), у нас вместо того, чтоб изучать Румянцева и Суворова, стали изучать Мольтке. Была допущена роковая ошибка — русская военная мысль окончательно оставлена в иностранном плену. Методы русской стратегии стали несамостоятельными и, как неизбежное следствие несамостоятельности, посредственными, трафаретными. Последствия чудовищной недооценки национального естества военного искусства и преобладающего значения национального элемента в военной науке сказались затем на полях Болгарии, Маньчжурии, Пруссии и Галиции…
Со всем этим заслуги Милютина как военного ученого весьма велики. Он явился родоначальником современной русской военно-научной литературы и пробил первую брешь в рутине. До Милютина была военная схоластика, после Милютина стала военная наука, правда, со схоластическим уклоном.
В деятельности этого преобразователя необходимо все время различать две стороны: военно-научную и военно-административную. В первой из указанных областей творчество Милютина было благотворно — он сдвинул военную науку с мертвой точки, создал благоприятные условия для ее развития. В области же административной его деятельность следует признать отрицательной — Милютину так же «не хватало Румянцева», как впоследствии Куропаткину «не хватало Скобелева».
Положительные результаты милютинских реформ были видны немедленно (и создали ему ореол «благодетельного гения» русской армии). Отрицательные же результаты выявились лишь постепенно, десятилетия спустя, и с полной отчетливостью сказались уже по уходе Милютина. Военно-окружная система внесла разнобой в подготовку войск (каждый командующий учил войска по-своему). Положение 1868 года вносило в долевое управление войск хаос импровизации, узаконило «отрядную систему». Однако все эти недочеты бледнеют перед главным и основным пороком деятельности Милютина — угашением воинского духа.
Милютин бюрократизировал всю русскую армию сверху донизу. Во всех уставах и положениях он провел преобладание
