Говорят сталинские наркомы - Георгий Куманёв

Я. Е. ЧАДАЕВ

В годы Великой Отечественной войны имя Якова Ермолаевича Чадаева было хорошо известно многим советским людям. Ряд важных правительственных постановлений и в первую очередь о присвоении генеральских и адмиральских званий периодически публиковались в печати за двумя подписями: Председателя Совнаркома СССР И. В. Сталина и управляющего делами Совнаркома СССР Я. Е. Чадаева.

В изданной в 1985 г. энциклопедии «Великая Отечественная война 1941 — 1945 гг.» ему было посвящено несколько строк. Сообщалось, что доктор экономических наук Я. Е. Чадаев родился в 1904 г. После окончания Всесоюзной плановой академии возглавлял в 1938–1939 гг. Госплан РСФСР, в 1939–1940 гг. был заместителем председателя Комиссии советского контроля СССР, а с 1940 г. и в течение всех военных лет являлся управляющим делами СНК СССР, активно участвуя, как отмечается в названной энциклопедии, «в разработке важнейших решений ЦК ВКП(б) и СНК СССР, связанных с перестройкой народного хозяйства СССР на военный лад, с восстановлением хозяйства в освобожденных районах».

Именно на посту управляющего делами правительства раскрылся талант Чадаева как видного государственного деятеля. Благодаря недюжинному уму, удивительной памяти, высокой степени организованности, инициативе и четкости в работе он умело справлялся с огромной и ответственной нагрузкой. Во всяком случае за все время пребывания на такой важной должности, как свидетельствовал сам Чадаев, он не получил ни одного замечания от «хозяина Кремля», хотя в столь тяжелый период ему приходилось трудиться в чрезвычайно напряженном ритме по 14–16 часов в сутки, контролируя подготовку многих документов и давая ход нескончаемому потоку дел.

Лишь однажды Сталин обратил внимание Чадаева на одну, как ему казалось, допускаемую оплошность или недочет. Как–то, выйдя во время заседания Бюро Совнаркома в приемную, Сталин увидел там большую группу наркомов, ожидающих вызовов по своим вопросам.

«После окончания заседания, когда мы остались вдвоем, — вспоминал бывший управделами СНК, — Сталин подозвал меня. Я удивился и терялся в догадках. При этом, естественно, волновался.

Глаза из–под его густых ресниц смотрели на меня строго. «Вот что, — сказал Сталин. — Не годится, когда много людей вызываете заранее, а потом они зря тратят время на ожидание. Следующий раз этого не допускайте». Я сразу же ответил: «Слушаюсь, товарищ Сталин». Но все–таки добавил: «Сколь не говоришь им не приходить рано, они все равно приходят». «Ну что с ними поделаешь», — сморщился Сталин и отправился к выходу. «На всю жизнь запомнил я это замечание Сталина», — писал в своих мемуарах Яков Ермолаевич.

Как рассказывал Чадаев, обнаружив в нем умение не только стенографировать и составлять хорошие протоколы, но и готовить удачные проекты различных постановлений, Сталин для этой цели стал приглашать управделами Совнаркома почти на все заседания Политбюро ЦК, СНК, а в период войны — и Государственного Комитета Обороны.

Чадаев обеспечивал визирование правительственных документов руководящими государственными и партийными деятелями и практически каждый день бывал в кабинете у Сталина по его вызову или по собственной инициативе, получая текущие задания, в том числе по подготовке тех или иных проектов решений и распоряжений. Наряду с этим вел и соответствующие записи обсуждавшихся там вопросов и бесед. Многое из записанного тогда Яковом Ермолаеви- чем, включая воспроизведенное по «живым следам» в домашней обстановке, составит основу его будущих обширных воспоминаний…

Познакомил меня с Я. Е. Чадаевым бывший первый заместитель наркома танковой промышленности СССР, Герой Социалистического труда, генерал–полковник Алексей Адамович Горегляд. 24 апреля 1979 г. он выступил с воспоминаниями на заседании сектора истории СССР периода Великой'" Отечественной войны Института истории СССР АН СССР. Когда заседание окончилось, Алексей Адамович предложил мне заехать вместе с ним в гости к своему давнему другу Я. Е. Чадаеву. «Это недалеко, в доме по улице Серафимовича, где театр эстрады, — сказал Горегляд. — Мы давно с ним не виделись: Яков Ермолаевич долго болел. Договорились о встрече как раз сегодня. Он очень интересный человек. А сколько знает разных историй! Ведь он был по существу во время войны одним из помощников Сталина».

Я. Е. Чадаев был весьма рад нашему визиту и встретил нас очень приветливо. Сразу же усадил за стол и стал угощать чаем. Проведенные у него полтора часа, заполненные многочисленными воспоминаниями, промелькнули быстро и незаметно.

