G.O.G.R. - Анна Белкина

— Эй! — Филлипс даже крикнул. Неужели думал, что «чёрт» ему ответит?!

Эхо разнесло и многократно повторило этот его выкрик, но ответа не последовало. Кажется, в доме нет ни души, кроме крыс, которые иногда попадались в круг света фонаря. Узрев очередную крысу, Филлипс морщился и отходил подальше — не любил грызунов. Дверь кухни кто-то когда-то снял с петель и прислонил к стене около дверного проёма. Выходя из кухни, Филлипс не заметил её в темноте и едва не сшиб, зацепив своей неуклюжей ногой. Из кухни Филлипс попал в прихожую. А в прихожей тьма оказалась непроглядной — не помогали даже окно и дверь. Возле двери обозначились контуры двух одинаковых напольных ваз с торчащими из них останками цветов. Проведя луч фонарика по полу, агент заметил крышку погреба. «Ага!» — обрадовался. Но, подбежав, словно вихрь, поближе — разочаровался. На крышке висел замок. Очень старый и заржавленный замок, который не открывался, наверное, несколько лет. А сама крышка — деревянная — вся прогнила и покрылась мхом, как и всё здесь. «Хорошо, что не наступил, — уныло подумал Филлипс, отойдя подальше от погреба. — А то ухнул бы вниз и с концами». Филлипс опасливо и тщательно обшарил лучом фонарика весь пол в поисках других подобных «ловушек». Убедившись, что больше таких не имеется, агент продолжил исследование прихожей. Слева и справа возвышались две лестницы, которые вели на второй этаж. Наверху они соединялись наподобие галереи, и Филлипс подумал, что там мог бы быть отличный наблюдательный пункт. Подумав об этом, агент устремился к правой лестнице. Опустив на неё луч фонарика, Филлипс увидел, что две нижние ступеньки провалились куда-то в зияющий чернотой подпол и на их месте — страшноватая дыра. Филлипс разогнал ярким лучом склеповый мрак подполья, но ничего в нём не нашёл — лишь поломанные доски, да вездесущие мох и паутину. «Ух!» — рассердился Филлипс и подошёл к левой лестнице. Левая лестница сохранилась лучше, чем правая. Филлипс только поднял ногу и собрался начать подъём, но тут же раздумал и поставил ногу назад. «А вдруг эта чёртова лестница тоже провалится?» — подумал он и пошёл на улицу — отыскивать палку, чтобы с её помощью проверит крепость антикварных ступенек. Филлипс вышел через дверь и принялся ковыряться в зарослях сурепки и других высоких, древовидных трав. Но палки попадались только мелкие. Под «музыку» цикад и филина Филлипс руками раздвигал колючую сурепку и высоченную голенастую амброзию. Наконец, палка была обнаружена. Неуклюжая такая и суковатая, но зато — крепкая и длинная. Схватив её, Филлипс стрелой ринулся назад. Протоптался прямо по валяющейся двери и она загрохотала по каменному крыльцу. Стараясь не поцарапаться о сучки, Филлипс взял палку за один конец и со всей силы стукнул ею нижнюю ступеньку. Ступенька жалобно затрещала и сразу же провалилась. В лицо Филлипсу брызнули щепки. Тот закрылся от них двумя руками и упустил палку в только что пробитую глубокую дыру.

— Чёрт! — рассвирепел Филлипс.

Он попробовал вытащить палку, однако не смог до неё дотянуться. Филлипс понял, что пути наверх нет. Он даже обрадовался, что догадался проверить лестницу «на вшивость» прежде, чем ступить на неё.

Внезапно Филлипсу захотелось уйти из дома. Он даже не понимал, почему: кажется, здесь и не страшно, и чёрта никакого нету, и призрачный взгляд куда-то исчез. Но ощущение некоей скрытой опасности и желание покинуть заброшенный дом оказались до того сильными, что Филлипс не смог с ними бороться и послушался. Он повернулся к разрушенной лестнице спиной и быстро зашагал к двери. В бесхозном доме было ужасно неуютно: с потолка капала вода, свистели сквозняки, а в грохоте рушащейся ступеньки Филлипсу даже пригрезился ехидный смешок. Нет, пора ему убираться отсюда…

Филлипс покинул «призрачный» дом. Счистил с плеч паутину. Не удивительно, что местным здесь черти мерещатся! Более жуткого места Филлипс ещё не видел. Сейчас он чувствовал себя как-то нехорошо: испуганно и подавленно. Тёплая ночь и добродушное пение живых цикад успокаивали и снимали неприятный осадок, который оставил Филлипсу мёртвый дом. Но неудача всё равно раздражала его и скребла кошкой где-то в пищеводе и в желудке. Со злостью Филлипс поддал ногой валявшуюся неподалёку пустую жестянку. Она подпрыгнула и с дребезжанием покатилась по остаткам мощёной дорожки. Ссутулившись, вразвалку, побрёл Филлипс домой.

Глава 8. Сидоров увидел… черта??

