Лубянка Советская элита на сталинской голгофе 1937-1938 - В Хаустов

В феврале 1938 г. из-за невозможности доставить горючее для ОКДВА по железной дороге был использован водный транспорт. Но танкер «Союз водников» из-за плохих винтов, не дойдя до Владивостока, потерял лопасти. Пришлось потратить валютные средства на фрахт судна и доставку горючего из Калифорнии.

При обыске в квартире Кучерова было обнаружено письмо с благодарностью от представителя германской компании, осуществлявшей транзит грузов из Германии в Персию. Этот факт был использован для обвинения Кучерова в шпионаже в пользу Германии (ЦА ФСБ России. АСД Р-23543).

Сотрудники органов госбезопасности представили секретной пятерке одно из ответвлений военно-фашистского заговора, якобы существовавшего в Гражданском воздушном флоте. 29 января 1938 г. Ежов подписал санкцию на арест начальника Главного управления Гражданского воздушного флота комкора И.Ф. Ткачева. К этому времени на Ткачева было получено значительное количество показаний, и его арест завершал процесс практически полной смены высшего руководства Гражданского воздушного флота (см. Док. № 10).

Компрометирующие материалы на Ткачева, делегата X и XV съездов партии, голосовавшего за генеральную линию партии, подготавливались по нескольким направлениям. В показаниях арестованного в ноябре 1937 г. бывшего начальника Разведупра Урицкого отмечалось, что до 1934 г. Ткачев являлся заместителем начальника ВВС РККА, а затем был назначен руководителем ГВФ при активном содействии Якира — одного из основных фигурантов т. н. военно-фашистского заговора. По указанию Гамарника Ткачев назначил начальником Политического управления ГВФ Тризну, который был тесно связан с покончившим жизнь самоубийством начальником ПУ РККА. В итоге Ткачев становился одним из неразоблаченных «заговорщиков» в Красной Армии.

В 1935 году он совершил поездки в Германию, Италию и Францию для изучения авиационной техники в этих странах и использования их опыта в СССР. Бдительный военный атташе по авиации во Франции ранее сообщал в Центр, что во время пребывания в Париже Ткачев добивался несанкционированной встречи с начальником французского Генерального штаба. Он также подчеркивал в своем письме, что никаких указаний советского правительства о такой встрече не было. Это могло послужить косвенным свидетельством для обвинения его в шпионской деятельности в пользу французской разведки.

В течение лета-осени 1937 г. продолжалась кампания, начатая в соответствии с решениями февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б) об усилении борьбы с вредительством. На предприятиях и в учреждениях проходили партийные собрания, совещания, на которых «разоблачали» виновников срывов плановых заданий. В деле Ткачева отложились письма-доносы как начальника Политотдела ГВФ, так и временно исполнявшего обязанности заместителя начальника НИИ ГВФ. В октябре-декабре 1937 г. первый сообщал в НКВД, а второй — в Транспортный отдел ЦК ВКП(б) о непартийном поведении Ткачева.

Активные аресты в системе ГВФ начались с осени 1937 г. Среди арестованных потенциально уязвимым в условиях кампании шпиономании являлся начальник самолетного отдела научно-исследовательского института ГВФ П.М. Крейсон, эстонец по национальности, бывший штабс-капитан царской армии. В октябре 1937 г. был арестован начальник Московского управления ГВФ В.Ю. Юнгмейстер, в ноябре — бригадный инженер, начальник НИИ ГВФ П.С. Дубенский, заместитель начальника НИИ ГВФ К.В. Кривицкий.

Однако Ткачев, по заявлениям указанных выше руководителей, всячески тормозил аресты сотрудников и даже оставлял их на должностях после исключения из партии, т. е. препятствовал разоблачению «вредителей» в своем ведомстве. Указанные чиновники отмечали «небольшевистское отношение Ткачева к очищению Аэрофлота от троцкистов, бухаринцев и прочих врагов». Ткачев советовал также не акцентировать внимание на «засорение Аэрофлота социально чуждыми элементами». Как и многие руководители различных ведомств, он отмечал диктаторский стиль руководства Сталина.

Ткачев обвинялся и в том, что, по заданию немецкой разведки, которой он якобы был завербован во время поездки в Германию, организовал в декабре 1937 г. перелет в Маньчжоу-Го советского летчика Гусарова, исходя из того, что Япония не выдает советских перебежчиков. А помог ему в этом Озол, начальник ГВФ Дальневосточного управления. Ткачев обвинялся также в том, что передал немецкой разведке данные о переброске советской военной помощи Китаю.

