Гибель советского ТВ - Федор Раззаков

Я наизусть знаю жизнь каждого артиста из золотого фонда «Аншлага». На Шифрина, Евдокимова, Петросяна, Винокура и Новикову я готова работать сколько угодно. Потому что они – лицо этой передачи. Как-то в газете написали, что «Аншлаг» – это первая «мыльная опера» у нас в стране. Наша передача рассказывает о том, что происходит в жизни данного артиста в данный момент. Как и обычный сериал, для многих зрителей мы уже стали свои. Однажды я получила письмо, из которого поняла, что зритель считает, что мы вообще в одном доме живем. Существуют понятия «кавээнщики», «знатоки», «аншлаговцы», и, пожалуй, все. Это зрители придумали, и они, когда встречают кого-то из нас, всегда спрашивают: «А где Регина, где остальные?»

Действительно, популярность «Аншлага» среди россиян в те годы была огромная. Что бы ни писали противники этой передачи, какие бы аргументы ни приводили в свою пользу (иногда вполне справедливые), однако слава у программы была, как говорится, на всю Россию (не случайно одна минута рекламы в передаче в конце 90-х стоила 40 800 долларов). Это было видно и по выездным съемкам «Аншлага», когда он колесил по самым отдаленным регионам страны. О популярности самой ведущей говорит такой случай.

Где-то в середине 90-х в ее квартире раздался звонок, и бодрый мужской голос сообщил, что звонят из ее родного города – Шадринска. Мужчина назвался бизнесменом и сообщил, что у них в городе нет никаких достопримечательностей, поэтому они, горожане, решили установить там... бронзовый бюст Дубовицкой. «Вы же у нас родились!» – напомнил бизнесмен. «Да, но я прожила там всего три месяца», – попыталась сопротивляться Регина. «Ну и что? Главное – родились!» – был неумолим земляк.

На протяжении всего разговора Дубовицкая пыталась понять: может быть, это розыгрыш (среди артистов «Аншлага» это принято – разыгрывать друг друга таким вот образом). Но тогда кто инициатор шутки: Шифрин? Винокур? Однако Дубовицкая так и не смогла это определить. И осознала, что это не розыгрыш, лишь когда «новые русские» из Шадринска действительно приехали к ней домой и стали на полном серьезе приставать с какими-то проектами ее памятника. Дубовицкая наотрез отказалась, попросив выдать заложенную смету наличными в фонд программы. Но бизнесмены отказались от такого варианта и, говорят, до сих пор настаивают на памятнике.

Сегодня Р. Дубовицкая по-прежнему во главе «Аншлага» и внешне выглядит так же молодо, как и на заре появления передачи (а с тех пор прошло более 21 года). Видимо, руководство одной из самых веселых передач на ТВ явно идет на пользу. Однако и многочисленные критики передачи по-прежнему не унимаются, обвиняя ее ни много ни мало в распространении пошлости на Российском ТВ. В чем-то критики, конечно, правы – без пошлых шуток в передаче не обходится. Хотя это общая беда сегодняшнего Российского ТВ, где конвейерное производство юмора вынуждает руководителей юмористических программ изощряться кто как может – лишь бы не упустить от себя зрителя. В итоге почти все юмористические передачи строятся на шутках из разряда «ниже пояса», а сатира почти начисто исчезла. При советской власти пусть куцая, но она все же была, а в сегодняшние, якобы свободные и демократические времена от нее отказались, видимо, чтобы не портить общую картину построения «самого справедливого капиталистического общества на Земле».

Хозяйка «Аншлага» живет в трехкомнатной квартире под Зеленоградом (рядом с домом находится и дача) вместе с мужем – профессором физики, доктором наук Юрием Айвазяном, взрослой дочерью и коккер-спаниелем Топиком. Кстати, муж к эстраде абсолютно равнодушен и никогда бы ею не интересовался, если бы не работа супруги. Был случай, когда однажды к ним домой позвонил Шифрин и попросил к телефону Регину Игоревну. Та в этот момент была занята и попросила мужа поинтересоваться, кто звонит: «Если кто-то из своих, я подойду, а если нет, то пусть перезвонят через час». Муж поинтересовался и получил в ответ: «Это Шифрин». И муж не моргнув глазом спросил: «А кто это?»

Внеслужебные пристрастия Дубовицкой выглядят следующим образом: любимые фильмы – все комедии Гайдая, писатели – Гоголь и Бунин, настольная книга – «Робинзон Крузо», поэт – Пушкин, композиторы – Добрынин и Крутой. Одежду Регина покупает в салоне моды «Арина Крамер на Тверской», модную прическу делает у стилиста Юрия Айнбиндера.

