Александр Македонский: Сын сновидения. Пески Амона. Пределы мира - Валерио Массимо Манфреди

– С ними все хорошо, государь. Они приготовили пир в честь твоего прибытия. Будем пить и веселиться.

Парменион и Александр шли пешком, разговаривая между собой, а Буцефал то и дело подталкивал своего хозяина мордой, желая привлечь его внимание. Все войско шагало следом, причем конница построилась на просторе равнины широким фронтом всего в три шеренги. Это было впечатляющее зрелище: два человека спокойно шагали по безграничному плоскогорью, а вслед за ними под топот десятков тысяч копыт двигался строй огромного войска.

– Пополнение пришло? – спросил царь.

– К сожалению, нет.

– Тебе хотя бы известно о его приближении?

– Нет еще.

Александр продолжал идти молча, поскольку вопрос, который он хотел задать, был очень нелегким. Парменион тоже молчал, не желая его смущать.

– Где он? – вдруг спросил Александр, словно интересуясь чем-то несущественным.

– Сисин вернулся с устным посланием, и я лишь исполнил твои указания. Аминта под домашним арестом, и командовать фессалийской конницей я временно поставил Филоту.

– Как он это воспринял?

– Плохо, как и следовало ожидать.

– Не могу поверить. Он всегда хранил мне верность – я не раз видел, как он рисковал жизнью ради меня.

Парменион покачал головой.

– Власть растлевает многих, – заметил он вслух, но про себя подумал: «всех». – Тем не менее у нас нет никаких доказательств того, что Аминта принял предложение персов.

– А где персидский посланник с письмом?

– Я держу его под стражей. Могу показать письмо, что было при нем.

– Оно написано по-гречески или по-персидски?

– По-гречески, но я не вижу в этом ничего странного. При дворе у Великого Царя служит много греков, среди которых немало афинян. Им наверняка не составило труда написать подобное письмо.

– А обещанные деньги?

– Никаких следов. По крайней мере, пока.

Уже показался военный лагерь Пармениона. В основном он состоял из шатров, но имелись и небольшие деревянные постройки, и это говорило о том, что войско расположилось здесь довольно давно.

В это время послышались сигналы трубы, и вскоре весь контингент в боевом порядке вышел в поле, чтобы воздать почести вернувшемуся царю.

Александр и Парменион снова сели на коней и проехали перед строем. Воины с грохотом били мечами в щиты и ритмично выкрикивали: «Александрос! Александрос! Александрос!»

Растроганный Александр приветствовал их поднятой рукой, в его взгляде виделось волнение.

– Под нашей властью почти половина Анатолии, – сказал Парменион. – Никто из греков не завоевывал такой обширной территории, даже Агамемнон. Но меня тревожит бездействие персов. При Гранике правители Фригии и Вифинии ждали нас, чтобы дать бой. Это была их инициатива, тогда они не имели времени посоветоваться с Великим Царем. Но теперь Дарий наверняка принял решение, и я не могу понять этого спокойствия: никаких нападений, никаких засад… и в то же время никаких предложений начать переговоры.

– Тем лучше, – ответил Александр. – У меня нет ни малейшего желания начинать переговоры.

Парменион промолчал: он уже достаточно хорошо знал нрав царя. Был лишь один противник, вызывавший у него уважение, – Мемнон. Но как раз Мемнон уже давно не давал о себе знать. Только задержка с ожидавшимся пополнением позволяла думать, что грозный враг не выбыл из игры.

Беседа продолжилась в жилище старого военачальника, и к ней присоединились другие – Черный, Филота и Кратер, но было заметно, что всем хочется развлечься и повеселиться, и вскоре обсуждение стратегических и военных вопросов перешло на более приятные темы, вроде вина и женщин. А женщин уже хватало: одних привели распорядители, другие присоединились к войскам сами, соблазненные подарками и обещаниями, а третьих попросту купили у многочисленных торговцев, следовавших за войском, как блохи за собаками.

Александр остался на ужин, но, как только началось пиршество и между столами начали танцевать несколько обнаженных юношей и девушек, он встал с ложа и удалился. На небе светила луна, вечер был прохладный и тихий. Какой-то командир из войска Пармениона инспектировал стражу. Александр подошел к нему и спросил:

– Где содержится заключенный царевич Аминта?

Командир окаменел, узнав царя, бродившего в одиночестве по лагерю в этот ночной час. Он лично проводил Александра к одному из деревянных строений. Стража открыла запоры и впустила царя внутрь.

В голой комнате горела лампа, освещая стены из нетесаных бревен. Аминта не спал; он читал какой-то папирусный свиток, держа его развернутым на таком же грубом столе при помощи двух камней, которые он, должно быть, подобрал с земли. Он поднял голову, как только заметил, что кто-то стоит в дверном проеме, и потер веки, чтобы лучше видеть. Поняв, кто перед ним, Аминта встал и попятился к стене. На лице его можно было прочесть выражение горечи и тревоги.

– Это ты велел меня арестовать?

Александр кивнул:

– Да.

– Зачем?

– Разве Парменион не сказал тебе?

– Нет. Меня просто арестовали перед моими людьми средь бела дня и заперли в этой конуре.

– Он неправильно понял мои распоряжения и определенно проявил излишнюю осторожность.

– А каковы были твои распоряжения?

– Держать тебя под арестом, пока не прибуду я, но не компрометировать перед твоими войсками.

– А причина? – настаивал Аминта. Вид его был ужасен: он явно давно не расчесывал волосы, не брился и не менял одежды.

– Был перехвачен гонец от Великого Царя. Он вез письмо, в котором тебе предлагалось две тысячи талантов золота и македонский трон, если ты убьешь меня.

– Я никогда его не видел. Если бы я хотел убить тебя, то нашел бы сотню удобных случаев с того дня, когда зарезали твоего отца.

– Я не мог рисковать.

Аминта покачал головой:

– Кто тебе посоветовал действовать таким образом?

– Никто. Это было мое решение.

Опустив голову, Аминта прислонился к деревянной стене. Свет от лампы падал лишь на нижнюю часть его лица, глаза мерцали в тени. В этот момент ему вспомнился день, когда злодейски убили царя Филиппа и он решил поддержать Александра, чтобы не развязывать войну за наследование престола. Тогда он остался среди тех, кто присоединился к Александру во дворце, а потом всегда сражался с ним бок о бок.

– Ты арестовал меня, даже не видев никаких доказательств моей вины… – дрожащим голосом пробормотал Аминта. – А ведь в бою я не раз рисковал жизнью ради тебя.

– У царей нет выбора, – ответил Александр. – Особенно в подобные моменты. – И он снова увидел, как отец, смертельно побледнев, падает на колени в лужу крови. – Возможно, ты прав, это не имело смысла, но я не мог сделать вид, будто ничего не произошло. Ты бы на моем месте поступил так же. Я могу лишь по