Путешествие вокруг света - Георг Форстер

И разумеется, не меньше нас мечтал попасть на Таити наш друг Махеине: ведь на острове жили многие его родственники, но сам он ни разу там не бывал. К тому же он слышал о Таити — не только от жителей других островов Общества, считавших этот остров самым богатым и могучим из всех, но и от нас, кто каждый день рассказывал так много прекрасного об этой стране, и он горел нетерпением увидеть ее своими глазами. Он знал, что множество иноземных диковин, которые он собрал во время путешествия, обеспечат ему уважение в глазах тамошних островитян, а редкие знания, приобретенные благодаря общению с нами и другими далекими народами, привлекут на Таити всеобщее внимание.

Так что он заранее рассчитывал на почет и дружественную встречу. Особое восхищение должны были вызвать знакомство с нами и перенятые у нас познания, а главное — ружье, которым мы разрешили ему пользоваться. Зная его доброе сердце, я также был убежден, что он радовался и предстоящей возможности оказаться так или иначе полезным нам, европейцам, ибо он ко всем вам относился очень сердечно и с нашей стороны встречал искреннюю любовь.

На другое утро в 10 часов мы увидели землю, а спустя несколько часов узнали Таити. Нам очень хотелось подойти к берегу в тот же день, однако наступившая темнота заставила нас все же провести ночь в море. Покуда еще оставалось светло, взгляд каждого был прикован к этому королю тропических островов. Я, как ни был слаб, тоже выполз на палубу, чтобы хоть насладиться видом местности, сулившей наконец надежду на восстановление моих сил и здоровья.

Утром я проснулся рано, и как же восхитил меня сей прекрасный вид! Казалось, я впервые видел чарующую местность, лежавшую передо мной. И в самом деле, она была теперь прекраснее, нежели восемь месяцев назад, ведь тогда я видел ее совсем в другое время года. Леса на горах были одеты свежей зеленью, переливавшейся разнообразными оттенками. Зеленели новым весенним нарядом невысокие холмы вокруг, делая весь вид еще более прелестным. Особенно же красовались равнины великолепным убранством молодых лугов. Словом, все напоминало мне описание зачарованного острова Калипсо[408].

Легко понять, что мы не спускали глаз с лежавшего перед нами острова. Пока мы проплывали мимо, нам доставляло сверх того особое удовольствие узнавать места, где мы уже бывали в прошлый раз. Наконец во всем своем великолепии открылась бухта Матаваи, и мы едва могли дождаться, пока сможем вновь, после восьмимесячного отсутствия, сойти на этот берег.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Рассказ о втором посещении острова Таити

Ille    terrarum    mihi    praeter    omnes

Angulus ridet.

Едва славные люди увидели с берега корабль, тотчас к нам отошли несколько каноэ. Они везли плоды в качестве приветственного подарка. Среди первых, кто поднялся к нам на борт, были два молодых человека, видимо выше других рангом. Мы попросили их войти в каюту, и там они познакомились с Махеине. По местному обычаю, они подарили ему одежду; сняли свое верхнее платье, изготовленное из тончайшей здешней материи, и дали надеть ему. Он, со своей стороны, показал им свои диковины и подарил несколько красных перьев, которые те приняли как большую и очень ценную редкость.

Около 8 часов утра мы бросили якорь в бухте Матаваи, и тотчас вокруг корабля появилась целая флотилия каноэ. Это наши старые знакомые привезли рыбу, плоды хлебного дерева, яблоки, кокосовые орехи и бананы и отдавали их нам очень дешево. Рыбы по большей части были так называемые толстоголовки (Mullets или Mugiles) и бониты. Их привезли живыми в корзине, которая была укреплена в середине двойного каноэ под водой, а чтобы последняя туда свободно проникала, сзади и спереди корзину прикрывала плетенка из веток[410].

Как и в прошлый раз, мы решили поставить палатки на мысе Венус [Венюс] как для проведения астрономических наблюдений, так и для удобства торговли, заготовки дров и воды. Капитан, доктор Спаррман и мой отец сошли на берег. Мне же пришлось остаться на борту, ибо я был так слаб и болен, что едва держался на ногах. Чтобы развлечься, я стал торговать из окна каюты и таким образом добыл несколько новых разновидностей рыб, тогда как другие, возвратясь, не смогли ничем особенным похвастаться. Впечатления же их о стране были самые прекрасные и многообещающие. Все на этот раз находилось в лучшем состоянии, чем во время первого нашего посещения. Кругом зеленело, многие деревья еще были полны плодов, ручьи полноводны; они увидели также много вновь построенных домов.

Махеине, отправившийся с ними, к ночи не вернулся на борт. Он сразу встретил кое-кого из родственников, прежде всего свою родную сестру по имени Те-и-оа, одну из самых красивых женщин на острове. Она была замужем за знатным человеком с Раиетеа [Раиатеа], которого звали Нуна. Его дом, выделявшийся своей необычной величиной, стоял совсем рядом с нашими палатками, шагах в двухстах от них, на другом берегу реки. Едва Махеине ступил на берег, как снял европейское платье и надел вместо него красивую новую одежду, подаренную земляками. Радость, которую он проявил при церемонии наряда, доказывает, что родные обычаи все-таки нравились ему больше любых других. Удивляться этому не приходится, тем более что у большинства еще недостаточно цивилизованных народов, особенно же у совсем диких, очень сильна власть привычки. В самом деле, разве не естественно, что житель островов Общества (такой, как Махеине, познакомившийся и с тем, и с другим образом жизни) предпочел постоянному беспокойству, отвратительной пище, грубым и тесным одеждам европейских моряков счастливую жизнь, здоровое питание и простой наряд своих земляков? Мы ведь видели, как даже эскимосы, повидавшие и испробовавшие европейскую кухню, европейские роскошные одежды и все великолепие Лондона, с величайшей радостью возвращались в пустынное свое отечество, к своим грязным собачьим шкурам и прогорклой ворвани!

Махеине же нашел на Таити все удовольствия и радости, какие только мог ожидать. К нему относились здесь с чрезвычайным почтением, смотрели на него как на морское чудо, угощали изысканными блюдами. Он получил в подарок всяческую одежду и, пребывая в обществе местных нимф, мог то и дело вкушать те удовольствия, коих в море был, увы, лишен. Падкий до чувственных наслаждений, как все дети природы, притом долго лишенный возможности видеть милых своих соотечественниц, а благодаря общению с нашими матросами ставший, наверное, еще более чувственным, чем обычно, он, разумеется, был им весьма рад. Так что у него были самые разнообразные причины восхищаться сим чарующим островом, а общение с прекрасными землячками совсем привязало его к нему, тем более что в теплом климате корабль был; конечно, не самым приятным местом ночлега. Зачем ему было забираться в тесную и наверняка дурно пахнущую каюту, когда на берегу он мог вдыхать чистейший воздух, благоухание цветов и наслаждаться приятной прохладой, которую дарил мягкий вечерний ветер?