Исчезновение. Дочь времени. Поющие пески - Джозефина Тэй
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вы здорово осведомлены по части Скотленд-Ярда, а? И все же…
– Думаю, да. Я работал там слишком долго. И вернусь туда в понедельник на следующей неделе, когда кончится мой отпуск.
– Вы хотите сказать, что вы – Скотленд-Ярд?
– Не весь, конечно. Один из мелких камешков. Камешков в смысле опоры. Я не ношу карточки в одежде, в которой ловлю рыбу, но если вы придете в дом, где я гощу, его хозяин подтвердит, что это правда.
– О, не надо. Конечно, я вам верю, мистер… э-э…
– Инспектор. Но лучше давайте остановимся на «мистере», поскольку я не на службе.
– Простите, если я был груб. Просто мне не приходилось… Видите ли, не ожидаешь встретить Скотленд-Ярд в реальной жизни. Ведь это скорее то, о чем читают. Не ожидаешь, что они… они…
– Они ловят рыбу.
– Ну да, я не думал. Только в книгах.
– Ладно, теперь, когда вы мне поверили и знаете, что моя версия реакции Скотленд-Ярда не просто верна, а исходит из самого что ни на есть первоисточника, что будем делать?
Глава десятая
Когда на следующее утро Лора услышала, что Грант намеревается отправиться в Скоон, вместо того чтобы провести день на реке, она вознегодовала.
– А я только что приготовила вам с Зои замечательный ланч, – сетовала она.
У Гранта создалось впечатление, что ее недовольство коренилось в чем-то более значительном, чем напрасно потраченные на приготовление еды силы, однако его ум был слишком занят серьезными материями, чтобы анализировать столь тривиальные вещи.
– В Моймуре живет один молодой американец, который попросил меня помочь ему кое в чем. Я подумал, что он может занять мое место на реке, если никто не возражает. Он не новичок в ловле рыбы, так он сказал. Может быть, Пэт согласится показать ему снасти.
Пэт пришел к завтраку в таком радужном настроении, что его сияние озарило весь стол. Это был первый день пасхальных каникул. Предложение кузена заинтересовало его. Мало что в жизни Пэт любил больше, чем показывать кому-нибудь что-нибудь.
– Как его зовут? – спросил он.
– Тед Каллен.
– Что за имя «Тед»?
– Не знаю. Возможно, сокращенное от «Теодор».
– Мм, – произнес Пэт с сомнением.
– Он летчик.
– О, – сказал Пэт, и его брови расправились. – А я думал, он профессор – с таким именем.
– Нет. Он летает взад и вперед по Аравии.
– Аравия! – произнес Пэт, раскатывая «р» так, что обычный шотландский стол, накрытый для завтрака, стал отсвечивать отблеском восточных драгоценностей. Современный вид транспорта в соединении с древним Багдадом оказались, похоже, достаточно надежными верительными грамотами для Теда Каллена. Пэт с удовольствием «покажет».
– Только, конечно, Зои первая будет выбирать место, – заявил Пэт.
Если Грант воображал, что обожание Пэта выразится в такой форме, что он будет заливаться румянцем и замолкать или вздыхать при луне, он ошибался. Единственным признаком того, что Пэт покорен, было постоянное повторение в его речи «я и Зои», причем следовало отметить, что личное местоимение всегда стояло на первом месте.
После завтрака Грант взял машину и отправился в Моймур сказать Теду Каллену, что маленький рыжеволосый мальчик в килте будет ждать его у висячего моста через Терли со всеми необходимыми орудиями и снаряжением. А сам он, Грант, надеется, вернувшись из Скоона, присоединиться к ним на реке во второй половине дня.
– Мне бы хотелось поехать с вами, мистер Грант, – сказал Каллен. – Вы нащупали что-нибудь? Поэтому вы и едете в Скоон?
– Нет. Я еду, чтобы что-нибудь нащупать. Вам пока делать нечего, поэтому вы прекрасно можете провести день на реке.
– Ладно, мистер Грант. Вы – босс. Как зовут вашего приятеля?
– Пэт Рэнкин, – ответил Грант и уехал в Скоон.
Почти всю прошлую ночь он пролежал без сна, уставившись в потолок, позволяя картинкам у себя в мозгу всплывать, накладываться одна на другую и исчезать, – так работает камера, снимающая кинотрюки. Картинки возникали, ломались, расплывались, меняясь каждое мгновение. Он лежал на спине, наблюдая, как они пляшут, непрерывно переплетаясь, и не принимал никакого участия в их вращении, как будто это отражалось на экране северное сияние.
Именно в таком режиме его мозг работал наиболее эффективно. Конечно, он мог работать и по-иному. Отлично работать. В задачах, включающих, например, временно-пространственную последовательность. В случаях, когда А находился в точке X в 5:30 утра…надцатого числа такого-то месяца, мозг Гранта работал с точностью вычислительной машины. Однако в деле, где мотивы решали все, он отступил и позволил своему мозгу свободно рассматривать проблему. Если оставить его в покое, он выдаст ту картинку, которая требовалась.
Гранту было по-прежнему непонятно, почему Билл Кенрик отправился на север Шотландии, вместо того чтобы поехать в Париж и встретиться там со своим другом, и еще менее было понятно, почему он отправился с документами на имя другого человека. Однако Грант начал догадываться, почему Билл Кенрик внезапно заинтересовался Аравией. Каллен, глядя на мир со своей ограниченной точки зрения летчика, связал этот интерес с маршрутами полетов. И все же Грант был уверен, что причина интереса кроется в другом. По словам самого Каллена, Кенрик не проявлял никаких признаков того, что он называл «нервами». Непохоже было, чтобы одержимость маршрутами, которыми он летал, была связана с погодой в любом из ее состояний. Где-то когда-то во время полета по одному из этих проклятых унылых маршрутов Кенрик нашел что-то, что заинтересовало его. Интерес этот возник в тот раз, когда его сдуло с курса одним из пыльных штормов, столь частых во внутренней Аравии. После этого случая Кенрик вернулся «потрясенным», не слышал, что ему говорят, «был все еще там».
Итак, утром Грант отправился в Скоон попытаться выяснить, что могло так сильно заинтересовать Билла Кенрика в этой открытой всем ветрам необъятной каменистой пустыне, этом отталкивающем полуконтиненте, которым является Аравия. И конечно же, он пошел к мистеру Таллискеру. Если кто-нибудь хотел все узнать о налогах на дом или о составе лавы, он шел к мистеру Таллискеру.
Публичная библиотека в Скооне в эти утренние часы была пустынна. Таллискера Грант нашел за чашкой кофе с пончиками. Он подумал, что пончики – ребячески милый и решительный выбор для человека, который имел такой вид, будто он живет на одних маленьких вафлях и китайском чае с лимоном. Мистер Таллискер пришел в восторг, увидев Гранта, спросил, как продвигается его изучение островов, с интересом
