Баллада о Лорелее (СИ) - Морозевич Юрий В.

Бывшее солнце… вот о чем нашим астрофизикам известно не так уж мало. Некое безымянное светило, фигурирующее теперь в звездных каталогах исключительно под безликим неудобопроизносимым номером. Солнце, внезапно решившее уничтожить все то, что само же и породило.»

Исчезнувшее к настоящему времени светило планеты, получившей впоследствии название Радамант, — одна из множества самых заурядных звезд, которых только в нашей Галактике наберется как минимум несколько миллиардов. Практически близнец земного Солнца, за исключением массы, превышающей солнечную чуть ли не в два раза. Что неизбежно должно было сыграть и, в конце концов, сыграло свою роковую роль.

Чем массивнее звезда, тем быстрее она эволюционирует, сжигая ядерное горючее куда интенсивнее, нежели ее менее крупные собратья. По мере выгорания топлива многие из них перестают сопротивляться силам гравитации, стремящимся схлопнуть несчастное светило едва ли не в точку. И солнце Радаманта в этом смысле не являлось исключением.

Окончив жизненный цикл невообразимым по мощности взрывом, оно породило на свет подлинное чудовище — Пифона, нейтронную звезду, открытую землянами спустя много тысячелетий после катастрофы. Огненный шквал, прокатившийся в те далекие времена от центра к периферии обреченной звездной системы, разрушил и сжег в ядерном пламени целые миры. Казалось, ничто во всей Вселенной не способно устоять перед столь бешеным натиском, несущим лишь разрушение и смерть.

Однако один мир все-таки уцелел. Обугленный, лишенный атмосферы, покрытый спекшейся в сплошную стеклоподобную массу коркой… с оплывшими скалами и застывшими каменными реками… но тем не менее сохранивший целостность в горниле ядерного пожара. Внутренние планеты, расположенные ближе к эпицентру катастрофы, разрушились полностью, образовав из самых тугоплавких обломков, — тех, что не сумели до конца испариться в пламени чудовищного взрыва, — нечто вроде нового пояса астероидов. А о судьбе внешних планет попросту ничего не известно, поскольку ни одну подходящую кандидатуру, претендующую на эту роль, обнаружить так и не удалось. То ли они никогда и не существовали вовсе, то ли их попросту сдуло невиданным по силе ядерным штормом.

Землян в этом пережившем чудовищный катаклизм участке Галактики прежде всего интересовал, несомненно, Пифон. Астрофизики в нетерпении потирали руки, стремясь подобраться к нейтронной звезде как можно ближе и мечтая если уж не самолично нырнуть в ее окрестности, то хотя бы направить туда автоматы. Однако, к величайшему сожалению, аппетиты буквально горевших энтузиазмом ученых пришлось все-таки поумерить, и тому было несколько причин. Вернее, причина-то одна, но зато имевшая целый ряд весьма неприятных последствий.

Радиация. Совершенно невообразимые по напряженности магнитные и электрические поля порождали излучения такой мощности, которую не способны были выдержать не только самые отчаянные из исследователей, но даже ни один из наделенных искусственным интеллектом и предельно защищенных автоматических помощников. И те и другие буквально сгорали в считанные минуты под действием бьющих без промаха смертельных ливней.

Потеряв в неравной битве несколько человек, а также невесть сколько беспилотных космических аппаратов, земляне неохотно отступили. Предстояло как следует осмотреться, перегруппироваться и пойти на штурм с новыми силами. Коварный Пифон бросил уверенному в себе человечеству такой вызов, игнорировать который не представлялось возможным без существенного ущерба для самоуважения и уязвленной гордости. Облик героического космопроходца, победоносно шагающего от одной звездной системы к другой, вдруг изрядно потускнел и местами даже начал покрываться пылью.

Положение спасла безымянная обуглившаяся планетка, на которую до того момента никто не обращал какого-то особенного внимания. Так, нечто вроде очередного астрономического курьеза.

