Тайная политика Сталина. Власть и антисемитизм. - Г. Костырченко

Видя, как над ними сгущаются тучи, биробиджанские чиновники спешно слали в Москву покаянные письма, заверяя столичное начальство в преданности и стремлении исправиться. Эта бумажная река, состоявшая из потоков обличений одних и самобичеваний других, позволяет в какой-то мере разобраться в том, что конкретно инкриминировалось руководству ЕАО. Главный пункт обвинений состоял в том, что оно, ссылаясь на обещание, данное М.И. Калининым в 1931 году повысить статус Биробиджана, когда еврейское население области достигнет 20–30 тыс. человек, обратилось к центру с предложением преобразовать ЕАО в автономную республику. Эта, а также другие инициативы Бахмутского и его окружения (просьбы создать в Биробиджане государственный еврейский университет, перевести политехническое образование в области на еврейский язык, преобразовать местную газету «Биробиджанер штерн» в общесоюзную) были расценены в верхах как проявление националистического прожектерства. Явный национализм усмотрели и в том, что летом 1947 года по указанию Бахмутского детский дом в Биробиджане был преобразован в еврейский, после чего оттуда были удалены ребята других национальностей. Кроме того, тому же Бахмутскому и новому председателю исполкома ЕАО М.Е. Левитину вменили в вину ориентацию «в основном на еврейские кадры», что подкреплялось следующими данными: среди номенклатурных партийных и комсомольских работников области евреи составляли 54 %, среди советских работников — 56 %, а руководящий состав идеологических учреждений был укомплектован еврейскими кадрами на 80–90 %[1111]. Весьма серьезными были и подозрения властей по поводу сотрудничества Бахмутского с ЕАК. Чтобы выгородить себя, последний был вынужден представить в ЦК следующее покаянное объяснение:

«… Личной связи ни с кем из бывших членов антифашистского комитета у меня не было. … Будучи членом этого комитета, мне пришлось в комитете быть всего два раза. … До меня доходили слухи, да и во время моего посещения комитета я сам обратил внимание на нездоровую атмосферу в комитете. Это меня и побудило в начале ноября 1948 года информировать о нездоровой обстановке в этом комитете. Будучи на приеме у заведующего отделом партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК ВКП(б) товарища Черноусова, я ему высказал свои замечания по работе этого комитета: а) о том, что в комитете царит затхлая обстановка, что там собираются, брюзжат и сплетничают всякие недовольные элементы; б) что у руководящих работников комитета Фефера, Жица имеются бундовские настроения, что они пытаются превратить комитет в особый центр по решению еврейских вопросов и т. д.; в) о том, что в комитете, в связи с созданием Государства Израиль, имеют место сионистские, антипатриотические и антисоветские настроения, что они собирают письма от бывших фронтовиков — советских евреев на предмет создания специального легиона на защиту Израиля, вынашивают мысль о сборе средств и пожертвований на приобретение для них оружия и т. д.; г) мною был сообщен товарищу Черноусову ряд фактов провокационной деятельности в Москве посла Израиля Мейерсон. Повторяю еще раз, что у меня никакой личной связи с преступниками и мерзавцами, врагами народа из бывшего еврейского антифашистского комитета никогда не было»[1112].

Однако отчаянная попытка Бахмутского откреститься от своих бывших друзей в ЕАК успеха не имела. На Старой площади не забыли, что не без участия партийного главы ЕАО Фефер в апреле 1948-го пытался (хотя и тщетно) добиться в ЦК разрешения на приезд в СССР вице-председателя Биробиджанского комитета в США («Амбиджана») Я.П. Будиша. Последний познакомился с Фефером и Михоэлсом летом 1943 года в Нью-Йорке и в отличие от руководителя «Джойнта» Розенберга выступал тогда и потом за приоритетное развитие советской еврейской автономии не в Крыму, а на Дальнем Востоке. Потом Абакумов задним числом припишет левому общественному деятелю и благотворителю Будишу следующую, якобы имевшую глубокий политический подтекст фразу: «Нас интересует не только Еврейская автономная область, но и весь Дальний Восток». Эта примитивная манипуляция не только дала повод советским властям не пустить Будиша в СССР, но и позволила выдвинуть потом серьезные обвинения против сотрудничавшего с «Амбиджаном» биробиджанского руководства. Напрасно Бахмутский пытался оправдаться тем, что начиная с момента своего основания в 1928 году «Амбиджан» помогал ЕАО машинами, оборудованием, материалами, продуктами питания, одеждой, и только за период 1945–1948 годов из США было получено для Биробиджана различного имущества и подарков на сумму свыше 6 млн. рублей. Еще в конце 1948 года советские власти «установили», что «Амбиджан» связан с сионистскими организациями, а 10 ноября МИД дал указание послу в Вашингтоне заявить официально, что СССР не заинтересован в связях с этой организацией и в самом ее существовании. В итоге руководители ЕАО были обвинены в том, что «не вели необходимой борьбы с распространением в области проамериканских, националистических настроений, против низкопоклонства перед США», более того, пытались ввести советское правительство в заблуждение, уверяя, что «Амбиджан» является прогрессивной и благотворительной организацией, а также прибегли к шантажу, говоря, что если Советский Союз откажется от его помощи, то сотни миллионов долларов пойдут Государству Израиль. Окончательно отношения с «Амбиджаном» были разорваны 30 января 1950 г. с принятием соответствующего постановления политбюро, одобрившего следующий текст телеграммы, направленной от имени облисполкома ЕАО в Нью-Йорк:

