Подводная лодка (The Boat) - Лотар-Гюнтер Букхайм
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
***
Вошел Командир вместе со Стармехом. Они склонились над схемой. «Вручную в дифферентовочный танк…» — услышал я слова Стармеха, очевидно относящиеся к нашему грузу воды. Вручную? Разве это возможно?
Возможно или нет, но они оба кивнули головой.
«Затем за борт из танка при помощи вспомогательного осушительного насоса и воздуха высокого давления…»
Голос Стармеха явно вибрировал. Глядя на его профиль, я почувствовал тревогу. То, что он до сих пор был еще на ногах — это было просто чудо. Он был измотан еще до начала наших последних проблем. Любой человек с таким же или большим счетом контратак на подлодку был бы выжат как лимон, отсюда и было намерение отпустить его. Но надо было сходить еще в один поход — и вот теперь это… Умственное напряжение изломало его брови и это не давало жирным каплям пота скатываться с его лба. Когда он повернул свою голову, я увидел, что все его лицо блестело от пота.
«Шум… тут уж ничего не поделаешь… альтернативы нет… главный балластный танк No.3…»
При чем тут упоминание главного балластного танка No.3? Ничего не могло с ним случиться — он же находится внутри прочного корпуса. Я попытался вспомнить свои уроки. U-A могла плавать лишь на одном танке No.3, но плавучести, создаваемой одним танком, заведомо не хватало для уравновешивания веса воды, которую мы набрали внутрь. Следовательно, воду требуется вытеснить. Я понятия не имел, как Стармех предполагал откачать воду из центрального поста, сначала в дифферентовочный танк и затем за борт, но Стармех не был дураком. Он никогда не принимался за дело, если не был уверен в своих фактах.
Я догадался, что до окончания всех необходимых ремонтов не будет предприниматься ничего, чтобы поднять нас со дна. Мы сможем сделать только одну попытку.
Командир заговорил. «Лучше сначала выровнять ее…» Да, верно, мы лежали кормой вниз, перекачка воды в нос была абсолютно невозможна. В таком случае — как выровнять?
«Нам придется вручную перетаскать ее с кормы в центральный пост». Вручную перетаскать — ведрами? Передавать из рук в руки? Я уставился на Командира и подождал, пока он не более определенно. «Организовать аварийную партию по перекачке…» — продолжал он. Итак, он имел это в виду буквально.
Я присоединился к человеческой цепочке, которая сформировалась в кубрике старшин и в помещении камбуза. Мое место оказалось возле переборки. Воздух заполнили инструкции и ругательства, произносимые хриплым шепотом. Кто-то передал мне бачок вроде того, что использует дневальный для ополаскивания столовых приборов. Он был заполнен наполовину. Я принял его и протянул через переборку, как дурак. Айзенберг подхватил его на излете моего движения. Я услышал, как он выливает его в льяла центрального поста на уровне перископа. Всплеск прозвучал почти непристойно, как рвота пьянчужки.
Пустые ведра и бачки нужно было передавать в корму для заполнения. Образовались узкие места, но несколько команд Стармеха, произнесенных вполголоса, устранили затор и двустороннее движение было налажено.
Моим непосредственным соседом был Цайтлер, одетый в разорванную и неопрятную майку. Зловещая сосредоточенность появлялась на его лице каждый раз, когда он рывком подавал мне полное ведро. Сосуды перемещались вдоль людской цепочки под аккомпанемент шипения, шепотов и рычаний. Особенно тяжелый бачок достиг меня. Его содержимое выплескивалось через край, несмотря на то, что я держал его обеими руками. Грязная жидкость намочила мои брюки и ботинки. Моя спина тоже была мокрой, но от пота. Дважды, передавая ведро Айзенбергу, я уловил подбадривающую ухмылку Старика. По крайней мере, какая-то компенсация.
Время от времени поток ослабевал из-за путаницы в корме. Несколько приглушенных ругательств, и цепь восстанавливала свой ритм.
Старшина центрального поста был исключением — ему не приходилось напрягать внимание. Поскольку он был последним в эстафете, он мог опустошать ведра как угодно. Глядя в корму в кубрик старшин, я заметил, что палуба там тоже была мокрой. Под ней была аккумуляторная батарея No.2 — разве это не имело значения? Я утешил себя, вспомнив, что Стармех был поблизости. Он приглядит за всем, что нужно.
Еще один потоп — в этот раз прямо на мой живот.
Глухой стук, затем проклятия. Движение снова остановилось. Если судить по звуку, кто-то задел ведром за переборку у камбуза.
Я ошибаюсь, или все-таки корма приподнялась на несколько градусов? В центральном посту воды было уже по лодыжки.
Сколько сейчас уже времени? Должно быть по меньшей мере уже 4 утра. Жаль потерянных часов. Ремешок пропал — это ерунда, он был клееный, а не простроченный — но часы сами по себе были хорошие. Десять лет без ремонта.
«Следи за собой!» — прошипел Цайтлер. Черт побери, я отвлекся и перестал сгибать руки. Если бы Цайтлер передавал мне ведра как следует, мне было бы проще. Но его работа была труднее — он должен был протаскивать их через переборку, и поэтому он выглядел таким напряженным. Ему приходилось поднимать ведра над комингсом обеими руками, а я пользовался только правой. Я не замечал до этого, как я хватал ручку ведра и с размаху передавал его принимающему.
«Когда рассвет?» — спросил Командир Крихбаума. Мичман пролистал свои таблицы. «В 07:30, господин Командир». Осталось немного!
Могло быть даже позже, чем 4 утра. Если мы скоро не начнем двигаться, наша попытка всплытия будет отложена. Это означает — ждать придется до наступления ночи. Еще один целый день тосковать по солнечному свету.
По цепочке прошел шепот: «Отдых — отдых — отдых!»
Если план Командира был выбросить лодку на берег при помощи наших остатков ампер-часов — при условии, что нам вообще удастся всплыть — ему потребуется прикрытие темноты. Мы не были в самом узком месте пролива, так что расстояние между нашим местом залегания и берегом было значительным. Это еще более уменьшало наши шансы. Обеспечат ли оставшиеся ампер-часы в целых аккумуляторных банках достаточно энергии? Чего стоят все наши усилия по оживлению аккумуляторов, если подшипники валов выведены из строя? Опасения Стармеха наверняка имеют под собой реальные основания.
Люди выглядели просто ужасно. Желтые лица, глазницы обрамлены черно-зеленым, красные опухшие глаза, спекшиеся рты, судорожно глотающие воздух. Френссен напоминал скульптуру из дерева, за исключением пухлых губ, блестевших в его бороде как яркий опознавательный сигнал.
Стармех прошел в нос доложить, что