Подумаешь, уцелела там, где по сути уцелеть не могло вообще ничего. Что ж, и в самом деле поразительно, никто и не спорит. Хотя с другой стороны… Всем хорошо известно, что даже абсолютно невозможные вещи рано или поздно так или иначе случаются. Поэтому не будем слишком уж удивляться и примем как данность…

Поджаренный на ядерном огне каменный шар, немедленно получивший имя Радамант, как нельзя лучше подходил для обустройства исследовательской базы. Просто по причине того, что мчался по орбите вокруг Пифона, постоянно обращенный к нему одной стороной. В то время как другая неизменно находилась в тени, а значит и не подвергалась внезапным лучевым ударам, щедро бичующим дневную половину планеты. Воистину, погруженные в вечную ночь оплавленные мрачные равнины представляли собой практически идеальное место для того, чтобы прочно обосноваться в системе нейтронной звезды, не подвергая персонал чрезмерному риску. Астрофизики могли ликовать, гарантированно защищенные от убийственного дыхания Пифона тысячами километров спекшегося грунта.

Небольшое поселение оборудовали в рекордно короткие сроки. Просто сбросили на ночную сторону несколько стандартных модулей и зарыли поглубже в грунт. На всякий случай, мало ли что. Первопоселенцы и тому были рады, ощущая себя в полнейшей безопасности, хотя невидимые вихри мощного радиоизлучения порой долетали и сюда. Разорванные в клочья либо закрученные в причудливые клубки магнитные силовые линии, плотным коконом окружавшие нейтронное чудовище, услужливо доставляли потоки высокоэнергетичных заряженных частиц даже в самые дальние уголки темной стороны Радаманта. И все же по сравнению с тем, что творилось на обращенной к Пифону стороне планеты, здесь было относительно безопасно. Вот только сами астрофизики очень быстро приуныли от обретенного столь великими трудами спокойствия, поскольку предмет их научного интереса находился далеко за пределами прямой видимости. Поэтому волей-неволей, но для проведения исследований приходилось осуществлять кратковременные вылазки на дневную сторону, выбирая для экспедиций с трудом прогнозируемые периоды затишья в изливавшихся на планету рентгеновских ливнях и потоках убийственного гамма-излучения.

И тогда на Радаманте впервые появился и прочно обосновался специальный отряд космического десанта. Просто по причине того, что гражданский персонал, состоящий в основном из ученых-астрофизиков, оказался совершенно не подготовлен для работы в столь экстремальных условиях, а доставлять и устанавливать приборы на дневную сторону тем не менее было необходимо.

Быстро выяснилось, что главную опасность всему живому несут вовсе не эффектные джеты, бьющие в пространство с магнитных полюсов Пифона. Совсем даже нет. Их действие ограничивалось довольно узкими конусами вблизи оси вращения нейтронной звезды. Мощнейшие потоки заряженных частиц совершенно безопасным образом уносились прочь, минуя несущийся по круговой орбите Радамант. И все, что они способны были предъявить потенциальным наблюдателям, — ошеломляющее по красоте феерическое зрелище истекающих в бесконечность огненных струй.

Угрозу представляло нечто иное, а именно периодически прокатывавшиеся по поверхности Пифона так называемые «звездотрясения».

Дело в том, что термин «звезда» присутствует в наименовании объектов подобного рода чисто номинально. А в реальности они не имеют с настоящими звездами почти ничего общего. Взять, скажем, размеры. Не бывает таких звезд, чей диаметр составлял бы какие-то жалкие десять-двадцать километров. И если бы не великолепные джеты, то рассмотреть Пифона в небе Радаманта оказалось бы весьма затруднительно, если не сказать вообще невозможно. И, наконец, самое главное… Чрезвычайно тонкий панцирь из кристаллического железа, в который упакована нейтронная начинка столь экзотического объекта и которого просто не может быть у обычных добропорядочных звезд. Твердая, однако далеко не прочная кора периодически взламывается в процессе бешеного вращения Пифона вокруг оси, и именно этот процесс получил название «звездотрясений». В результате из регулярно образующихся проломов вырываются поистине чудовищные по мощности потоки рентгеновского излучения, с неизбежностью накрывающие несущуюся по орбите планету и доставляющие бесчисленные проблемы настырным исследователям. Несмотря на то что астрофизики все-таки научились с какой-то долей вероятности предсказывать время наступления очередного звездотрясения. А работающие в поле десантники — вовремя уносить ноги либо зарываться в грунт на пресловутые три метра…