Якудза из другого мира. Трилогия (СИ) - Калинин Алексей

После высыхания нас пригласили в сухие ванны – офуро. У Окамото это были ящики, наполненные разогретыми древесными опилками (лиственница, кедр, липа, дуб), смешанными с сухими листьями, лекарственными травами, кореньями и ароматическими эфирными маслами.

Мы находились в этих «гробах» ещё тридцать минут. Кожа за это время отлично разогрелась, а, благодаря опилкам, пот сразу же впитывался в сухую смесь и забирал с собой остатки шлаков. Одновременно сами разогретые опилки выделяли полезные масла и летучие вещества, оказывающие целебное воздействие на кожу. Говорят, что офуро считается наилучшим средством для похудения и омоложения.

Но мы и так были молоды, а вот насчет похудения… Мне бы не помешало ещё раз двадцать сходить в эту ванну. После получаса возлежания мы снова приняли душ и, уже насквозь очищенные и надевшие свежие банные халаты, приступили к чайной церемонии. Масаши провел её не хуже деда.

Всё было настолько чинно и благородно, что Киоси разбил всего лишь один тяван. Видимо, проникся духом аристократии настолько, что постеснялся разбить больше. В конце этой церемонии я произнес:

– Благодарю за прием, Масаши‑кун. Если будет нужна компания для новой помывки, то приглашай ещё. Мы не откажемся.

– А я даже ещё больше омолодился, – сказал Киоси.

– Это прекрасно, друзья, – с улыбкой произнес Масаши. – Мне самому приятно видеть вас в гостях и угощать чаем и сладостями. Вот только…

– Что «вот только»? – спросил я.

– Только я никогда не видел, как тануки превращается в енота… Киоси, если не сочтешь за грубость…

– Чего? – не понял Киоси.

– Перекинься в енота, – пояснил я.

– Да запросто!

Киоси вскочил, легко скинул халат и крутанулся вокруг своей оси. На краткий миг его тело потемнело, а когда он остановил кружение, то перед нами уже стоял енот. Крупный, весело скалящийся, но енот. Никаких киношных вскидываний морды к потолку и зловещих криков, никаких скользящих под кожей ужей – просто крутанулся и стал енотом. Оборотился.

– И всё? – чуть разочарованно произнес Масаши.

– А чего надо‑то? Могу в чай нассать, если нужно, – поднял заднюю лапу енот.

– Не нужно. Оборачивайся обратно, енот‑ссыкун, – улыбнулся я.

– Ну ладно.

Обратный процесс тоже занял не больше двух секунд. Енот крутанулся вокруг себя, как собака, гоняющаяся за хвостом, а в следующий миг с пола поднялся уже мальчишка.

– Я‑то думал… – сказал Масаши.

– Чего ты думал? – поднял я бровь. – Что будет как в кино? Да Киоси умеет лучше. Киоси, сможешь в щит превратиться?

– Запросто.

Через секунду на полу в комнате для чайной церемонии стоял татэ – японский щит. Так как у самураев оружие в основном требовало задействования двух рук, то и щиты были особенными. Для них просто не хватало рук. Татэ напоминал обычную дверь с балкой позади, которую использовали для упора. За такой «дверью» прятался воин, укрываясь от града стрел или пуль. Из‑за такого щита воин мог отстреливаться в ответ, но для переноски и свободного владения щит был категорически неприспособлен.

– А вот это круто! – воскликнул Масаши. – И что? Так в любую вещь?

– Ну, почти что, – сказал Киоси, когда превратился обратно.

– Блин, знал бы я такое раньше…

– И что? – невольно заинтересовался я.

– Как что? Тогда можно Киоси было использовать для шпаргалки. Он бы превратился в таракана и мог бы…

– Не мог бы, – осек его тануки. – Я не могу становиться очень маленьким. Максимум как я могу уменьшиться – стать чайником размером с футбольный мяч. Если такой таракан будет бегать по классу, то явно это будет палево.

– Да, это будет палево, – согласился Масаши. – Но всё‑таки как‑нибудь твоё умение можно использовать.

– Как‑нибудь можно, – пожал плечами тануки и схватил очередную булочку.

После чайной церемонии нам отдали нашу выстиранную и тщательно выглаженную одежду. Мы распрощались с Масаши. Старшие Окамото в это время уехали на совещание в ресторан к Хакаси, Норобу и Нагаи, поэтому нам не удалось выказать благодарность за оказанный прием. Предупредительный водитель отвез нас двоих к дому сэнсэя.

