Райское Местечко - Михаил Ардин

Видишь ли, наш балет – провокация. Он должен определенным образом подействовать на связи в мозгу корнезианцев, чтобы наши меры были максимально эффективны. Мы создавали этот балет не в.порыве творческого вдохновения. Нет, мы рассчитывали и выверяли каждое движение, каждый ритм и мелодию, освещение, спецэффекты, костюмы, все мелочи с учетом механизмов работы мозга аборигенов, проверяя, так сказать, алгеброй каждый элемент гармонии. Надеюсь, что в итоге получилось не так уж и плохо, не хуже других балетов.

Плохо только, что танцевать в этом балете и сегодня, и дальнейшем придется мне, и ежедневные спектакли в гастрольной поездке придется как-то совмещать с руководством операцией. Понимаешь, мы в качестве исполнителя балета пробовали многих селферов. Казалось бы, запись во встроенный процессор гарантирует точное выполнение программы, выполнить эту программу способно тело любого селфера, и вроде бы все получается правильно, но ожидаемого эффекта не достигается. Черт его знает, в чем тут дело, в каких тонкостях, в каких нюансах. Во всяком случае, оказалось, что только мы с Шерром можем должным образом исполнять наш балет. И бригада, в которую мы включены, поедет по самым сложным районам, на те острова, где хуже всего обстоит дело с ловом ахи, где выше всего процент «пограничников», чей мозг находится на грани необратимых изменений. Их еще можно сласти. Во всяком случае, наш балет создавался именно с этой целью. В номера всех остальных бригад тоже включены провоцирующие элементы, но эффективность их воздействия не так высока.

Ну, а сегодня у нас премьера в боевой, можно сказать, обстановке,- продолжила Мелисса.- Начало балета – в шесть. Но ты приходи пораньше, чтобы почувствовать местную атмосферу. Для хорошего обзора зрительного зала займи место ряду в десятом сбоку, вон там.

Времени до начала представления у меня было еще предостаточно. Я решил искупаться в океане и пошел на пляж. Берег был пуст. «Туристы» этого заезда занимались делом. Один я был пока предоставлен самому себе. Я немного поплавал, но потом мне пришла в голову мысль, что артистам после спектакля принято дарить цветы, тем более после премьеры.

Я направился в оранжерею. Цветы здесь имелись в изобилии, и дежурный флорист, милая девушка, предложила мне собрать букет в соответствии с моими пожеланиями, или же я мог выбрать букет из уже готовых.

Готовые букеты были хороши, и довольно традиционные композиции, и экзотические, включающие местные растения. Но при пристальном рассмотрении один букет показался мне слишком официально-помпезным, другой – варварски-пышным, третий – претенциозно-изысканным, и так далее. И никакой из этих букетов я почему-то не мог представить себе в руках Мелиссы. Возможно, я был излишне придирчив или вообще придавал неоправданно большое значение тому, какие я выберу цветы, но сердце мое ни к одному из выставленных букетов не лежало.

Я ведь собирался не просто исполнить некий формальный ритуал, нет, мне хотелось действительно сделать Мелиссе приятное. В конце концов, что я мог подарить этой женщине, которой, по сути, принадлежала вся Земля? Да только милый пустяк, который доставил бы ей мимолетную радость…

Поэтому я хотел найти цветы, которые она обязательно бы заметила в том море цветов, которые ей преподнесут, когда закончится представление. И я хотел бы, чтобы она поняла, что эти особенные цветы мог выбрать только я, человек, который знает и понимает ее, любит ее больше всего на свете.

Я задумчиво разглядывал выставленные цветы, и наконец мой взгляд остановился на довольно скромном букете. Большие темно-синие и белые васильки выглядели просто, но что-то мне в них показалось необычным. Внезапно мне пришло в голову, что именно этот букет могла бы нарисовать на одной из своих картин Мелисса… Да, а за окном шел бы снег, ветер наметал бы сугроб у лежащей на боку космояхты…

Я тряхнул головой. Что это пришло мне в голову? С чего это вдруг привиделась мне картина, которой не существует? Это Мелисса придумывает свои странные картины, а у меня таланта художника никогда не обнаруживалось!

Но я решил взять именно этот букет. Флористка упаковала его в цилиндрическую сумку из непрозрачной серой бумаги, в которой я мог спокойно носить цветы, не привлекая к себе внимания, пока не настанет момент вручить их Мелиссе.

Я поднялся к себе в номер и переоделся в форму, в парадный белоснежный вариант, но никаких наград надевать сегодня не стал. Я подошел к зеркалу. Удивительно, но мне показалось, что во мне сохранилось что-то от облика принца Джея, хотя никакого грима на моем лице сейчас не было. Правда, глаза были не синими и совсем не сияющими.

Пора было идти в театр.

В фойе уже начал собираться народ, но в зал пока еще заходили немногие. Кое-кто сидел в буфете, другие прогуливались на веранде и на пляже поблизости. Ко входам подлетали флаеры и глайдеры, из которых выходили зрители-корнезианцы, красивые и оживленные. Чувствовалось, что представление в земном театре для них настоящий праздник. Многие из корнезианцев в предназначенных для них буфетах активно поглощали свое излюбленное соце, наверняка уже кишащее бактериями штамма «Надежда».

«Туристы» тоже были оживлены, но мне. показалось, что у большинства это оживление немного нервное. Они прекрасно понимали, что сегодня будет совсем не обычное представление.

В большом количестве присутствовал обслуживающий персонал, но это не были, как мне объяснила Мелисса, люди из КСО. Работников Корпуса Сферы Обслуживания я вычислял среди зрителей по их безмятежным лицам. Уверен, что всем сотрудникам КСО, которых пришлось оставить сейчас на курорте, селферы уже сказали необходимые волшебные словечки, и они воспринимали теперь все происходящее как нечто само собой разумеющееся и никогда об этом не вспомнят, что бы ни случилось.

И вот прозвенел традиционный первый звонок, потом второй.

Я устроился там, где показала Мелисса, и оглядел зал.

Конечно, места в кабинках заняли гоэ, которых было, вместе с уже знакомым мне гоэ острова Лалуэ, четырнадцать человек. Места в центре амфитеатра заполнялись корнезианцами. Широкие проходы между рядами позволяли официантам свободно, без риска случайных телесных контактов, обносить их напитками. Кроме того, закрытый костюм официанта с обязательными замшевыми перчатками служил хорошей защитой. На полочки между креслами корнезианцы ставили бокалы с соце, а многие – еще и лотки с ахой. Хорошо, что в зале была прекрасная вентиляция!

Люди занимали боковые части амфитеатра, прореженные широкими проходами через каждые десять рядов, что обеспечивало легкий доступ из помещений вне зала к части амфитеатра, заполненной аборигенами.