«Благодарим «Амбиджан» за присланные подарки. Вместе с тем, выражая пожелания Еврейской автономной области, считаем необходимым сообщить Вам, что в присылке в дальнейшем каких-либо подарков нет необходимости»[1113].

Стараниями МГБ была брошена тень не только на внешние связи биробиджанского руководства, оно также было обвинено в содействии внутренним врагам. Перед этим дальневосточные органы госбезопасности явно по команде из Москвы «вскрыли» в ЕАО разветвленное «сионистское подполье», «окопавшееся» в редакции «Биробиджанер штерн», областном радиокомитете, театре, музее и других культурно-идеологических учреждениях. Членами организации буржуазных националистов были объявлены приехавшая из Палестины поэтесса Л.Ш. Вассерман, бывший редактор «Биробиджанер штерн» Б.И. Миллер, писатель Г.Б. Рабинков, поэт из Польши И.Н. Гольдвассер (Эмиот), актер Ф.Л. Аронес, прибывший с Украины литератор И.Б. Керлер, литературовед и переводчик Б.А. Слуцкий и другие деятели еврейской культуры. В связи с тем, что многие из них публиковались в альманахе «Биробиджан», а «исключенные из рядов партии националисты» Миллер и Рабинков, кроме того, входили в состав его редколлегии, 15 июля 1949 г. бюро обкома ЕАО приняло решение о прекращении издания этого органа объединения писателей области. Спустя примерно год все вышеназванные, а также некоторые другие представители еврейской интеллигенции оказались за решеткой. Например, Миллер, который с чувством горького разочарования сказал, что «Еврейская автономная область не оправдала наших надежд, превратившись в фабрику ассимиляции евреев», был арестован 31 мая 1950 г. Особое совещание приговорило его к десяти годам лагерей за «подрывную работу против национальной политики ВКП(б), Советского правительства, за обособление ЕАО от других областей СССР, подрыв единства и дружбы народов СССР, протаскивание националистических взглядов в своих произведениях». Выжив, он в середине 50-х вышел на свободу. Выдержали испытание ГУЛАГом и некоторые из его репрессированных коллег и друзей, в том числе Керлер, который в 1971 году эмигрировал в Израиль, и Гольдвассер, который сначала выехал в Польшу, а потом в Израиль, где написал подробный отчет о своем пребывании в СССР, переданный потом спецслужбами в Иерусалимский еврейский университет[1114].

Между тем Бахмутскому предъявляли все новые обвинения, как политические, так и носившие характер служебных злоупотреблений. В частности, ему вменили в вину телеграмму Сталину, опубликованную в «Правде» 30 мая 1944 г., в которой сообщалось о том, что трудящиеся ЕАО собрали в фонд помощи детям, пострадавшим от немецкой оккупации, 1 млн. 662 тыс. рублей, и принималось обязательство создать на эти средства два детских городка для еврейских сирот на 2000–2500 мест. Однако потом выяснилось, что эти городки так и не были построены, а выделенные на них деньги были потрачены областными начальниками на другие цели, в том числе на удовлетворение личных нужд.

В общем, скопившегося на Старой площади компромата оказалось более чем достаточно для принятия 25 июня 1949 г. решения политбюро «Об ошибках секретаря обкома Еврейской автономной области Хабаровского края т. Бахмутского А.Н. и председателя облисполкома т. Левитина М.Е.», которым оба были сняты со своих постов «за допущенные политические ошибки». Обсуждению этого постановления была посвящена состоявшаяся через месяц в Биробиджане VII областная партийная конференция, прошедшая под сталинским лозунгом «Национализм — это та последняя позиция, с которой нужно сбросить буржуазию, чтобы окончательно победить ее». На конференции новым секретарем обкома партии был утвержден П.В. Симонов, присланный из ЦК ВКП(б). Одновременно был избран новый состав обкома, в который вошли 42 русских и 16 евреев. На прошедшем 18 августа под председательством Симонова[1115] бюро обкома ЕАО Бахмутский и Левитин были обвинены в буржуазном национализме и исключены из партии. Бахмутский, кроме того, 4 октября решением политбюро был выведен из состава Верховного Совета СССР.