Лучшая половина мафии (Крестная мать) - Линда Ла Плант

— В опере. Увидимся вечером.

Она повесила трубку. Лука сидел совершенно ошеломленный. В опере? Он сжимал руль побелевшими пальцами, полный бессильной ярости, ревности и подозрений. Почему она ушла с этим мужчиной? Кто он такой? Ее любовник?

Когда Лука обдумал все до конца, на него снизошло ледяное спокойствие. Ничего, он делом докажет Софии, кто самый важный человек в ее жизни!

Он развернул машину и поехал обратно, к бывшему складу, в котором теперь размещалась модельная фирма Нино Фабио.

Пытаясь связаться с Пирелли, Анкора сначала позвонил на его миланскую квартиру, потом в полицейское управление Милана. Там его не видели с утра и предполагали, что он на обратном пути в Палермо.

Анкора повесил трубку и стал печатать краткий отчет о трупе, найденном на многоэтажной автостоянке. Убитый был опознан как Джозеф Рокко, известный мафиозо, член семейства Корлеоне.

Смерть наступила больше суток назад в результате удара по голове. На шее были обнаружены рваные раны, нанесенные пока не установленным предметом.

Однако ружье, без сомнения, было именно то, которое они искали: трость с набалдашником в виде лошадиной головы разбиралась на три отдельные части, а в собранном виде превращалась в огнестрельное оружие, рассчитанное на одну пулю. Труп Рокко был одет, но брюки были спущены к лодыжкам, а в заднем проходе торчала эта самая трость. Анкора пока не знал, есть ли на ружье отпечатки пальцев.

Оперный зал был полон. В тот вечер давали «Риголетто», и Пирелли восторженно внимал музыке. София сидела в темноте, спрашивая себя, зачем она вообще сюда пришла. Это какое-то безумие! Странно, что она согласилась выпить с ним кофе, не говоря уж о совместном походе в театр. Чем больше она думала над этим, тем сильнее ощущала нелепость своего положения. Джонни сейчас, наверное, уже на полпути к дому… Она начала прикидывать, как ей лучше добраться до Рима, и в голове у нее застучало. Она обернулась к Пирелли.

В эту минуту он тоже обернулся к ней и улыбнулся. Они сидели, соприкасаясь плечами, и его близость вызывала в ней удивительное чувство приятного умиротворения.

— Мне надо идти… А вы, пожалуйста, оставайтесь.

Пирелли встал и пошел за ней по ряду. В фойе он спросил, что случилось.

— Нет-нет, ничего не случилось, просто мне надо ехать домой. Я сделала глупость, решив остаться. Простите. Идите в зал, прошу вас.

Удрученный, он тем не менее взял ее под руку, и они вышли на улицу. София вновь ощутила приятный покой. Высвободив руку, она накинула шубку.

— Холодно…

Пирелли не знал, что сделать, что сказать.

— Знаете… — смущенно пробормотал он, — я живу совсем недалеко отсюда.

Она быстро взглянула на него и отвернулась. Он покашлял.

— Э… мы можем поехать ко мне, и там я посмотрю расписание поездов.

Не дожидаясь ответа, он остановил такси, и они поехали к нему на квартиру, куда именно — она не имела понятия. Совершенно растерянная, София забилась в дальний угол такси, подальше от него.

Пирелли молча смотрел в окно. Он был растерян не меньше и старался не встречаться с ней глазами, боясь выдать свое смятение.

Они пешком поднялись на третий этаж. В подъезде не было швейцара, да и сама квартира не блистала особой роскошью.

София стояла посреди чисто прибранного холла, не снимая шубки. Он же сбросил свое пальто и стал смотреть расписание. Наконец она села на край дивана и закурила.

— У вас есть коньяк?

Он немедленно отложил справочник и подошел к бару. Казалось, ее совсем не интересовала его квартира в отличие от большинства знакомых ему женщин, которые первым делом осматривали обстановку и хвалили его вкус. Она просто была здесь…

Он протянул ей рюмку коньяку. София обхватила ее обеими руками и стала пить, не глядя на него. Когда она заговорила, он с трудом понял смысл ее слов:

— Пожалуй… мне надо позвонить маме.

София подошла к телефону, поставила свою рюмку на стол и обернулась. Взгляды их встретились. Она улыбнулась и стала набирать номер. Дрожащими руками Пирелли зажег сигарету и сделал глубокую затяжку. Он волновался, как подросток.

— Мама? Это София… Нет, мама, я еще в Милане. — Она опять взглянула на Пирелли, точно пытаясь прочесть на его лице ответ на невысказанный вопрос. — У меня возникли кое-какие дела, так что я задержусь… Как ты там? Нет, он не со мной. Он должен скоро вернуться. Нет-нет, не волнуйся, все в порядке… Да.