После этого было еще немало встреч и откровенных бесед, в основном у него на квартире. Наши отношения стали теплыми и дружественными. Удовлетворяя мой интерес, он много рассказывал о Сталине и его ближайших соратниках, о стиле их работы, давая им хотя и краткие, но меткие и образные характеристики. К Сталину Чадаев относился с каким–то особым благоговением, постоянно отмечая в нем такие черты, как мудрость и гениальность, необычайный дар предвидения, простоту и скромность, огромную работоспособность, редкую память, строгость и требовательность при рассмотрении важных государственных дел наряду со справедливостью, заботой и вниманием к людям. Довольно часто Яков Еромолаевич касался оценки характера Сталина, хотя о недостатках «верного ученика и продолжателя дела великого Ленина» предпочитал говорить вскользь или вообще умалчивал.

Вот одна из чадаевских характеристик «отца народов»:

«Сталин обладал очень сложной и своеобразной чертой характера. Ее приходилось редко видеть у других лиц. Иногда при хороших делах, при удачном развитии событий его настроение было прямо противоположно происходящему: он был замкнут, суров, резок, требователен. А когда на горизонте сгущались тучки, когда события оборачивались неприятностями, — он был настроен оптимистически. Именно такое настроение у Сталина было в первый период войны, когда наша армия отступала, один за другим переходили в руки врага города, а Сталин был выдержан, невозмутим, проявляя большую терпимость, как будто события развиваются спокойно и безоблачно. Чем это можно объяснить? Очевидно, тем, что если бы Сталин стал демонстрировать пессимизм или какое–то уныние, то это удручающе подействовало бы на других, внесло бы растерянность. Его сила была в положительном влиянии на окружающих, в безусловном доверии, которое он вселял, в твердости его характера. Он проявлял непререкаемую волю в делах, заставлял людей верить в свой талант, мудрость, силу, вселяя в них энтузиазм и пафос борьбы.

Кто имел счастье работать в непосредственной близости к Сталину, видел, что он смело брал на себя ответственность за принятие тех или иных решений, за действия на фронте и в тылу.

Внешне он был спокойный, уравновешенный человек, неторопливый в движении, медленный в словах и действиях. Но внутри вся его натура кипела, бурлила, клокотала. Он стойко, мужественно переносил неудачи и с новой энергией, с беззаветным мужеством работал на своем трудном и ответственном посту.

Сколько бессонных ночей, сколько часов сверхнапряженной работы должен был потратить этот человек, чтобы через какие- нибудь шесть месяцев после победоносного наступления врага, остановить его и погнать назад».

Высоко отзывался Чадаев во время бесед о В. М. Молотове, М. И. Калинине, А. И. Микояне, Н. А. Булганине, Н. А. Вознесенском, А. А. Жданове, А. А. Андрееве, Н. М. Швернике, А. С. Щербакове, М. Г. Первухине, В. А. Малышеве, Д. Ф. Устинове, И. Ф. Тевосяне, Р. С. Землячке, маршалах и генералах К. Е. Ворошилове, Б. М. Шапошникове, С. К. Тимошенко, Г. К. Жукове, А. М. Василевском, К. К. Рокоссовском, И. С. Коневе, М. В. Захарове, А. И. Еременко, Н. Н. Воронове, Н. Д. Яковлеве, И. Д. Черняховском, адмирале Н. Г. Кузнецове и весьма критически — о Л. П. Берии, Г. М. Маленкове, Л. М. Кагановиче, Н. С. Хрущеве, Л. 3. Мех- лисе, А. Я. Вышинском, маршале Г. И. Кулике.

— А трудно было работать рядом со Сталиным? — спросил я однажды Якова Ермолаевича. — Как проходили у него заседания?

— Хочу сразу же отметить, — сказал Чадаев, — что мне довелось трудиться рядом с товарищем Сталиным на протяжении длительного времени, присутствовать на совещаниях и заседаниях, которые он проводил, а также при его встречах с нашими руководителями, военачальниками и телефонных разговорах. Как я уже рассказывал, мне приходилось много раз получать лично от товарища Сталина различные задания и поручения. Работать рядом с ним было, конечно, почетным и ответственным делом, и мы (а я возглавлял не только аппарат Управления Делами, но и секретариат СНК) трудились не покладая рук. Приходили на работу к 10 часам утра, а возвращались домой в 3–4 часа ночи. Особенно стало нелегко с началом Великой Отечественной войны, когда объем работы резко возрос. Мне приходилось по вызову то и дело заходить в приемную Сталина или в кабинеты девяти заместителей Председателя Совнаркома за получением заданий. Исполнялись поручения и секретарей ЦК ВКП(б).