Мир Приключений 1990 (Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов) - Сергей Другаль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Охотники у костра принялись петь. Пели они заунывно, медленно и однообразно, а вместо припева хором рычали.
— Алиса от-туда? — спросил Рын, показывая наверх.
— Да, — сказала Алиса.
— Я — от-туда, — сказал Рын, — но… — Он искал слова, которых у него в языке было совсем немного.
— Давно? — спросила Алиса.
— Ой, да! — сказал дикарь.
Он стал показывать руками, как давно, и, по мере того как он рассказывал, Алиса поняла, что язык жестов становится ей все более доступен. А по тому, как Пашка, сидевший рядом, поддакивал Рыну, стало ясно, что и Пашка все понимает.
Много-много лет назад, показал Рын, никто не помнит сколько, племя его жило на Земле, наверху, где солнце и хорошая охота. Но потом пришли другие люди, похожие на Алису и на Пашку, совсем без волос, была война, многих мохнатых убили, а оставшиеся спрятались в пещерах. Но безволосые люди добрались и до пещер. Поэтому мохнатые ушли глубже под землю, пока не забрались так глубоко, что забыли путь обратно.
— Вы же неандертальцы! — сообразил Пашка.
— Неа — что? — спросил Рын.
— Пашка, — сказала Алиса укоризненно, — как же Рын может знать слово, которое изобрели совсем недавно?
— А я думал, что они сами себя так называли, — сказал Пашка.
— А наверх не хочется? — спросила Алиса. Она тоже помогала себе жестами, и Рын ее сразу понял.
— Страшно, — ответил Рын. — Потому что безволосые люди нас убьют.
— Нет! — возмутился Пашка. — Безволосые никого не убивают. Они цивилизованные, они овладели природой и летают в космос.
Рын Пашку не понял, но улыбнулся.
— Ты же видишь, — сказала Алиса. — Мы не хотим зла.
— Вы — другое дело, — ответил Рын. — Ты хорошая. Ты так похожа на женщину, которая попала к нам давно-давно, когда Рын был маленьким. Она пришла сверху и осталась жить у охотников. Рын ее очень любил.
— Наверное, тоже заблудилась, — сказал Пашка.
— Я покажу, — сказал Рын.
Он повел гостей внутрь низкой пещеры, где остановился перед гладкой стенкой, на которой было много рисунков мелом.
— Смотри, — сказал Рын.
На стене был портрет женщины с длинными белыми волосами. Портрет этот был приблизительный, как будто его рисовал пятилетний ребенок. Так что угадать, кто нарисован, было невозможно.
— Смотри! — Пашка бегал вдоль стены и рассматривал рисунки. — Это мамонт! А это саблезубый тигр! Они здесь водятся?
— Совсем мало осталось, — сказал Рын. — Кус-кус нет. Даль ходи.
— Наверное, когда неандертальцы скрывались здесь от древних охотников, — сказала Алиса, — то и другие животные тех времен тоже стали прятаться в пещерах.
— Он кус-кус что? — спросила Алиса, показывая на мамонта.
Молодая женщина, что несла факел, нагнулась и подняла с пола белесую тряпку.
Алиса увидела, что это белый лишайник. Значит, здесь есть подземные растения, которые никогда не видели света.
— Рын кус-кус нет, — сказал охотник, и это значило, что лишайники не годятся людям в пищу.
— Ого! — воскликнул Пашка. — Что мы видим!
На стене был изображен настоящий дракон, вокруг которого, словно для масштаба, были нарисованы маленькие человечки с копьями.
— Драка, — сказал Рын. — Много кус-кус, но бух!
И Алисе стало ясно, что в таком драконе много мяса и он — желанная добыча для неандертальцев, но, к сожалению, охота на него очень опасна, и многие погибают во время нее.
И чтобы Алиса в этом не сомневалась, Рын показал на лежащего у ног дракона человечка.
— Амба! — сказал он.
Пашка не отрываясь глядел на дракона, и Алиса поняла, что теперь Пашка не поедет обратно до тех пор, пока не отыщет и не поразит в честном бою подземное чудовище.
— Учти, — сказала Алиса. — Если драконы здесь и сохранились, то их нужно немедленно занести в Красную книгу и охранять как зеницу ока.
— Ладно, — согласился Пашка. — Одного мы с тобой поразим, а остальных будем охранять как зеницу ока.
— А кто рисовал все это? — спросила Алиса.
— Рын! — Охотник ударил себя кулаком в грудь, и звук получился такой гулкий, что по пещере раскатилось эхо.
Женщина подняла с пола кусок мела, Рын жестом попросил Алису, прижавшись спиной, встать к стене и быстро обвел ее мелом, потом велел отойти и показал на Алисин силуэт на стене, очень гордый своим мастерством.
— Так каждый может, — сказал Пашка, — тоже мне художник!
Но этим работа Рына не кончилась. Поглядев на Алису, он вернулся к своему рисунку и нарисовал два кружка на месте глаз, потом вертикальную полоску — нос и горизонтальную — рот. Затем подошла очередь волос — их он нарисовал прямыми линиями, и теперь Алиса стала точной копией той женщины, что была нарисована раньше. Сходство поразило и самого художника.
— Ах! — воскликнул он.
А женщину, которая держала факел, больше всего потрясло мастерство художника. Жестами и междометиями она уверяла, что сходство портрета с Алисой потрясающее. И она так громко восторгалась, что сбежалось все племя. И конечно же, все были потрясены талантом Рына.
Тут Пашка не выдержал. Он отобрал у Рына кусок мела и заявил:
— Хоть в школе по рисованию у меня всего четверка и художником я становиться не намерен, но я обязан показать, что умеет делать обыкновенный талантливый школьник двадцать первого века.
Он велел молодой женщине с факелом встать у стены и принялся рисовать ее портрет. Портрет был не очень удачным, но, разумеется, куда ближе к действительности, чем работа Рына. Алиса предпочла бы, чтобы Пашка не демонстрировал свои таланты, но останавливать его — это значит еще более укрепить в упрямстве. Так что терпела и ждала; чем это кончится.
Все племя глазело на Пашку. Принесли еще факелов, чтобы приезжему художнику было сподручнее. Пашка увлекся, очень натурально изобразил шерсть, скошенный лоб, маленькие глазки и даже шкуру, в которую женщина была закутана.
Минут двадцать он трудился. Потом отошел на два шага, склонив голову, обозрел свой труд и сказал:
— Готово! Принимайте работу.
Охотники вежливо смотрели на стену, потом хромой охотник сказал:
— Шкура похожа.
Охотники разошлись, а женщина поглядела на свое изображение и вдруг заплакала.
Ее подруга обняла натурщицу и повела прочь. Алиса и Пашка остались одни.
— Ничего не понимаю, — рассердился Пашка. — Я же старался. Неужели моя картина хуже, чем эти детские каракули?
— Не знаю, — сказала Алиса. — Может быть, они не привыкли к таким рисункам.
— Да, — утешил себя Пашка, — им еще расти и расти, пока они поймут искусство.