Из интервью Р. Дубовицкой, которую муж шутя называет «милиционером в юбке»:

«Как правило, вечер проходит по одному и тому же сценарию. Вот сегодня, например, дай бог, чтобы я приехала после монтажа домой часов в одиннадцать. Если ужина не будет, я закачу скандал. Я всегда ругаюсь с мужем, с артистами, с группой, чтобы они не успели предъявить своих претензий. Потом, когда поем, подобрею. Начну рассказывать, что сегодня сдала программу, монтировала другую. После этого начнутся звонки. С Кларой Новиковой обсудим, где что продается, с Фимой Шифриным – как прошел его концерт, и так далее. Так будет продолжаться часа три. В результате мужу надоест, и он уйдет заниматься своей физикой или спать...

Мужу со мной, наверное, тяжело. Но я считаю, что каждый человек стремится жить так, как ему удобно. И если он живет со мной столько лет, значит, его все устраивает. А мне с ним легко. Он никогда со мной не спорит, зная, что это бесполезно...

Считается, что я хорошо готовлю – но редко. А потому, приходя домой, я чаще всего слышу вопрос: «А ты ничего не принесла?» Если нет, они с дочкой начинают бегать по кухне и откуда-то вытаскивать... Даже не хочу говорить, что они вытаскивают, – купить толком ничего не могут. Йогурт, который я терпеть не могу, колбасу ненавистную...

Отдыхать я не люблю. И вообще я в этом плане неинтересный для журналистов человек. У меня нет никаких увлечений, хобби. Я ничего не коллекционирую. По ТВ смотрю в основном новостийные программы. Люблю старые советские фильмы без убийств, перестрелок и прочей «чернухи». Нравятся многие программы «Городка»...

Бизнес-леди я себя не считаю. Занимаюсь только творческой частью. Другим – не умею, не могу и не хочу. И если я, породившая эту передачу, пойму, что «Аншлаг» выдохся, так я первая его и похороню. А потом что-нибудь еще придумаю.

Судьбу свою выбрала сама. Все, что хотела, имею. В моей жизни все подчиняется моей работе, и семья в том числе. Мне не хотелось бы, чтобы дочь пошла по моим стопам. Слава богу, этого не случилось: дочка окончила технический вуз, как и мой муж. Она меня называет телефонисткой: или мне звонят, или я звоню...»

Александр Гурнов

А. Гурнов родился в 1957 году в семье журналиста. Его отец – Борис Гурнов – работал собкором «Комсомольской правды» во многих странах мира. В 1963 году служебная необходимость занесла его вместе с семьей в Англию. Там Саша впервые пошел в школу, а вернувшись на родину, продолжил обучение в одной из московских средних школ. По его же словам, он «рос хулиганом: подкладывал кнопки учителям на стул, поджигал пух и частенько получал от отца ремня».

В 1975 году Гурнов закончил школу и по направлению школьного комитета комсомола был направлен на работу печатником в типографию «Известия». Отработал там почти полтора года, после чего поступил в Московский государственный институт международных отношений (МГИМО). Однако уже через два месяца его поступление оказалось под вопросом. Что же произошло?

Не секрет, что многие «заграничники» (то есть советские служащие, имевшие возможность выезжать за границу или работать там) иной раз позволяли себе расходовать государственные средства на личные нужды: то есть «отоваривались» в западных магазинах и привозили на родину различный ширпотреб, начиная от одежды и заканчивая электроникой. Естественно, власти всячески с этим боролись, устраивая периодические проверки в советских заграничных учреждениях. Во время одной из таких проверок (в августе 75-го) обнаружился криминал и в действиях Гурнова-старшего. Оказалось, что он посмел купить себе зонтик на одной из бензоколонок в Париже. В наши дни на этот случай никто бы не обратил никакого внимания (покупай все, что хочешь, вплоть до яхт и самолетов), но тогда все было иначе. В итоге на провинившегося обрушили самые суровые кары: его исключили из партии, уволили с работы. Для семьи, состоящей из пяти человек (отец, мать, бабушка, старший сын и младшая сестра – учащаяся школы), наступили тяжелые времена.

Вспоминает А. Гурнов:

«Несмотря на то что семья была состоятельная, для нас настали тяжелые времена: сестра училась в школе, бабушка старенькая, мама не работала, зарабатывал только я (Гурнов с первого курса подрабатывал сторожем, гардеробщиком, банщиком и даже чинил магнитофоны. – Ф. Р.). Начали распродавать «все, что нажито непосильным трудом», – от дубленок до фотоаппаратов...

Я в июне поступил в институт, а в августе произошла эта история. Первая сессия – пять экзаменов и четыре двойки. Даже при большом желании так «хорошо» я бы не сдал. Естественно, меня собрались отчислять. Родители начали «напрягать» оставшиеся связи. Чуть ли не на уровне Громыко, которому как главе МИДа подчинялся МГИМО, решили этот вопрос. Помог один из немногих друзей, кто не отвернулся от отца в тот момент...»