Пётр Иванович остался наверху, изучать добытые в сельсовете чертежи, и сравнивать их с имеющимися комнатами и пристройками. А Сидоров через проломленную Серёгиным дыру спустился в подземелье. Проломив потолок, Пётр Иванович нарушил микроклимат коридора. Стог оказался совсем сырым, по стенам стекала вода. Сначала Сидоров шёл и насвистывал, освещая путь фонариком, но потом ход сузился и сержант пополз на четвереньках. Вскоре он достиг глухой стены. С трудом высвободив правую руку, Сидоров принялся ощупывать стену. И вскоре обнаружил, что это — совсем не лёгкая задача. Кроме того, фонарик всё время норовил выскользнуть из зубов. А стена была абсолютно непроницаема. Все попытки Сидорова нащупать «ключ» потерпели фиаско. Провозившись целый час, сержант только запачкал одежду и руки. С ужасно низкого потолка за шиворот Сидорову капала прохладная вода. Наконец, он разочаровался в своих поисках и стал задом вытискиваться на волю. Когда стало возможным идти в полный рост, Сидоров попытался почистить рубашку, но только размазал грязь. Сержанту было очень досадно, что он ошибся насчёт потайного хода. По спине стекали струйки накапавшей с потолка воды, а отсыревшая одежда липла к телу. Было зябко. Вдруг Сидоров услышал сзади какой-то шум. Сразу же стало не по себе. Сначала сержант не оборачивался, убедив себя, что это — льётся вода, или шуршит крыса. Но шум стал громче и повторился несколько раз. Это был тихий, протяжный вой и ещё какие-то звуки, будто человек давится смехом. Сидоров обернулся… и замер. Из темноты коридора на него уставились два белых горящих глаза. Просто два глаза на высоте человеческого роста, без лица, без головы. В первые секунды Сидоров пытался убедить себя, что это — сова, как в «Одинце» Виталия Бианки. Но чей-то страшный, могильный голос протянул:

— Я тебя съе-е-ем!..

Дрожащей рукой сержант направил фонарик на глаза. Лучше бы он этого не делал… Сидоров увидел какое-то серое, полупрозрачное существо, напоминающее человеческий силуэт. Существо, казалось, не имело ни веса, ни объёма. У него не было ни рта, ни носа, только эти глаза. Невидаль двигала руками, дёргала ногами и извивалась, как Рикки Мартин в своих клипах. Потом она подалась вправо и превратилась просто в тень на стене коридора. Затем существо отошло от стены и опять стало посередине, не переставая двигаться. Несмотря на такой странный и пугающий вид, это было что-то… живое!

Сидорова забила крупная дрожь, выступил холодный пот. От страха он не мог бежать — ноги были, как из ваты.

— Я тебя съе-е-ем!.. — повторил тот же самый голос.

— А-а-а-а!!! — во всё горло заорал Сидоров. — Привидение!!! Пётр Иванович, привидение!!! Спасите-е!!

Сержант со всех ног бросился наутёк, выронив фонарик. Световое пятно заплясало по потолку и стенам, ещё больше пугая беднягу. Вдогонку ему неслись крики и улюлюканье, а тот, кто давился смехом, позволил себе расхохотаться от души! Звонкий, заливистый смех казался Сидорову адским хохотом дьявола.

— А, трус, смотри, штаны не потеряй! — кричал кто-то вслед убегающему Сидорову. — Мало каши ел! Давай, давай, улепётывай! Нечего совать нос, куда не надо, ты, Варвара, а то проглочу тебя, и на костях покатаюсь!

Сидоров запрыгнул на стог, птичкой вылетел наверх и чуть не сбил с ног Петра Ивановича.

— П-привидение… — заикаясь, выдавил сержант. — Там, в подземелье!

— Какое привидение?! — опешил Серёгин, разбросав от удивления чертежи и планы.

— Жуткое, кошмарное, глазастое! — кричал Сидоров. — Оно меня съест! Нужно завалить ход, пожалуйста!

— Да погоди ты! — одёрнул сержанта Пётр Иванович, подбирая с пола рассыпавшиеся бумаги. — Расскажи нормально!

— Иду я, и-иду я… и слышу шум… — прокряхтел Сидоров. — Я обернулся и увидел глаза…

— Какие ещё тебе глаза?

— Просто, глаза горящие…

— Ну, чего ты сразу! Может, это и не глаза вовсе, а гнилушки, или светлячки! А ты сразу — привидение!

— Да я сам думал… — не мог отдышаться Сидоров. — Но оно сказало: «Я тебя съем!» И я его осветил… Оно просто кошмарное, это — привидение!

И, как бы в подтверждение слов Сидорова, из подземелья раздалось загробное:

— Съе-е-ем!

— А ну-ка, я сейчас посмотрю, кто это тут хулиганит! — рассвирепел Серёгин, схватил свой фонарик и подскочил к дырке. Просунул голову и руку с фонариком внутрь и давай шарить лучом по подземелью! Ничего не увидел. Только в глубине коридора лежал и светил в сторону фонарик Сидорова.