Сатана и Искариот. Части вторая (окончание) и третья - Карл Май

Когда рассвело, мы оказались среди широкой прерии. Виннету указал на восток и сказал:

— Там, по ту сторону, в получасе пути отсюда, проходит дорога, по какой мы ехали вчера, прежде чем встретили нашего брата Данкера. Стало светло, можно ехать быстрее.

За час мы одолели добрую немецкую милю. Перед обедом ветер улегся; дождь стих; тучи рассеялись, а затем совсем исчезли. Дождь загладил свою вину, смыв наши следы. Но еще задолго до полудня Виннету снова указал на восток, туда, где мы ничего не видели, и произнес:

— В часе езды отсюда лежит лес, на краю его мы повстречали вождя нихоров. Мои братья согласятся, что мы ехали очень быстро.

Лес, лежавший к востоку от нас, казалось, тянулся на юг, вскоре мы увидели, что он раскинулся перед нами в этом направлении. Мы достигли его, проехали сквозь него, пожалуй что, до полудня и остановились по ту сторону его, на опушке, чтобы дать лошадям отдышаться. Два часа они паслись среди травы, и мы снова продолжили путь, но теперь Виннету свернул на юго-восток. На вопрос, почему он это сделал, он отвечал:

— Теперь нам можно не опасаться, что могольоны наткнутся сегодня на наши следы; поэтому теперь надо свернуть к той дороге, что проложили они. Моим братьям полезно ознакомиться с ней.

В Северной Америке под словом «дорога» подразумевается отнюдь не то, что в Европе, и даже не проторенная тропа. Мы двигались сейчас по плоскогорью, где было много камней и песка и совсем мало травы. Иногда мы упирались в холм, и приходилось его объезжать; настоящих гор все еще не было видно, хотя к северо-западу от нас были горы Могольон, а к северо-востоку за спиной оставалась Сьерра-Бланка. Мы ехали в сторону верховьев Хилы, но русло реки нам не попадалось.

Лишь под вечер небольшая полоска горной степи дала нам понять, что мы находимся в более влажных местах. Вскоре мы увидели отдельные кусты; у подножия холма из земли струился источник; тут было место, лучше которого для лагеря вообще не сыскать.

— Мы остановимся здесь? — спросил Эмери.

— Нет, — ответил Виннету.

— Но мы же можем здесь напоить лошадей.

— Этого Виннету не запрещает; но потом мы сразу же поедем дальше, чтобы еще до темноты проехать лес, что виден на юге, — уфф! Быстро слезайте с коней.

Из леса выехало пятеро всадников, они направлялись прямо к нам, хотя нас пока еще не заметили, и мы на всякий случай спрыгнули с коней, взяли ружья в руки и спрятались в зарослях, окружавших источник.

Незнакомцы скакали на очень славных лошадях, ружей у них при себе не было, но зато, как мне показалось, за спинами были прикреплены полные мешки провианта.

— Разведчики, — сказал я.

— Нихоров, — добавил, соглашаясь, Виннету. — У них нет раскраски, но ни к какому другому племени они не могут принадлежать. Они — наши друзья, и все-таки мы обязаны дать им урок.

Он был прав. Разведчикам полагается быть в десять раз осторожнее. А эти? Даже подъехав достаточно близко, они не заметили, что у источника находились люди. А ведь мы ехали по зеленой степи, и для зоркого взора наши следы, пусть трава была и невысока, все же не могли оставаться незамеченными. Они сохраняли столь уверенную осанку, словно находились неподалеку от своей деревни, на безопасном расстоянии от нее. Когда их отделяло от нас примерно двадцать шагов, мы высунули свои ружья из-за кустов, и Виннету окликнул их на диалекте могольонов:

— Стойте! Ни шагу ни вперед, ни назад!

Нихоры испуганно осадили своих лошадей и растерянно уставились на заросли.

— Кто из вас повернет своего коня, получит первую пулю! — пригрозил Виннету. — Сойдите с лошадей и бросьте в сторону ваши ножи! — Они увидели наши стволы; я выставил перед собой оба ружья. Один из них спросил:

— Кто вы?

— Мы — десять храбрых воинов могольонов, — ответил Виннету. — У нас очень хорошие ружья. Вы сделаете большую глупость, если не подчинитесь.

— Уфф! Великий Маниту нас покинул. Он хочет, чтобы мы стали пленниками могольонов, но наши братья освободят нас!

Говоривший спустился на землю, достал свой нож и бросил его позади себя; другие последовали его примеру. Теперь они стояли перед своими лошадьми и покорно ожидали того, что сделают с ними враги; Виннету вышел вперед, поднял свое ружье и сказал:

— Можно ли назвать воинами людей, что так слепо едут навстречу смерти? Можно ли их вообще посылать в разведку?

— Уфф, уфф! — выкрикнул один из пленников. — Виннету, вождь апачей!

— Вам поручили узнать, что делают могольоны, а вы держите свои глаза закрытыми.

— Мы знаем, что могольоны хотят отправиться в путь лишь через три дня, — попытался оправдаться пристыженный индеец.

— Это причина, чтобы быть слепым? Хотя могольонов здесь может и не быть, вам полагалось все-таки помнить о том, что те тоже вышлют разведчиков. Вы поступаете как мальчишки. Если бы мы вправду были врагами, то вы уже никогда бы не вернулись к своим.

— Пусть наш великий брат убьет нас! Это лучше, чем слышать слова, которые он нам говорит!

С его стороны это был, пожалуй, не риторический оборот, а совершенно серьезные слова. Чтобы тебя, к тому же еще разведчика, уличил в подобной небрежности сам Виннету, знаменитый воин, чтобы он сам одернул тебя, — такого индейский воин не мог себе простить, это был огромный позор! Бедняги совсем пали духом и опустили головы. Это растрогало апача, и он ответил более мягким тоном:

— Виннету не ваш вождь; ему хочется не бранить вас, а лишь обратить ваше внимание на то, что и в мирное время, даже вблизи своего вигвама, надо всегда держать глаза открытыми. Кто вас послал в разведку?

— Быстрая Стрела, наш вождь.

— Он кого-нибудь привез с собой?

— Двух бледнолицых, юношу и мужчину постарше, которого нашим воинам надобно очень строго стеречь.

— Знаете ли вы, кто передал их Быстрой Стреле?

— Да. Олд Шеттерхэнд и еще один очень храбрый белый воин.

— Верно. С нами, кроме того, есть еще один воин, что умеет находить потайные тропы. Поднимите опять ваши ножи и вместе с лошадьми идите к нам, к воде!

Увидев нас, они сделали приветственные жесты и остановились, снова опустив глаза, в ожидании, как мы примем их. Они были пристыжены; я хотел их ободрить и потому протянул одному за другим руку, сказав:

— Мои братья для нас желанные гости; пусть они присядут к нам и расскажут, что за приказы они получили от своего храброго и умного вождя!

Мой дружелюбный тон и то обстоятельство, что Эмери и Данкер также подали им руки, подействовали на них ободряюще. Они отпустили коней пастись, и говоривший с нами ответил за себя и остальных: