Станция Араминта - Джек Вэнс

— Как зовут вашего менеджера?

— Арно Рорп. Он в том боковом кабинете.

Глауен подошел к боковому кабинету и, обнаружив, что дверь не закрыта, вошел внутрь. За письменным столом сидел худой вежливый джентльмен средних лет с прямыми, седыми безупречно уложенными волосами и с усами еще более аккуратно подстриженными. Глауен представился, затем показал брошюру «Высшего наслаждения» и поинтересовался как она попала в салон.

Арно Рорп бросил косой взгляд на брошюру.

— Откровенно говоря, это не то, чем мы обычно занимаемся. Но… в общем на меня надавили.

— Сколько подобных брошюр вам было поставлено?

— Три дюжины. Большинство просто растащили, но они все таки собрали клиентуру из довольно неожиданного источника.

— Из зубенитов?

— Именно так. Откуда вы знаете? Ах да, я совсем забыл, эти экскурсии проводятся на Кадволе.

— Больше не проводятся, — заметил Глауен, — Кто связался с вами в самом начале?

— В связи с экскурсиями? Довольно обаятельная молодая девушка, из внешнего мира, я бы сказал не из последних на фирме.

— Она оставила свое имя?

— Только Огмо Энтерпрайсис, больше ничего.

— Кто-нибудь еще, представляющий Огмо Энтерпрайсис, появлялся? Например, мужчина?

— Ни разу.

— Пожалуйста, выйдемте на минутку.

Глауен подвел Арно Рорпа к афише труппы Флореста.

— Ах, да, — сказал Рорп, — Труппа Флореста. Они дают представления.

— Посмотрите на фотографию, — сказал Глауен, — Среди них есть знакомые вам лица?

— В самом деле! — воскликнул Рорп, — Очень странно! Вот та девушка, которая приносила брошюры, — он прищурившись посмотрел на подпись, — Друсилла. Вот как ее имя.

Глауен снял со стены афишу.

— Я хочу, чтобы вы оставили свою подпись на фотографии. А затем на свободном месте напишите: «Моя подпись отмечает человека, который распространял брошюры о туре „Высшее наслаждение“. Затем снова распишитесь.

— Хм. Это повлечет за собой судебное разбирательство, или угрожающие письма, или физическую расправу?

— Ничего подобного. Неприятности будут, если вы откажитесь сотрудничать с полицией.

Арно вздрогнул.

— Больше ни слова.

Он подписал все, как ему было сказано.

— Скорее всего, вы об этом больше ничего никогда не услышите, — сказал Глауен, — Но пока, никому не говорите о нашем разговоре. Особенно в том случае, если эта молодая девушка покажется здесь снова.

— Как скажите, сэр.

Глауен и Кеди отправились через всю площадь к отелю, когда огромный бледный диск Зонка был уже низко на западе. У лучей Зонка, странное свойство, думал Глауен, бледные и мягкие, но какие-то текучие, как будто у них есть способность огибать углы и проникать в щели. Кеди не проявлял никакого желания разговаривать, он шел и смотрел по сторонам, Глауен заметил на его лице суровые складки.

— Наконец-то Огмо Энтерпрайсис обрел имя, — заметил Глауен.

Кеди только что-то нечленораздельно проворчал.

— Полагаю, это не удивительно, — продолжил Глауен, — У меня давно было чувство, что цепочка потянется в эту сторону.

— Конечно, — равнодушно согласился Кеди, — Я думал ты знал об этом с самого начала.

— А ты знал?

— Дело сделано и с ним покончено, — пожал плечами Кеди, — Я скажу так: оставь все это в покое.

— Так не делается, — возразил Глауен, — Это еще одна из причин, почему я не хочу встречаться и болтать с труппой. Они ничего не должны знать про наше расследование.

— Я не вижу в этом никакой разницы.

— Не можешь же ты быть таким недогадливым. Если Друсилла узнает, что нам известно о ее связи с преступлениями, она просто исчезнет, и мы никогда не узнаем, что она могла бы рассказать о своих соучастниках. Не забывай, что она вышла замуж за Арлеса.

Кеди презрительно фыркнул.

— Ты уже и Арлеса подозреваешь?

— Подозрения могут подождать, пока мы не вернемся на станцию Араминта.

Через несколько шагов Кеди попробовал забросить удочку с другой стороны.

— Мы вполне можем навестить труппу, но при этом держать язык за зубами.

Глауен вздохнул.

— Если ты считаешь, что я неправильно веду расследование, то напиши рапорт Бодвину Вуку. А до этого ты находишься под моим командованием, а мои команды совершенно ясны. Если ты не подчинишься, то я в один миг вышвырну тебя из Бюро В.

— У тебя нет на это права.

— Попробуй и увидишь сам. Ты не настолько глуп, чтобы не понимать значение официальных приказов.

— Я не люблю официальные приказы.

— Очень плохо.

— Не так уж и плохо. Я всегда делал то, что захочу, есть на это приказ или нет.

Далее оба пошли молча. Когда они вошли в фойе Ламбервоя, Глауен сделал соблазнительное предложение:

— Давай спустимся в бар и попробуем оценить достоинства местного пива.

— Это официальный приказ? — саркастически спросил Кеди.

— Вовсе нет, — ответил Глауен, — Я бы хотел услышать твою оценку состояния нашего расследования.

— А почему бы и нет? — согласился Кеди, — Разговоры у нас пока бесплатны.

Они спустились в бар, сели в мягкие кожаные кресла около камина и им подали отличное пиво в высоких стеклянных бокалах.

— Ну так как? — спросил Глауен, — Кто виновен, а кто безгрешен? У тебя есть на этот счет какое-нибудь мнение?

— Для начала меня удивляет зачем ты хочешь съездить в Поганскую точку? Ты же уже выяснил, кто распространял брошюры.

— Пока все идет хорошо, — согласился Глауен, — но у меня такое чувство, что мы видим только вершину айсберга. Например, Сибила носила татуировку на лбу.

— Ну и что? Я слышал о женщинах, у которых на задницах были вытатуированы молнии.

— И все равно. Эти женщины с татуировкой на лбу загадочны.

— А их таких несколько?

— Да. Одна такая женщина делала очень странные предложения Чилку. Там произошло что-то такое, что ни он, ни я так до конца и не поняли. В этом может быть замешан и Намур, и я хочу выяснить где, как, когда и почему.

— Ба! — проворчал Кеди, — Народ в Поганской точке уж точно Намура не знает.

— Возможно и нет. Я только могу догадываться о том, что они знают, а я хочу все точно выяснить. И завтра для этого будет великолепная возможность.

— Мы бы могли найти этому времени более достойное применение, — пробурчал Кеди.

— Какое?

— Конечно же, посетив Диамонт и труппу.

— Я уже тебе три раза объяснял, что я не хочу, чтобы ты встречался с труппой — сказал Глауен сдерживая гнев, — . И причины этого ты знаешь. Не помнишь?

— Я прекрасно все помню, но все это не убедительно.

— В таком случае на кой черт я трачу силы, чтобы что-то тебе объяснить? А теперь в четвертый и последний раз, я отдаю тебе определенный, ясный и вполне понятный приказ: Не общаться с труппой! Не подходить к ним и близко! На разговаривать, не слушать, не подавать сигналы, не посылать сообщения ни членам труппы, ни их представителям. Не посещать никакие их представления. Короче говоря, не иметь никаких контактов с труппой! Я ничего не забыл? Если и забыл, то включи это в мои приказы самостоятельно. Более ясно объяснить невозможно. Я правильно все сказал?