Еще раз взглянув на Пирелли, она повернулась к нему спиной.

— Утром, мама. Я приеду утром… Тогда и поговорим.

Она медленно положила трубку на рычаг и, не оборачиваясь, стала снимать свою шубу. Блестящий мех скользнул по ее плечам.

Пирелли подошел сзади, нагнулся и поцеловал ее в шею. Она ответила легким наклоном головы, как бы подставляя для поцелуя новый участок обнаженной шеи… Шубка упала на пол. Он отступил назад, и она обернулась.

Он хотел что-нибудь сказать, но все слова вылетели у него из головы. София медленно подняла руки и обхватила ладонями его лицо… Она была такой высокой, что ей не пришлось тянуться вверх, достаточно было нагнуть голову. Она прильнула щекой к его щеке, чувствуя, как он дрожит. Пирелли выдохнул ее имя. Она скинула жакет и начала расстегивать блузку, все так же прижимаясь к нему щекой, потом взяла его руку и приложила к своему сердцу.

— Скажи, что ты меня любишь…

Он чувствовал, как бьется ее сердце у него под рукой, чувствовал мягкий шелк комбинации и изгиб упругой груди. Он тонул в этих жарких волнах ее тела… Ласково касаясь руками плеч Софии, он осторожно снял с нее блузку, потом расстегнул «молнию», и юбка упала на пол… Нежно обняв ее, он поцеловал ее в мочку уха.

— Я люблю тебя, София.

Колени ее подогнулись, и она чуть не рухнула на пол. Пирелли подхватил ее на руки, понес в спальню и уложил на свою супружескую кровать, которая сейчас показалась ему плывущим облаком. Реальный мир стремительно уносился вдаль. Он никогда не мечтал о таком блаженстве. София уткнулась лицом в подушку, чувствуя, что ее разум как бы отделился от тела, охваченного огнем томления.

Пирелли расстегнул свою рубашку и задернул шторы, зная, что она не хочет света, а может, не хочет видеть его. Скинув ботинки и носки, он в одних брюках беззвучно подошел к кровати и сел рядом с Софией.

— Знаешь, я никогда не думал, что можно так сильно влюбиться. Как только я тебя увидел…

Она повернулась и тронула его грудь — сначала осторожно, пытливо, а потом впилась пальцами в кожу, в густые темные завитки волос, и притянула его к себе, укусив за губу. Джозеф схватил ее лицо и с неведомой раньше грубостью впился поцелуем в губы. Порвав тонкие бретельки комбинации, он обнажил пышную грудь и на мгновение задохнулся при виде такой красоты.

Она расстегнула ремень на его брюках, и он вдруг почувствовал ее руки на своей возбужденной мужской плоти. Резко потянув кверху его затвердевший член, она опустила голову и обхватила его губами…

Он оттолкнул ее.

— Нет… не надо…

Она упала спиной на постель.

— Что с тобой, комиссар? Разве ты меня не хочешь? Ты не хочешь меня трахнуть?

Не сознавая, что делает, Пирелли ударил ее по лицу — с такой силой, что у нее дернулась голова. София набросилась на него с кулаками.

— Посмотри на меня! — воскликнул он, схватив ее за руки. — Посмотри! Ты думаешь, я этого от тебя хочу?

Глаза ее сверкали огнем.

— Трахни же меня! Сделай мне больно! Заставь меня хоть что-то почувствовать!

Он отошел от кровати, поднял с пола свою рубашку и бросил ее на кровать. Она закрыла лицо и зарыдала. Бессильный и непонимающий, Пирелли стоял и смотрел на ее трясущиеся плечи. Он попытался отнять свою рубашку, но она не хотела показывать ему свое лицо. Наконец он сел на кровать и начал нежно поглаживать ее живот. Постепенно она затихла.

Он взял рубашку и стал вынимать заколки из ее волос. Она лежала с закрытыми глазами.

— Я мечтал увидеть тебя такой — с чудесными длинными волосами, разбросанными по подушке. Я люблю тебя, София.

Как ребенок, она протянула к нему руки. Он обнял ее и стал мерно раскачивать, потом нагнул голову и поцеловал в губы — сначала осторожно, но вскоре объятия его стали крепче, а язык скользнул ей в рот.

Они занимались любовью очень нежно, и спустя несколько мгновений он извергся в нее.

— Слава Богу, у нас впереди целая ночь… — сказал он, с улыбкой заглядывая сверху в лицо Софии. — Целая ночь!

И целую ночь они любили друг друга, заснув лишь под утро и встав через пару часов. Он приготовил завтрак и принес его в спальню. Они ели, сидя рядом на постели. Он наполнил для Софии ванну, вымыл ее, затем вытер полотенцем и крепко обнял.

— Что мне делать, София Лучано? Ты приворожила меня, приворожила с первого взгляда.