Следователями НКВД была составлена схема «контрреволюционной организации» под руководством Ткачева, где начальник Политуправления Б.У. Троянкер подготавливал кадры заговорщиков, а Ф.А Ингаунис, командующий по ВВС ОКДВА, А.Я. Лапин, помощник командующего по ВВС ДВК, представляли организацию на Дальнем Востоке (ЦА ФСБ России. АСД Р—4136).

Наряду с Ткачевым были арестованы помощник начальника ГУ ГВФ И.Ф. Широкий (см. Док. № 15), начальник управления капитального строительства и трасс Аэропорта СССР Ф.Я. Спасский и другие ответственные работники. Все недостатки в ГВФ изображались как результат сознательного «вредительства». В аэропортах Тбилиси, Тамбова, Свердловска, Балашова, Батайска не были построены авиамастерские. Но экспертная комиссия в январе 1940 г. проверила данные факты и установила, что в первых трех городах их строительство и не планировалось, а в двух других механики в оборудованных мастерских успешно обслуживали самолеты. Необоснованными были обвинения в распылении материальных и денежных средств, поскольку основные финансы направлялись в военную авиацию, а в ГВФ поступали по остаточному принципу. Об этом неоднократно в разговорах с сослуживцами говорил Ткачев. Выходы из строя радиостанций на самолетах, сбои в радиосвязи на линии Москва — Владивосток также являлись надуманными обвинениями.

Руководитель гражданского воздушного флота обвинялся в том, что якобы проектирование новых самолетов было оторвано от ВВС Красной Армии, не был построен завод № 84 для выпуска новых самолетов. В следственных материалах эта проблема была отражена как необоснованное копирование экспериментов ЦАГИ по новым видам самолетов, приглашение из Италии конструктора по проектированию вертолетов Изако, который в течение 3 лет не смог завершить дело. Но при слабом финансировании трудно было наладить научную работу.

Недостатки были обусловлены и отсутствием высококвалифицированных кадров, поскольку не создавались необходимые условия для их привлечения. Но в том, что в Московском порту не было построено ни одного жилого дома для летчиков и обслуживающего персонала, обвинили Юнгмейстера, хотя это совершенно не зависело от начальника порта, который не получал соответствующего финансирования.

В числе руководителей гражданского флота был арестован начальник иностранного отдела АС. Северов-Одоевский (см. Док. № 39). С 1902 по 1906 г. он был членом РСДРП, затем вступил в члены боевой организации эсеров. Приговорен к 6 годам каторжных работ, бежал, с 1909 по 1917 г. жил в Германии, Франции, Швейцарии и Англии. После Февральской революции вернулся в Россию. Сразу принял активное участие в политической жизни. Состоял членом партии эсеров на Украине, был председателем Харьковского ревкома. В декабре

1917 г. избран депутатом Учредительного собрания от Харьковского избирательного округа по списку украинских социалистов-революционеров. В дальнейшем работал в системе авиапрома НКТП.

Компрометирующими фактами стали поездка в 1932 г. в Италию вместе с Г.Л. Пятаковым в составе комиссии по авиапрому, личное знакомство с видными деятелями эсеровской партии Колегаевым и Прошьяном. Для убедительности обвинения Северова-Одоевского следователи придумали истории о его провокаторской работе в эсеровской партии, связи по «контрреволюционной» деятельности с «украинскими националистами» П.П. Любченко и А.А. Хвылей и «передаче» немцам данных об авиатрассе Москва — Минск (ЦА ФСБ России. АСД Р-10464).

Широкий, арестованный в феврале 1938 г. и приговоренный к ВМН, реабилитирован после смерти Сталина. Спасский, арестованный в мае 1938 г., после работы экспертной комиссии и объективной оценки состояния дел был освобожден в феврале 1940 г.

Круг арестованных расширялся и за счет руководителей тех организаций, которые были связаны с гражданским воздушным флотом. Директор советско-германского общества «Дерулюфт», обслуживающего авиалинию Москва — Берлин, Арнольдов являлся важным фигурантом для следователей, поскольку его «признательные» показания давали основания для обвинения и в проведении шпионской деятельности в пользу Германии (см. Док. № 29).

11 мая 1938 г. на собрании партактива Главного управления Гражданского воздушного флота Молотов оправдывал массовые репрессии как в ГВФ, так и в других областях. Он заявлял: «…За последний год, отчасти за последнее время, мы принуждены были сменить не только какого-то там несчастного японского шпиона Ткачева, а гораздо более крупных руководящих работников — всех наркомов, секретарей обкомов, председателей областных исполкомов. Мы сменили очень большое количество людей… У нас в настоящее время нет ни одного промышленного наркома (у нас 7 промышленных наркоматов), который работал бы больше 7 месяцев…». (Реабилитация: как это было. Документы Президиума ЦК КПСС и другие материалы. Т. 2. М., 2003. С. 580).