Я провел Киоси к себе в комнату. Он закрыл окно, проверил двери и вернулся.

– Так что ты хотел сказать? Ты же тоже видел четвертую фигуру на крыше? – спросил я, когда атмосфера тайны была достигнута в полной мере.

– Скорее, я снова почувствовал тот запах, когда нас всех вынесли, босс. И я вспомнил, что это за запах, – произнес тануки.

– Так, ну интриги ты нагнал, теперь говори, что это или кто это так пах?

– Вкусный был чай у Масаши, правда?

Я недовольно взглянул на Киоси. Он сидел с невинным видом на моей кровати, сложив руки ладошками между коленей.

– Я тебе сейчас леща дам. Колись давай, что это за запах!

– Ладно‑ладно, босс, не надо так нервничать, а то от нервов прыщи бывают и вообще… Кстати, я знаю прекрасное средство от прыщей, если…

– Киоси, – я начал привставать. – Или я тебя сейчас выброшу в окно, или ты мне всё расскажешь!

– Нет, меня нельзя в окно, я от этого всё забываю и… Ой‑ой‑ой! Оторвете ухо, босс! Я сейчас всё‑всё‑всё расскажу.

Я сел на прежнее место, глядя, как небольшое ухо приобретает красноватый оттенок.

– Ну почему тебя приходится заставлять рассказывать? Неужели так всё сложно?

– Несложно, но неприятно, босс. Этот запах впервые появился, когда в наш дом пришел господин Дзинко. Он был окровавлен, а его правая нога волочилась по земле. Как он сказал тогда моему отцу – его избили якудза из клана… Я уже не могу вспомнить, как назывался тот клан. Он просил у отца приюта, а тот… Мой отец был добрым человеком и не отказал в просьбе нуждающемуся.

После этих слов Киоси замолчал. Он тяжело вздохнул, как будто собирался с силами. Так вздыхает штангист перед взятием рекордного веса. Вот сейчас насытит кровь кислородом, выпустит воздух через стиснутые зубы, снова резко вздохнет и совершит рывок…

– Что было дальше?

– А дальше… Дальше мой отец выходил господина Дзинко. Он вылечил его и даже пристроил работать в собственной лавке. Господин Дзинко был хорошим работником. Он честно исполнял свои обязанности. Всегда был приветлив и вежлив с клиентами. Он почти стал членом нашей семьи, говорил, что мечтает перевезти в Токио свою семью. Жену и дочку. Отец не мог нарадоваться на такого работника.

Киоси снова замолчал. Его большие пальцы рук вращались друг против друга.

– Может, принести воды? Если очень тяжело, то можем взять паузу и… и пошуровать в холодильнике сэнсэя. А что? Сегодня мы отличились, поэтому заслужили небольшую награду. Правда, он угрожал, что будет посыпать некоторые продукты волшебным порошком, от которого вырастет нос, но я думаю, что сэнсэй так просто шутил. Хочешь яблоко?

– Не надо, я справлюсь, – помотал головой Киоси.

– Да ладно, спиздану один, сэнсэй и не заметит, – подмигнул я мальчишке.

– В общем, господин Дзинко спросил у отца в долг большую сумму денег. Он сказал тогда, что это на операцию для его жены. Рвал волосы на голове, ревел в три ручья, но сумма, которую он спросил, была для отца очень большой. У нас просто не было таких денег. Тогда господи Дзинко спросил у отца разрешения воспользоваться его именем, когда спросит денег у банка под мизерный процент. Отец долго думал, советовался с мамой, но у мамы тоже было доброе сердце. Они дали разрешение на то, чтобы господин Дзинко взял у банка кредит под небольшой процент. Отец тогда рассудил так – господин Дзинко стал нам как родной, поэтому мы должны поддерживать родных. К тому же, у господина Дзинко был небольшой секрет, который выделял его из толпы людей, делая ближе к тануки.

– И что же было дальше? – спросил я, когда Киоси снова замолчал.

– Господин Дзинко взял денег… Но взял их у якудзы. У клана Хаганеноцуме‑кай. После этого господин Дзинко пропал… Он просто исчез, а клан Хаганеноцуме пришел за деньгами через месяц. Они потребовали деньги, которые брались под имя Аяда. Отцу с матерью неоткуда было взять денег, поэтому их объявили ворами. Поэтому забрали нашу лавку. Поэтому казнили моего папу и мою маму…